- Может, дверь открыть? – предложил Никитин.

- А вот этого как раз не надо. Вот что… - комбат задумался несколько секунд, - Ступайте-ка отдыхать. В подразделения, конечно, свои загляните, не поленитесь. А обо всем, что здесь было – никому ни слова, понятно?

- Понятно, товарищ майор…

- Смотрите у меня, - Петрович погрозил нам пальцем, - если узнаю, что слухи какие пошли, головы поотрываю! Поговорим потом. Свободны!

Офицеры развернулись к выходу.

- Никитин, амуницию свою не забудь, - сказал Петрович в спину старлею, – У меня здесь что - склад?

Никитин вернулся, прихватил за цевье стоявший в углу автомат и перебросил через плечо «разгрузку».

Пока он это делал, Петрович заметил «Стечкина» в бакелитовой кобуре на его поясе.

- Надо было и его забрать… - пробормотал он.

- Зачем? – удивился Никитин.

- А хрен тебя знает? Вот взял бы да шмальнул Каримбетову в лоб.

- Да… - протянул Никитин, - видать дела действительно серьезные.

Глава 4

***

Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.

3 июня 1988 года

Когда Кирпичников проснулся, в окно ярко било южное солнце. Он глянул на часы, которые по военной привычке на ночь не снимал, и чертыхнулся.

Они показывали без пяти одиннадцать.

Резко вскочив, он повернулся, чтобы прикрыть свое ложе одеялом, и замер в ужасе.

На простыне алело не то чтобы большое, но и не совсем маленькое пятно крови. В его происхождении сомневаться не приходилось.

Кирпичников быстро натянул свой липовый «Адидас» и осторожно выглянул за дверь.

Из кухни, расположенной в другом конце маленького коридорчика, доносились шкворчание чего-то жарящегося, и вкусный запах. Никаких голосов слышно не было. Коля осторожно, стараясь ступать бесшумно, преодолел коридорчик и замер у входа в кухню, прислушиваясь. К шкворчанию добавился звон посуды. Голосов по-прежнему никаких.

Он решился и ступил в приоткрытую дверь.

В кухне была одна Марина, хлопотавшая у плиты. Он стояла к нему спиной, и не слышала, как он вошел. На ней был все тот же вчерашний легкий халатик, не скрывавший ее стройных ножек. Кирпичников невольно залюбовался, не решаясь выдать свое присутствие.

Девушка, словно почувствовав на себе его взгляд, обернулась через плечо и улыбнулась.

- С добрым утром, товарищ капитан!

- Доброе утро, - Коля замялся, глядя в пол, и это не укрылось от внимания Марины.

- Что с тобой? – насторожилась она. – Тебе нехорошо?

- Там… - он кивнул головой в сторону своей спальни, не зная, что сказать дальше.

- Что там? – Марина испуганно метнулась в коридор мимо Кирпичникова.

Он вздохнул и последовал за ней.

……………………………………………………

В комнате девушка удивленно озиралась по сторонам.

- Что случилось, Коленька?

Кирпичников молча подошел к дивану и откинул одеяло. Марина, порозовев, прильнула к нему.

- Разве ты не знал, что ЭТО бывает у девушек? Когда они… в первый раз, – тихо спросила она.

Кирпичников ничего не ответил, он просто обхватил ее рукой и прижал к себе. К нему вернулась уверенность.

- Не волнуйся, - сказала Марина, - я застираю. Никто ничего не увидит. Иди, умывайся, и будем завтракать, я испекла тебе оладьи. Ты любишь оладьи?

………………………………………………….

За столом, наворачивая аппетитные кругляшки с персиковым вареньем, Кирпичников задал волновавший его вопрос:

- А Николай Иванович где?

- Дед с утра пораньше ушел в свой совет ветеранов. Велел извиниться и попрощаться с тобой за него. Не хотел тебя будить.

Что ж, жаль. Но от своего решения он все равно не отказался. Допив чай, глянул на часы – было без десяти двенадцать.

- Ты… прямо сейчас уедешь? – спросила Марина.

- Нет, билет нужно выкупить за час до вылета.

- А во сколько вылет?

- В двадцать три сорок, мы успеем.

- Куда?

- Увидишь. Давай, быстро одевайся, и пойдем.

- Слушаюсь, товарищ капитан! – Марина встала из-за стола и шутливо отдала ему честь.

Кирпичников усмехнулся.

- Во-первых, в армии отвечают не «Слушаюсь!», а «Есть!». Во-вторых, к пустой голове руку не прикладывают. Только не подумай чего…, - поспешил он упредить возможную обиду, - речь идет не о содержимом головы, а о головном уборе. Усвоила?

- Так точно, мон женераль!

- Тогда – вперед! Сорок пять секунд. Время пошло.

Заинтригованная Марина, выходя из кухни, на мгновение оглянулась на Николая, в ее взгляде читался ребячий восторг пополам с любопытством.

Кирпичников впервые за несколько прошедших дней улыбнулся.

- Ну, не сорок пять… но по борзому. Ипаспорт не забудь.

- Зачем? – она удивленно вытаращила свои бездонные глаза цвета неба над Таити.

- Надо, - загадочно хмыкнул Кирпичников.

Зайдя к себе переодеться, он с удивлением обнаружил, что его форменная рубашка выстирана и выглажена. Отутюжены и брюки. Ясно было, чьих рук это дело.

Никитин только головой покачал и языком прицокнул.

***

Титры: Фарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.

3 июня 1988 года.

Офицеры добрались до курилки, плюхнулись на лавку, и Шура достал свою «Яву».

Некоторое время нервно дымили в молчании.

Первым нарушил его Шура:

- Вот блядь! – произнес он короткое слово, в узком смысле обозначающее продажную женщину, а в расширенном – отражающее необъятный спектр эмоций, от восторга до ненависти. В исполнении моего ротного оно было наполнено до краев только одним: лютой злостью.

Снова молчание.

В этот раз не выдержал Никитин:

- Какого хрена ему от нас надо?

Шура дососал свой бычок до фильтра и тут же прикурил от него новую сигарету.

- Очень толстого и длинного! Этот гад считает, что раз в той записке для Якдаста говорилось про деньги, то имелись в виду именно деньги. Настоящие ДЕНЬГИ, а не эти фантики! Кстати, не желаешь полюбоваться?

Шура выудил из кармана несколько пестрых бумажек и протянул Никитину.