– Возможен ли обмен?

Зерно подумал.

– Возможен. Камера тест-контроля номер… не помню номер. Недалеко от предшлюзья крейсера. Там находится ваш казачок. Доставьте его к моему кораблю – Зерно оставит гражданского на трапе. Воевать должны воины.

– Ряхлов? Ну пацан же совсем!

– Он был вооружен. Впрочем, Зерно устал от торгов. Или – или. Решение за вами, командир Полугай.

– Согласен. Епифанов. Найти Ряхлова и доставить его к трапу "Китового Уса". Но без глупостей, почтальон!

– Одну глупость Зерно сегодня совершил. Один раз. Больше – никогда. Зерно выходит – и Зерно стреляет без предупреждения. Зерно сказал.

– Вахта, обеспечить проход!

(Документ 11)

РЕКОНСТРУКЦИЯ НЕСОХРАНИВШЕЙСЯ ЗАПИСИ РАЗГОВОРА МЕЖДУ БОЛЬШИМ ШЕФОМ ЗАПАДА ВОЙСКОВЫМ АТАМАНОМ М.КРЕБНЕМ И КОМАНДИРОМ ОПЕРАТИВНОЙ ГРУППЫ «КОНЬ БЕЛЫЙ» ВОЙСКОВЫМ ЕСАУЛОМ К.ПОЛУГАЕМ.

15 МАРТА 534 ГОДА, ЦЕНТР, СТОЛИЦА, ГЕНШТАБ ППС СМГ – ЗАПАД, АЯКС, ПОРТ «СТРАТОКАСТЕР», КСК «КОНЬ БЕЛЫЙ» – ОКОЛО 17 ЧАСОВ СРЕДНЕГО ВРЕМЕНИ.

– Ты здоров, Киря?

– И ты туда же… да здоров я, здоров…

(NB. – Кребня поразил вид Полугая. Не чудовищные неуклюжие события, произошедшие за этот долгий, воистину галактический день 15 марта, не удручающие личные прогнозы Кребня на ближайшее будущее – именно вид Полугая поразил Кребня и заставил его многое понять и, даже, многое – точно предвидеть. За несколько часов Полугай похудел, знаменитая безусая борода его торчала какими-то комьями, он поминутно протирал лицо мятым платком и матерился совершенно безостановочно – во сто крат больше обычного).

– Но ты хреновейше выглядишь.

– Да пошел ты, Матюша, на. Начальничек, т-ть! Л-ладно… Виноват, господин войсковой атаман. Докладываю. С момента последней связи произошло, тьма-ть, следующее. Закончено следствие по факту побега из-под ареста Маллигана Дона. И собранные материалы интерпретировать в рамках обычных представлений, мать-не-папой, не представляется возможным. Рекомендации: всеобщий розыск с крупным, б…, призом… Далее. В ходе ситуации выявлено циничнейшее, и в высшей степени, т-ть, преступное поношение имени Ее Величества, а также института Президентства, мать его через дюзу за фал. Как гражданин и как верноподданный – предмет оскорбления я на уничтожил на. Только что. С огромным удовольствием. Думай, что хочешь, Матвей.

– Продолжай.

(NB – Слушая Полугая и наблюдая за ним Кребень понял, что при любом раскладе дел Полугай не был тем человеком, которого следовало посылать на это задание; к сожалению, кандидатуру с ним, Кребнем, Сухоручко не обсуждал, да и вообще, когда «Конь Белый» был отправлен в район Пыльного Мешка, о грядущих событиях Сухоручко и сам не подозревал… При всей внешней лихости и нарочитом расизме, Полугай был – и Кребень хорошо знал это давно – человеком честным и искренне неспособным на самокомпромисс во имя карьеры . Поступки войсаула Полугая всегда точно укладывались в рамки понимания им воинской и человеческой чести , зачастую конфликтуя с соображениями пользы дела ; высокий постулат все должны остаться в живых над Полугаем довлел безбрежно, и посему трудности по службе перед Полугаем возникали время от времени огромные, но он, талантливейший работник, справлялся с ними блистательно. До сих пор… И Кребень подумал – пусть его все идет как идет. В конце концов, у судьбы тоже должен оставаться шанс…)

– Далее. Твой курьер, Матвей, заходит на посадку. Какалова в целости и сохранности ему передаст мой Гневнев.

– Стоп, отставить. А ты?

– Я принял решение выйти на охоту.

– Не понимаю. Внятнее, брыть!

– Я экспроприирую новый "конвой" и отправляюсь за Маллиганом. Рекомендации рекомендациями, но что-то мне подсказывает: хрена от него толку будет, от общегалактического розыска. Высшие силы, тра-та-тах, мне только еще не мешали, пикапу, трикапу, лорики, ерики! Если хочешь, погоны могу сдать своему вахтенному. Они тут меня и так пытались в лазарет упечь. По подозрению в критических аберрациях восприятия. Словом, Матвей, ты меня не первый парсек знаешь. Если Маллигана вообще возможно поймать – я приволоку его к тебе сам, я, и только я. Я его нюхом чую!

– Ты что, Киря, решил тут вендетту открыть?

– Понимай, как знаешь, Матвей.

– И с погонами ты всерьез?

– Уж это так.

– А если я тебя прикажу задержать?

– Тебе нужен Маллиган, или я тут хренотенью занимаюсь?

– Меньше страсти, войсаул.

– Ну думай. А возьму я с собой бабу Маллигановскую.

– Бабу Маллигановскую?

– У него невеста. Здесь, на шипоносце. Энди Костанди, техник. Я ее уже задержал. Втроем брали. Она с Уэльса, баба сильная. У меня есть план, Матвей, не беспокойся. Я, может, и не в себе, но я – по делу не в себе. Мне сна нет, пока я тварь не урою!

(NB. – Решение, принятое войтаманом Кребнем, было положительным для Полугая. Логика решения даже и сейчас, ретроспективно, – парадоксальна, поскольку болезненные устремления войсаула Полугая были явно бессмысленными и эмоциональными, Полугай собирался воплотить безумную идею охоты на Быка на авость … Но Кребень дал «добро». Возможно, дипломатические дрязги, произошедшие за последние часы на Столице между МВД и ППС, в которых Кребень неожиданно для себя увяз, и не чаял, как из них выбраться; странное поведение советника фон Марца, потребовавшего вдруг для своей конторы особых полномочий; дикая история на Жмеринке, где – как только что Кребню сообщили – весь командный и преподавательский состав Школы Аякс вдруг бесследно канул, необратимо разрушив все библиотеки Школы и саму ее территорию в Меганете; паника на Центральной Фондовой, начавшаяся сразу после смерти Ларкин и достигшая пика после очень своевременного заявления Сухоручки об установлении госконтроля над финансами и недвижимостью Западной ППС; истерика Королевы, – все это внезапно выстроилось в голове у Кребня по рангу, персонифицировалось в нервном лике давнего верного товарища Кири Полугая и вспыхнуло: лишь авось спасет мир, раз уж тщательное планирование оказалось абсолютно несостоятельным…)