– Ты ожила за последнее время. И глазки заблестели!

Яна замерла. Неужели так это просто? Так очевидны её тайные мысли и чувства, переживания и надежды?

– Рассказывай давай. Дверь только притвори, а уж я никаких сплетен не допущу. И пресеку, если услышу, а то бабоньки шепчут всякое. Тебя-то твой перестал подвозить, вот и гадают.

Они пили чай, а Яна рассказывала. Сидели у окна, выходившего на детскую площадку, и её история, короткая и безвыходная, рассказана была под аккомпанемент далёких, но диких детских воплей.

– Да ладно ещё, придумала проблему. Даже хорошо, что он по-нашему не бельмеса, разговоры иногда даже мешают.

Раиса немного отдувалась от горячего чая.

– Да и какие у вас, молодых, разговоры? Время только тратить. Так что давай, хватай своего Педро и целуй, чтобы вся грусть с тебя спала.

– Его Мартин зовут.

– Да какая разница? Тебе сейчас нужно нос перестать вешать и забыть Ваньку своего.

У Яны хватило соображения не поправлять Раису насчёт имени бывшего. Женщина встала и пошла сполоснуть чашку в раковине.

– Ты девочка хорошая, хозяйственная и складная. Он с ума от тебя будет сходить, – Раиса со стуком поставила чашку на полку, – а ты уж научи его, как женские части зовутся.

Яна нервничала. Непривычна для неё активная роль. Даже по дурости пару телепередач для женщин посмотрела: сплошная болтовня, не имеющая отношения к жизни.

Правота в свете софитов влекла за собой одиночество здесь, в реальности. Она решила для начала привести Мартина на открытую танцевальную тренировку в парке.

В пятницу, когда Яна встретилась с Мартином для ставшей медитативным ритуалом прогулки, она снова достала свой личный блокнот и присела на первую попавшуюся лавочку.

Личным, конечно, назвать его уже было нельзя: примерно до середины он был заполнен рисунками и символами, иногда узнаваемыми, а иногда ни на что не похожими – всё-таки ни Яна, ни Мартин художниками не были. Кое-где попадались слова с переводом, написанные разными почерками и заботливо обозначенные ярко-жёлтым маркером рукой девушки. Некоторые рисунки даже немного смахивали на комиксы, только вместо супергероев – дурацкие рожицы, говорящие в баблы на русском или португальском языках.

Ручка в ладони девушки стала предательски скользкой: это был первый раз, когда Яна куда-то приглашала Мартина первая. А вдруг он занят? Всё-таки выходные… Она неловко начала выводить силуэт здания, возле которого хотела завтра встретиться с парнем. Мартин в это время сидел рядом и наблюдал за движением ручки по бумаге, чувствуя робость и решимость Яны одновременно. Девушка вывела под рисунком «9:30?» и откинулась на спинку скамейки с чувством, будто несколько часов корпела над паззлом с как минимум двумя тысячами деталей. Ну почему это так волнительно?

Мартин пододвинулся поближе, чтобы рассмотреть нарисованное в блокноте. Яна почувствовала, как соприкоснулись их колени, и уставилась на склонившуюся над блокнотом черноволосую голову парня. Ей хотелось протянуть ладонь и запустить пальцы в чуть волнистые, такие непривычные волосы: у Коли волос был светлый и всегда коротко стриженный, да и нежности он не слишком любил.

– Intriga! Eu definitivamente irei, – произнёс Мартин, и по его интонации Яна поняла, что он согласен.

Когда на следующий день Яна подошла к месту встречи, Мартин был уже там и читал книгу, привалившись спиной к стене здания. На нём была свободная гавайская рубашка, чёрная и с большими светлыми цветами. Расстёгнутая, как и всегда, надетая поверх бежевой без принтов футболки. На одном плече парня висел рюкзак.

Яна мельком взглянула в отражение в окне, мимо которого шла, чтобы ещё раз оценить, как она выглядит. Лёгкое летнее платье на тонких бретелях подчёркивало её руки, немного загоревшие от прогулок в парке, а убранные в пучок волосы были очень в тему сегодняшнего предстоящего времяпрепровождения.

Мартин увидел её, когда между ними оставалось несколько десятков метров, и поспешно убрал свою книгу в рюкзак.

– Você está lindo! – он немного развёл руки в стороны, как бы приветствуя Яну. – Привет!

Девушка твёрдо решила, что сегодня утром обнимет Мартина при встрече. Об этом она думала весь прошлый вечер и ночь, когда не могла заснуть, прокручивала в голове волнующий момент и решалась воплотить его в реальность. И сейчас, когда он поприветствовал её по-русски и так открыто стоял перед ней, улыбаясь, она поняла, что отступать никак нельзя. Стараясь не смотреть парню в глаза, чтобы не заробеть окончательно, девушка, не сбавляя шага, подошла в раскрытые руки Мартина и обняла его за шею, прижавшись грудью к его груди. Яна ничего не слышала вокруг, только чувствовала свой зашкаливающий пульс и мягкую ткань рубашки Мартина под своими ладонями. Его запах, став более знакомым за время их прогулок, ощущался так волнующе близко, что Яна закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться только на нём. Девушка почувствовала тёплые ладони Мартина на своей спине и его подбородок, прижавшийся к её виску.

– Привет… – шёпотом произнесла она и, постояв ещё немного, отступила назад. Мартин смотрел на неё расширенными зрачками из-под чёрных ресниц и ещё касался кончиками пальцев её талии, когда девушка достала из своей сумки блокнот и буквально парой движений нарисовала прямоугольник с кружочками, изображая автобус.

– Поедем, – сказала она, взглянув в лицо Мартину.

– Поедем, – с нежностью и акцентом повторил он.

Добираться до места решили на автобусе, который, на счастье, быстро подошёл. Оплачивая проезд, Яна увидела у Мартина студенческий брата с переклеенной фотографией.

На фото он с волосами, собранными в хвост, и усами, пусть и редкими. Выглядело непривычно, отчего девушка сразу заробела, ведь почувствовала, что так мало его знает.

Они приехали в парк менее чем через 15 минут: всё же город у них маленький.

Яне нравилось, как Мартин немного медлит, когда видит что-то новое для себя. Не торопится идти, а останавливается и осматривается. Эта его вкрадчивая осторожность заставляла и девушку проявлять чуточку больше внимания ко всему окружающему.

Уже от остановки была слышна музыка; всё это будоражило Яну, ощутимо щекотало в животе, и она повлекла Мартина вперёд, взяв парня за руку. Неловко взяв, обхватив его два пальца своей ладонью, но такой сильный был порыв. Кисть, горячая и костистая, подгоняла Яну вперёд, но долго держать его руку в своей она не решилась.

Они шли по парку дальше, пусть не за руку, но рядом. Яна первая, Мартин на полшага позади. Она ещё чувствовала ладонью тепло и твердость её пальцев, а музыка манила к себе, заставляла ускорять шаг. Музыка сулила прикосновения, вполне невинные, но в то же время желанные. На занятиях Яне доводилось танцевать с парнями, но никто не вызывал в ней особенной приязни. Радовал её полный, но довольно ловкий Антон, меняющий часто футболки, стремительно влажнеющие на тренировках. Именно этой своей заботой о партнёре и безопасной пухлостью он выделялся для неё. А остальные… Они были никакие, не рождающие влечения. Хотя Роман, который слыл сердцеедом, вызывал чуть брезгливое любопытство, но резкий запах его духов и геля для волос быстро отбивал это чувство.

Яна хотела потанцевать с Мартином, почувствовать, будет ли работать его химия на неё. Да и просто мысль о его руках на её талии дарила новые и такие желанные ощущения.

Она постаралась припомнить, сколь лет занималась танцами. Получалось, что если с детских, совсем наивных секций, то лет 7, пусть и с перерывом. Это чуть меньше трети жизни. Но про Мартина она ведь так мало знает, вдруг он и вовсе не захочет танцевать?

Когда сквозь деревья стало видно танцующих, Яна оглянулась. Мартин звонил по своему телефону-слайдеру, но шёл за ней не отставая.

Девушка специально рассчитала всё так, что они пришли не к началу открытой тренировки, когда все разминаются и настраивают звук, а после, к самому веселью. Когда несколько ловких и умелых пар крутятся в танце по центру, а по краям специально набранные для этой цели пары из группы новичков старательно лажают, то присоединиться к танцующим можно легко и естественно. Здесь всё было продуманно и давно выверено: отличная возможность потанцевать, прорекламировать свою школу и повеселить народ.