– Он, точно он. Но почему, дядя, ты именно сейчас вспомнил об этой истории? Только из-за развалин или ты его тоже видел? Черного монаха? Не пугай меня, дядя! Видел?

– Ох, Сонюшка! Спасибо, конечно, за заботу. Но когда здесь темными вечерами сидишь один, что только не померещится! Может, и видел тени какие-то. А когда я нашел эти развалины, то подумал, что вот все и разрешилось! Бывший монашеский скит. То есть, получается, что история о черном монахе некоторым образом как бы подтвердилась.

– Дядечка! Но такого просто не может быть! Откуда он мог здесь вообще взяться? Нам же все здешние места очень хорошо знакомы, мы все берега тут исходили.

– Но что есть, то есть, Сонечка!

Неожиданно до этого молчавшая Нина тоже приняла участие в разговоре

– Между прочим, я сейчас вспомнила, как Костя мне говорил, что хочет написать что-то по мотивам этой легенды о черном монахе.

Иван Петрович с этим согласился.

– Да, есть такое. Разбирая бумаги Константина Треплева, я нашел некоторые его заметки, которые подтверждают ваши слова.

Варя резко к нему обернулась.

– Да? Разве Костя что-то писал о черном монахе? Я и не знала! Не может такого быть!

– Почему не может, Варенька? Это правда, что Костя мечтал сочинить повесть о запретной любви черного монаха. О страстной сильной любви, но безответной.

– О любви черного монаха?

– Да.

Варя повернулась к Нине.

– Это он, наверное, тебя имел в виду, то есть себя, что вот он как бы черный монах и безответно в тебя влюблен.

Нина пожала плечами.

– Может быть, но конкретно я ничего не знаю, потому что он лишь один раз сказал мне о своем желании что-то написать, основываясь на этой легенде, но я его не особо слушала.

Соня же, в конце концов, не утерпела.

– Дядя, дядя, а давай прямо сейчас пойдем к этим развалинам. Так хочется на них взглянуть хоть одним глазком!

– Взглянуть? Зачем?

– А почему нет, дядечка?

Тригорин неожиданно тоже оживился.

– Да, Иван Петрович, очень интересно было бы на них посмотреть. Занятный такой сюжет для небольшого рассказа!

Все его поддержали, только Варя отрицательно замотала головой.

– Нет, не нужно этого делать. Мне страшно! Зачем нам касаться чего-то странного и непонятного? Надо заранее всем подумать о последствиях.

– Ну, что ты, Варя, такое говоришь? Неужели ты веришь в мистику? Ты же всегда была такой умной и практичной девушкой! Одно слово – замечательная экономка, не зря же тебя все твои хозяева ценили и ценят.

– Соня! Вот поэтому я и говорю, что идти туда не надо! Жизнь меня многому научила, и теперь я уже не такая практичная, как ты говоришь, и думаю, что лучше вообще ничего о таком не знать. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

– Хорошо, Варя, не ходи, если не хочешь. А мы пойдем! Да, девочки? Ирина, ты как?

Ирина вдруг ни с того ни с сего зябко поежилась и натянула на плечи тонкий шарф.

– Конечно, я пойду с вами. Меня последнее время притягивает все необычное, потому что в моей жизни сейчас все так обыденно.

– А ты, Нина?

Тригорин тоже вопросительно на нее посмотрел.

– Вы пойдете, Ниночка?

– Пойду, Борис Алексеевич. Почему бы мне не пойти?

– Вот и замечательно!

Соня захлопала в ладоши.

– Это будет наше маленькое приключение, о котором мы все потом будем вспоминать.

Варя вздохнула.

– Ладно, я с вами тоже пойду, уговорили.

– Вот и молодец! Ничего не надо бояться! Ничего и никогда!

– Да, не надо.

И тут Соня решила сменить тему разговора.

– А давайте все-таки сначала чай попьем, пока самовар не остыл.

Все потянулись к своим чашкам, но тут неожиданно дядя Ваня встал во главе стола.

– Господа!

– Дядечка, почему ты вдруг так высокопарно заговорил?

– Сонечка, не перебивай меня, и ты сейчас поймешь почему. Господа! Я хочу сделать одно заявление.

– Какое?

– Так вот! Одним словом, внимание! Я хочу вам сказать, что Костя, Константин Гаврилович Треплев, не застрелился, как мы все раньше думали. Нет! Он был хладнокровно убит, и я знаю, каким образом. Вот к таким выводам я пришел, находясь здесь в поместье!

От услышанного все застыли. Но тут с шумом открылась двустворчатая дверь, и присутствующие увидели, что на пороге стоят четверо. Две красивые женщины и двое статных мужчин.

– А вот и мы!

Дядя Ваня взмахнул руками, а Ирина тихо произнесла.

– Батюшки! Сама актриса Аркадина приехала! И мой враг Соленый с ней!

Иван Петрович бросился навстречу приехавшим.

– Ирина Николаевна! Милочка! Глазам не верю! Вы ли это? И гости с вами!

– Я! Я это! Но как вас здесь много! Мы никак не ожидали увидеть в этом доме столько людей!

Соня сразу выступила вперед.

– Это я во всем виновата, потому что пригласила сюда своих подруг.

Аркадина грустно усмехнулась.

– Воля ваша, дорогуша, я теперь тут не хозяйка! Это поместье брата, а не мое! Но, Сонечка, как вы похорошели! И Ниночка тут! А, говорят, вы сцену оставили? Жаль, очень жаль! Талант у вас несомненно присутствовал, но каждому свое. Вот я бы так поступить не смогла, я актриса до кончиков пальцев. Я без театра жить не могу!

– Да, каждому свое, Ирина Николаевна.

– Это правда, Нина, правда! Но я к вам с гостями. Думаю, что вы все их немного знаете. Василий Васильевич Соленый – мой теперешний друг и ухажер! А это Ермолай Алексеевич Лопахин – наш покровитель! И Любовь Андреевна Раневская – просто прекрасная женщина! Смею надеяться, что и меня она таковой считает.

Варя поднесла ладони к щекам, чтобы скрыть волнение. Мамочка здесь? Но почему? И он! Лопахин! Ее несбывшаяся любовь! Ведь все тогда в продававшемся поместье говорили об их скорой свадьбе, а ничего так и не случилось. Но где взять силы пережить сегодняшний день?

А Аркадина с усмешкой пристально посмотрела на Варю и продолжила.

– Поэтому прошу любить и жаловать! И не надо на меня так смотреть! Сегодня, между прочим, день памяти моего сыночка Костеньки! Я об этом Ермолаю Алексеевичу случайно обмолвилась, а он говорит, почему бы нам сюда не съездить, мы же все из здешних мест. И я, и Любовь Андреевна, и он сам. Варенька, подойдите же, наконец, к матушке, что вы застыли, как каменная? Вы хотя ей и приемная дочь, но она вас так любит, как многие и родных деток не любят.

И Варя, наконец, подошла к Раневской, и они обнялись.

–Здравствуйте, мамочка! Почему вы мне не написали, что приезжаете?

– А я, Варя, и не думала возвращаться в Россию! Это невозможная случайность! Понимаешь, я была совсем одна, ведь Аня осталась здесь с Петей. А человек, к которому я вернулась в Париже, представляешь, обокрал меня и бросил.

– Бедная мамочка!

– Да, он очень непорядочно со мной поступил, очень, но что с него взять? Он молод, хочет жить. А я все страдала… Плакала… Вспоминала эти места… Меня же так многое с ними связывает и с людьми, здесь проживающими… Ведь тут так много было хорошего… Поэтому я совершенно случайно встретилась с Ермолаем Алексеевичем в Париже, и он как-то смог уговорить меня взглянуть на родные места и посмотреть, как тут все изменилось.

Лопахин широко улыбнулся.

– Правда, правда! Я, знаете ли, был по делам на парижской выставке, оборудование для своей фабрики закупал. И как увидел Любовь Андреевну, так никуда от нее и не отходил, думал, обязательно уговорю ее в Россию приехать хоть на несколько месяцев, чтобы она взглянула на свою родину.

– Да-да, Варенька, я тут ненадолго.

– Это мы еще посмотрим, Любовь Андреевна. Об отъезде пока и речи быть не может!

И Ермолай Алексеевич прижал ее руку к губам, а Раневская почему-то засмеялась. Но тут Аркадина неожиданно обратилась ко всем.

– Впрочем, вы не волнуйтесь! Мы не нарушим ваше здешнее пребывание, потому что ночевать тут не собираемся. Мы с Василием Васильевичем гостим в бывшем поместье Любови Андреевны, а теперь Ермолая Алексеевича, оно же здесь совсем рядом находится, а его бывшая хозяйка без конца восторгается, как Ермолай Алексеевич все в нем замечательно устроил и какой новый дом большой отстроил. Словом, мы вас никак стеснять не будем. Я все верно объяснила, Ермолай Алексеевич?