Те же греки в их здоровой части, ещё не развращенной Западом, вовсе не проявили склонности «менять истину». Посмотрите на Святую Гору Афон. Многое там изменилось со средних веков? В глубинной духовной сути вообще ни чего не изменилось. А Русь? Несмотря на большевистский припадок, христианская ортодоксия стоит у нас, как скала. Уменьшился объём, уменьшилось поле распространения ортодоксии, но её качество не изменилось совершенно.
Так что антихристианская метаморфоза Европы – это далеко не «само собой», тут проявились свойства именно и только Европы. Может быть, в значительной степени отречение Европы от Истины связано именно с европейской склонностью к экзальтации. Такие люди а, видимо, и такие народы, очень легко и быстро вспыхивают, но так же легко и быстро гаснут. Они принимают новое с большим воодушевлением, но это воодушевление довольно быстро проходит и наступает разочарование. Некоторые люди и народы не способны долго гореть ровным умеренным пламенем. Христианство в Европе слишком нервно и слишком ярко горело, так что топлива надолго не хватило. Да и горело-то оно не по уму. Если ты хочешь осветить мир, то костры инквизиции для этого плохо подходят.
Если внимательно рассмотреть всю историю христианства в Европе, то вдруг понимаешь, что Европа ни когда не была по-настоящему религиозна, ни когда не была по-настоящему христианской. Европа даже в пору своего самого ревностного горения понимала христианство очень поверхностно и схематично. Воистину, на этой цивилизации сбылись слова Христа: «Иное <зерно> упало на места каменистые, где немного было земли и скоро взошло, потому что земля была не глубока. Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло… Посеянное на каменистых местах означает того, кто слышит слово и тот час с радостью принимает его. Но не имеет в себе корня и не постоянен: когда настает скорбь или гонение за слово, тот час соблазняется» (Мф 13; 5-21)
Монашество ни когда бы не родилось на Западе, они позаимствовали его с Востока и восприняли очень не глубоко. Если бы не Восток, догматика на Западе была бы не богаче, чем в исламе. Греки, порою, много мудрили, но сами же и выравнивали свой мудреж, в спорах оттачивая изумительно тонкую и глубокую догматику. Запад в лице папских легатов на вселенских соборах в основном кивал, оставаясь равнодушным к догматическим спорам. Но, когда после разделения церквей Запад «остался без взрослых», они постепенно навыдумывали полсотни ересей, дескать мы тоже умеем мудрить. Но мудрить они на самом деле не умели, все западные ереси очень рассудочны, они постарались свести ортодоксию к жестким линейным логическим схемам. Католицизм всегда страдал избыточным юридизмом, потому что римское право у них в крови.
Ортодоксия тоньше волоса и глубже космоса, она несводима к жестким логическим схемам, но Запад ни когда этого не чувствовал. Чего стоит одно только учение о сверхдолжных услугах. Дескать, для того, что бы попасть в рай необходимо определенное количество заслуг, но у святых было больше заслуг, чем необходимо, и вот эти-то сверхдолжные заслуги святых можно передать тем христианам, у которых заслуг не хватает и осуществляется эта передача через приобретение индульгенций. Чисто юридическая схема. Бухгалтерия «заслуг», которые можно перебрасывать со счета на счет.
Протестантизм, как ещё более радикальное порождение Запада, предложил уже совершенно коммерческую сотериологию. Дескать, чем более успешен христианин в земных делах, тем значит больше он угодил Богу. То есть количество заработанных христианином денег является показателем его праведности. А чтобы в рай попасть, это вообще не вопрос, Бог туда всех христиан берет.
Запад всегда был очень прагматичен и ни когда не был по-настоящему религиозен, даже когда храмы у них ломились от прихожан. Все мы видели в храмах совершенно нерелигиозных людей. Они вроде бы и богослужения посещают по расписанию и вообще «делают всё, как батюшка велит». Но религия для них – лишь способ решения чисто житейских земных проблем, а вовсе не двери в Царство Небесное, о котором они и не думают, и не мечтают. Такие люди в случае болезни, к примеру, если церковные таинства не помогут, не задумываясь пойдут к экстрасенсу, потому что у них один критерий истины: помогает – не помогает. Так вот западные христиане практически все такие. Их вера очень прагматична, это лишь способ решения земных проблем. Если они вдруг замечают, что три шестерки помогают им лучше, чем крест, то многие из них, не задумываясь, встают под знак сатаны.
В конечном итоге все варианты западного христианства свелись к примитивному морализму и механической благотворительности. Мистики там совсем нет. Да и была ли когда-нибудь? Была. Определенно была. Когда крестоносцы ради Христа, не задумываясь, шли на мучения и на смерть, они стремились в Царство Небесное. Но рядом с крестоносцами уже копошились хитроподлые венецианские банкиры. Банкиры победили. В новое время настоящее христианство на Западе стало уже уделом одиночек, таких, как Мориак и Честертон.
***
Когда в XVI веке истощение западного христианства стало уже очевидно, в полной мере проявилась одна совершенно уникальная черта Европы – технологичность. Не случайно одна только западная цивилизация создала технику. Другие цивилизации, куда более древние по сравнению с европейской, например, китайская или индийская, техники не создали и ни когда бы не создали несмотря на высокий уровень развития науки. Если представить себе, что в XV веке все европейцы вымерли от какой-нибудь болезни, ни какой техники в мире ни когда не появилось бы. Люди жили бы в гармонии с природой, так и не узнав, что такое экологический кризис. Отравленная вода, отравленный воздух, вырубленные леса, планета, загаженная неразлагающимся мусором и ядерными отходами – всё это прямое следствие появления на земле техники, то есть это всё следствие существования Западной цивилизации, которой суждено стать могильщиком человечества. (Подробнее об этом в моём очерке «Мечты сбываются всегда» в книге «Что с душой?»)
Мы думаем, что техника – это судьба всего человечества и другие цивилизации лишь отставали от европейской в развитии техники. Но это совсем не так. Техника – судьба одной только европейской цивилизации. Просто Европе удалось навязать свою судьбу всему миру. Другие цивилизации вынуждены были развивать у себя технику, чтобы не быть раздавленными агрессивной механизированной Европой. Говорить о чьём бы то ни было «техническом отставании» от Европы – откровенная нелепость. Если это вообще не наше, то как мы можем в этом отставать? С таким же успехом можно говорить о том, что Европа отставала от Китая в понимании Конфуция.
Именно Европа создала технику, потому что мышление европейцев технологично во всех аспектах восприятия бытия. Европейцам свойственно воспринимать мир, как огромную машину. Кеплер писал: «Моя цель показать, что мировая машина скорее подобна не божественному организму, но часовому механизму». Так же точно европейцы понимают человеческое общество. Ни кто, кроме них, не мог породить такого понятия, как «политический механизм». Какую же роль играют люди в этом механизме? Винтиков, шестеренок, передаточных ремней. И нас уже не удивляет, что специалистов по проведению выборов называют «политтехнологами». Дескать всё это просто технология, подобная машинной, и любой избиратель – не более, чем набор кнопок, надо просто знать, когда и на какую нажать. Люди, которые говорят про свободу выбора, на самом деле понимают электорат, как объект чисто механических манипуляций.
Есть старая европейская сказка, где нищий принц, сватаясь к продвинутой принцессе, принёс ей своего соловья, чтобы он порадовал её пением. Соловей принцессе понравился, она спросила, как его заводить, но узнав, что это не механическая игрушка, а живая птица, она была очень разочарована. В этом вся западная цивилизация – с механизмом ей приятнее иметь дело, чем с организмом. Люди Запада любят мертвое и не любят живое.
С бездушной машиной гораздо проще, чем с живым человеком. Машина понятнее, она сводится к чистой схеме, поэтому ею легче управлять, чем человеком. Вот почему они так рвутся к созданию искусственного интеллекта. Это сознание без подсознания. Это вроде бы высокоразвитый разум, но он весь от начала до конца просчитывается, даже если расчеты очень сложные, от него можно не ждать ни каких неожиданностей. Современная западная мечта – чтобы людей заменили киборги. Они ведь будут гораздо совершеннее людей. Таковы их представления об эволюции.
