Взгляд добирается до подбородка, поросшего жесткой на вид , светлой щетиной, практически бородой, цепляется за твердую линию губ, немного впалые щеки, прямой нос…

И надолго тонет в светлых, острых глазах.

Я столбенею, изучая лицо моего призрака, а на сердце неожиданно накатывает узнавание. Словно все это уже было, причем, совсем недавно.

И лес этот, и фигура мощная, и грудь крепкая, и взгляд острый… И запах: леса, прозрачной свежей воды… И похоти.

Это словно удар под колени, меня перетрясает напряжением, раскрываю рот, наверно, желая что-то сказать, но вместо этого молча тянусь к его лицу.

Провожу пальцами по колкой щетине на щеке, пугливо скольжу по шее и аккуратно кладу ладонь на крепкое плечо.

— Привет, — выдыхаю я, и улыбаюсь словно только его и ждала. Глаза его небесно-голубые, волосы светлые…

— Ну, привет, — тихо отвечает мужчина…

Наклоняется и целует меня.

И это настолько реальное ощущение, что я не могу даже стоять, безвольно обвисаю в крепких руках, раскрываю рот, покорно позволяя не целовать даже, а буквально брать себя, иметь, жадно и грубо.

Мужчина не церемонится, его поцелуй напорист, плотояден, жаден до неприличия. Он активно исследует мой рот, наглый язык легко порабощает инстинктивное сопротивление моего.

Я только и могу, что жалобно стонать ему в рот, да упираться слабыми руками в плечи. В голове, после стольких часов блуждания по лесу, страха, потярянности и обреченности, совершенно закономерно пусто. Ничего там нет,в моей глупой голове, кроме смутного ощущения дежавю.

Я, наверно, все же приложилась головой… Или повредилась рассудком…

«А твоей бабке-ведьме снились вещие сны», — издевательски хихикает мой внутренний голос.

Не может же такое быть на самом деле? Правда? Не может…

Но жадные руки на моей талии, груди, бедрах убеждают в обратном.

Наверно, убеждают…

Потому что в какой-то момент я решаю, что проще будет думать, будто я сошла с ума и вижу наяву мужчину из моих снов.

И со стоном облегчения полностью принимаю ситуацию. Перестаю упираться в сильные плечи мужчины и отвечаю ему на поцелуй.

Он, считывая мой ответ, усиливает напор, потом тормозит неожиданно, куснув напоследок губу, оглядывает мое запрокинутое лицо с наверняка красными от стыда и волнения щеками внимательно и по-собственнически, усмехается неожиданно:

— Нормальный подгон… Пойдем, ведьма.

И я, вздрогнув от того, как он меня назвал, покорно иду следом.

В конце концов, если я так сильно ударилась и сейчас валяюсь в беспамятстве в темном , жутком лесу, то почему бы не провести это время с пользой?

Глава 7

Ноги переставляю с трудом, постоянно цепляюсь за своего охотника.

Своего…

Ох, этот вопрос надо обдумать… Надо…

Потом.

Когда проснусь.

Оглядываюсь со страхом, который во мне теперь, наверно, всегда будет вызывать лес.

Все кругом с одной стороны дремуче, с другой - уже ощущается, что нога человека здесь ступала.

Но все же, глушь страшная.

Ноги подкашиваются, недоумеваю, , каким образом вообще даже сюда дошла.

Липну к мужчине, как к родному, а он не отпускает ни на секунду. Практически, вишу на его руках.

И ощущаю легкое удивление с его стороны.

Это удивление странно для меня.

Страшно заблудиться в лесу. И этот охотник, он… Он, в общем,свой. Мой.

— Знаешь меня? — спрашивает он, таща меня мимо жуткого ельника, в котором, видимо, даже волки боятся селиться.

— Человек, живой! — усмехаюсь и сплетаю наши пальцы, хотяэто сложно сделать, мужчина очень большой, и руки у него тоже не маленькие.

На самом деле, я окончательно теряю ориентиры, и все больше уверяюсь, что происходящее - очередной сон.

Мне становится хорошо и спокойно с ним.

Вот в буквальном смысле. Твёрдый шаг и целенаправленное движение делают его не только ориентиром, но и центром вселенной, по крайней мере, сейчас.

После поцелуя он ведет себя вольно, а мое постоянное желание дотронуться до него, повиснуть на крепком плече, ощутить опору в происходящем безумии, судя по всему, еще больше растормаживает.

Потому что он сам на ходу начинает привлекать меня к себе, ощупывая бесцеремонными лапами так, что сердце выскакивает, а в голове мутнеет и мутнеет все сильнее.

В другой жизни я бы к себе так прикасаться не дала, но мужчина подхватывает, когда падаю, а учитывая, что начинает накрапывать дождь,падаю я с завидной регулярностью.

И он спасает. Держит. И трогает.

Дышит все тяжелее, и явно не от моего веса.

Потом я буду вспоминать этот момент и досадовать на свое глупое поведение.

Потому что нужно было думать, приходить в себя и не липнуть к мужчине так нагло.

Мужики - народ конкретный, если девушка буквально подкатывает, нормальный, свободный мужчина примет это, как согласие.

Согласие на что?

С моей стороны согласие, чтобы он вернул меня на базу.

А с его?

Не замечаю за этими всеми эмоциями, как мы доходим до открытого места. Явно оказавшись на своей территории, охотник отпускает меня и идет целенаправленно вперёд.

Мне ничего не остается, только топать за ним.

— А это что? — спрашиваю на бегу, пытаясь согреться в своей промокшей насквозь одежде. Ноги болят, как после усиленной тренировки в зале , когда полгода до этого прогуляла.

Вот уж я напреключалась…

На всю жизнь хватит!

С самого края опушки стоит сарай, огромный, прямо у леса, сосны на крышу свои лапы уложили.

— Амбар, там продукты, — кидает незнакомец… ну, как незнакомец, вроде,трахались уже… Во сне, правда, но я и сейчас не сильно уверена в том, что в реальности нахожусь. — Здесь в магазин не сбегаешь.

— А далеко люди? База, там домики на озерце.

— Таких баз с домиками на озерце очень много,— он тормозит, отвечает спокойно , смотрит куда-то вдаль, задумчивый вид имеет. Я вокруг него пляшу, оглядываясь вокруг. Дом на холме, баня у речушки. Транспорта никакого.

Дикие места.

Жуть.

— Я заблудилась. Мне нужно вернуться, — надо было сразу сказать, но он так быстро передвигался, что я совсем потерялась.

— Не на чем, — отвечает он.

— В смысле, нет машины?

— Нет.

— А как вы здесь живёте?

— Нормально, — отвечает он и поднимается на крыльцо достаточно большого сруба. Я тоже встаю под навес и выдыхаю. — В конце месяца автобус приедет, но до остановки пятнадцать километров по бездорожью.

— База должна быть где-то рядом, — меня уже трясёт от холода, и очень остро чувствуется пристальный, ленивый интерес мужчины.

Замираю под его внимательным, острым взглядом.

Охотник толкает дверь в дом, распахивает. И говорит, тихо и жутковато:

— Так иди, ищи свою базу… Или заходи и помалкивай.

И даёт мне право выбора.

Охуительного выбора.

Пятнадцать километров до остановки, на которую через месяц придёт автобус.

Пока что вывод очевиден – с тайгой покончено навсегда.

А выбирать-то что?

— А вдруг вы маньяк или беглый каторжник?

— Об этом следовало подумать до того, как… - Он замолкает, выразительно вскидывая брови, а затем продолжает, - и с чего такие выводы?

— Я… Мы незнакомы, — неуверенно отвечаю я, прекрасно понимая всю нелепость сопротивления.

Куда я пойду? Никуда…

А он… Он так смотрит…

Понятно же, что будет, если переступлю порог. Понятно же, на что соглашаюсь.

Соглашаюсь? Да?

Ощущаю, как трясутся не только губы, но и зубы начинают стучать.

— Меня зовут Юра, мы теперь знакомы. Я - маньяк?

Глаза какие…

Маньяк, да. И я маньячка.

— Маньяк Юра, — усмехаюсь я, опуская взгляд, не выдерживая напряга, и вижу, что грудь облеплена тканью. Рубаха подразумевает, что все гендерные признаки будут стёрты. Унисекс на все времена же… Но не тут-то было. Между клеточек торчат предательски соски. Я стою, мокрая, с хорошо очерченным бюстом, и чувствую, как незнакомый мужчина, Юра-маньяк, вылизывает мою грудь взглядом.