– Ну, я надеюсь, что надолго. А то со всеми этими поездками я все дела забросил.
– А разве вас не заботит то, что происходит в стране?
– Конечно, заботит.
– Тогда почему вы не хотите остаться и попробовать что-то изменить?
– Я? – откровенно удивился парень. – Господа, вы ничего не перепутали? Я не чиновник высшего ранга и не придворный. И даже не министр. Так как же я могу что-то изменить в масштабах страны?
– Но ведь вы представитель известной фамилии, и ваш дед вполне может выхлопотать вам должность. А вы, в свою очередь, можете начать проводить некоторые реформы, – ехидно усмехаясь, поддел его репортер с крысиной физиономией.
– Мне, сударь, за должность хлопотать совесть не позволяет. Служить по какой-либо части нужно, как следует обучившись. А просто так кресло занимать я не собираюсь. Да и реформы только в одной области толку не принесут. Для серьезных реформ нужно правильно подготовить почву и проводить их сразу по всей стране. Чтобы перекосов не было. А то будет как в том анекдоте: только за яйца возьмешься, уже молока нет, – припомнил он шутку одного известного политика из своего прошлого.
Перрон огласился дружным смехом. Чуть улыбнувшись, Сашка уже хотел отойти, когда его остановил новый вопрос.
– А что вы скажете о реформе армии? Вы много раз подчеркивали, что вы солдат, так расскажите нам, как солдат, что бы вы изменили в нашей армии?
– Всё, – без тени улыбки ответил Сашка. – Есть такая поговорка: генералы готовятся к прошлой войне. Поэтому я считаю, что следующая война будет очень динамичной. Жестокой. Вам всем известно, что такое автоматические картечницы, или их еще называют пулеметами. В Европе проводятся испытания передвижных артиллерийских установок, танков. Есть и бронемашины, на которых установлены те самые пулеметы. Следующая война, господа, будет войной моторов, – припомнив известную фразу, сказал парень. – Времена ходьбы каре и строем под барабаны на противника прошли. Такой вид атаки – это глупость.
– И какой же вид строя будет? – раздался вопрос над притихшим перроном.
– Рассыпной. Атака сама по себе будет применяться только в том случае, когда подразделение окажется от противника на расстоянии одного броска. Да и расстояния боя теперь будут другие. Не стоит забывать, что нарезное оружие гораздо дальнобойнее гладкоствольного. Теперь солдаты будут гибнуть не от залповой стрельбы, которая тоже теряет свою актуальность, а от стрельбы прицельной, когда каждый солдат будет выцеливать и стрелять в того, кого действительно видит. А это большие потери, господа. И как следствие, форма солдата должна быть не яркой, а незаметной. Должна сливаться с землей или травой. А галуны и позументы пусть останутся для парадов.
– Вы называете общие вещи, но не говорите ничего конкретного, – упрекнул его очередной репортер. – Вы же можете что-то сказать, это видно сразу.
– Могу, – кивнул Сашка. – Но это разговор не одного часа, и говорить об этом здесь многим покажется пустым прожектерством.
– Обозначьте хоть одну проблему, князь, пожалуйста, – дружно попросило сразу несколько голосов.
– Хорошо. Я скажу о полевой кухне. Это должно быть устройство на колесном ходу, в котором полковые повара могут готовить пищу сразу на весь личный состав полка.
– Но ведь таких нет!
– Я готов изготовить одну для образца, если будет кому ее осмотреть и принять, – пожал Сашка плечами. – Два моих изобретения приняты комиссией ГАУ, но чего мне это стоило, я даже вспоминать не хочу. Так же отдельный разговор – военно-полевая хирургия. Многие солдаты гибнут уже после окончания боя, от полученных ранений. Такое направление медицины у нас очень слабо развито, и потому наша армия имеет большие потери, а в деревнях множится количество инвалидов. Поэтому я считаю, что военная медицина должна быть выделена в отдельное направление медицинской науки. Убыль в личном составе от ранений и небоевых потерь иногда превышает потери боевые.
От дальнейших разговоров его спас вокзальный колокол. Услышав уже знакомый звон, Сашка извинился и, развернувшись, быстрым шагом направился к своему вагону. Поднявшись в тамбур, он поздоровался с проводником и, пройдя в салон, устало опустился в кресло.
– Хорошо говорил, – одобрительно кивнул князь. – А что это еще за полевая кухня?
– Да есть одна идея, – усмехнулся парень. – Припомнил как-то, как мы в Африке от плохой воды животами маялись, пока местные не объяснили, что ее только кипяченой пить можно. А мы все понять не могли, почему они дома только чай пьют, а в дороге воду с уксусом смешивают. Немножко, но вода от этого безопасной становится. Вот и подумал, что в армии нужна кухня, где все солдаты будут получать чистую и безопасную пищу. Да и готовить так легче, и продуктами снабжать проще.
– А сделать такую и правда можешь? – подумав, уточнил князь.
– Даже чертежи есть, – кивнул Сашка.
– Как приедем, займись, – потребовал Алексей Михайлович. – Штука нужная. А уж как ее в армию пропихнуть, я придумаю. А по медицине что?
– Ну, тут мне говорить сложно, я не медик, – вздохнул Сашка, – но точно знаю, что раненых нужно с поля боя уносить сразу, а не после сражения. Чем меньше времени от ранения до операции пройдет, тем больше шансов у раненого выжить. А для этого нужны отдельные команды. Санитарные. Чтоб умели на месте повязку наложить и раненого правильно до лазарета донести.
– Один? – не понял князь. – Не вытянет.
– Носилки им нужны специальные. С колесиками небольшими, – принялся объяснять парень, пальцами показывая размеры колес. – Раненого на носилки – и за веревочку на этих колесах за собой в тыл. И колес надо не четыре, а шесть, чтобы не застревали, – задумчиво закончил он.
– Тоже делай, – решительно потребовал князь. – Будем смотреть, пробовать. Но и так понятно, что идея толковая.
– А вообще, лазарет должен быть сразу за линией фронта. И это должно быть отдельное подразделение. Чтобы врачи, офицеры, медперсонал, унтера, ну и санитары, которые непосредственно на поле боя работать станут.
– А как же он с винтовкой будет еще и раненых таскать? – не понял князь.
– Какой винтовкой? – не понял Сашка, вырвавшись из своих размышлений. – На кой им винтовки? Револьверы или пистолеты, да и то только на крайний случай. Это же солдаты нелинейных подразделений. Это скорее вспомогательная часть.
– Но очень нужная, – согласно кивнул Алексей Михайлович. – Что еще для такой части придумать можно?
– Ну, стол операционный, раскладной. Чтоб можно было на телегу погрузить и увезти легко. Столики для инструмента, тоже на колесиках. Ну и освещение толковое требуется. А то при керосиновой лампе врачи мигом без зрения останутся.
– Ты про электричество? – удивился Алексей Михайлович.
– Угу. Генератор толковый нужен. Соединяешь его с маленьким мотором, от генератора лампочки запитываешь, и работай. Только лампа нужна такая, чтобы свет в кучу собирала.
– Это ты чего-то загнул, – с сомнением проворчал князь.
– Лампы хорошие нужны, – отмахнулся Сашка. – А так ничего сложного.
– Ну, лампы немецкие я выписать могу. Есть у меня связи, – подумав, осторожно высказался Алексей Михайлович. – А вот что это за генератор такой, я и понятия не имею.
– Выписывай лампы и провода, остальное сам сделаю, – пообещал Сашка.
– И откуда только что у тебя в голове берется, – растерянно проворчал князь, удивленно рассматривая внука. – Я и представить себе не могу, как оно может выглядеть, а ты уже делать собрался.
– Если б я сам понимал, откуда что берется, – рассмеялся Сашка.
Их разговор прервало появление испанцев. Катарина, воспользовавшись предложением, читай настоянием Сашки, была одета в легкое платье персикового цвета, которое удивительно шло к ее коже. Заставив их переехать в особняк, Сашка выделил Хуану отдельные деньги для сестры, заявив, что девушка благородного происхождения не должна испытывать стеснения в такой мелочи, как одежда.
Вообще, к удивлению самого парня, его отношения с Катариной с самого начала стали весьма дружескими. Ее ни в коей мере не смущали его шрамы и вообще внешность. Сам Сашка, изначально относившийся к собственной внешности с изрядной долей иронии, после некоторых событий вдруг понял, что в местной жизни она имеет весомое значение, и едва не заработал комплекс по этому поводу. Но общение с девушкой смыло всю эту пыль словно весенним паводком.
