— Это партнер Сача по сериалу, с которым у моего подзащитного тоже имелся давний конфликт, — продолжил комментировать происходящие на экране адвокат, когда ловко избежавший захвата Сача хладнокровно срубил в коридоре акцентированным ударом в печень почти навалившегося на него сзади актера в средневековом наряде. — Об их конфликте так же имеются свидетельские показания в отданных вам распечатках. Да и вы сами видели, как этот ряженный пытался со спины атаковать Бинэ. И мой подзащитный, фактически, лишь защищался.

— Ничего себе защищался! — возмутился прокурор. — С одного удара беднягу в больницу отправил!

— Бинэ действовал в состоянии аффекта. Не рассчитал силу, — заспорил адвокат.

— Ой, да бросьте. Видно ж было, что он выцеливал четко в печень!

— Не мог он некуда выцеливать! Мы же уже выяснили ранее, что мой подзащитный вовсе не спортсмен, и уж тем более не профессиональный боец.

— Прекратите этот балаган! — шикнула на ругающихся мужчин единственная дама. — Хоть с натяжкой, но на самооборону тут списать происшествие можно. Признаю… А вот это сейчас что такое? Он же откровенно хамит своему директору.

— С месье Пэже у Сача тоже…

— Да прекрати, Казимир, — перебила адвоката судья. — При всем уважении, только не надо мне сейчас рассказывать сказку про то, как подчиненные ненавидят своего руководителя. Это, и без твоих объяснений, ежу понятно. Здесь же совершенно иной случай. Сача Бинэ сам откровенно нарывается на прямой конфликт с начальством… Ну, вот, вы поглядите только на это! Уже просто ни в какие ворота! Сперва вырвал у директора смартфон и разбил его об стену! А потом и вовсе зажал беднягу в углу и стал избивать кулаками, как боксерскую грушу.

— Прошу заметить, мой подзащитный, при этом, тоже пострадал, — попытался возражать Казимир. — У него все костяшки в кровь сбились.

— Да ты, что ли, издеваешься надо мной, блин! — возмутилась в ответ судья. — И вот этого злодея, что хладнокровно избивает беспомощного беднягу, годящегося ему в отцы, ты требуешь немедленно выпустить на свободу⁈

— Ни в коем случае такого звереныша нельзя к людям нормальным отпускать, — охотно подхватил за судьей прокурор.

— Сача вовсе не злодей, — возразил адвокат. — Согласен, с директором студии он, пожалуй, обошелся слегка жестковато.

— Слегка жестковато⁈ — вскинулся кипящий от возмущения Анри. — Да это жесть откровенная была! Просто неконтролируемая беспричинная агрессия!

— Вынуждена поддержать коллегу, — кивнула судья. — Остановите запись, Казимир, мне все понятно.

— О нет, прошу вас, еще вовсе ничего не понятно. И чтобы полностью разобраться, необходимо обязательно досмотреть до конца, — возразил адвокат.

— Да тут ерунда уже дальше пошла. Вон, он документы какие-то просматривает, — фыркнула недовольная возражением защиты женщина.

— Это не какие-то документы, а контракт Сача Бинэ со студией, — снова стал комментировать происходящее на экране Сача. — Обратите внимание, он провел ладонью по последней странице, и за ладонью остался багровый след…

— Да ничего это обозначает, — отмахнулась Афина Болиж. — У него, вон, все руки в крови. Капля крови попала на бумагу, и он ее нечаянно размазал по странице — всего и делов-то.

— Мне удалось заполучить клочок бумаги с этого листа, с несколькими буквами текста, — поставив снова видео на паузу, стал спокойно объяснять Казимир. — Я отдал его на экспертизу. И вот копии выданного мне по итогам исследования заключения… — Он достал из портфеля пару листов и раздал по экземпляру судье и прокурору.

— Как видите, там реально тест написан кровью, — продолжил Казимир, победоносно зыркнув на сосредоточенно вычитывающегося в текст прокурора. — Выходит, парень не просто так предъявлял претензии работодателю. Оказывается, приложение к его контракту реально, как в дремучем средневековье, написано кровью. Вообразите, какой резонанс в обществе это вызовет, когда история с кровавым актерским контрактом станет достоянием гласности. А она непременно станет, если мы доведем дело до открытого заседания в суде — это я вам обещаю.

— Да уж, не хотелось бы, — поежилась судья. — Однако, и вот так просто отпускать столь агрессивного молодого человека на свободу…

— Агрессивного говорите, — фыркнул адвокат. — Интересно, а что вы скажите на это… — Он возобновил воспроизведение. И на экране, после нелепой трагической пантомимы Сача, когда парень шарахнул окровавленной пятерной себя по солнечному сплетению, случайно заляпав при этом алыми брызгами находящийся примерно там же объектив камеры размещенного на груди гаджета, через считанные секунды снова начался лютый трэш. Когда ворвавшиеся в директорский кабинет жандармы, с автоматами наперевес, мгновенно скрутили и завалили лицом на стол даже не помышляющего о сопротивлении Сача и тут же, для профилактики, принялись беспощадно избивать парня телескопическими дубинками, выхваченными из каких-то скрытных кармашков на рукавах и мгновенно разложенных на всю полуметровую длину.

— Ох ты ж, мать! — невольно поморщился, наблюдая за жесточайшей экзекуцией даже прокурор.

— Бедный мальчик, — подхватила судья. — Казимир, мы все поняли, выключите уже это, наконец.

— Полагаю, телесного наказания от наших доблестных блюстителей правопорядка для бедняги Сача боле чем достаточно за его не такие уж чудовищные прегрешения, — возобновил переговоры адвокат, убирая выключенный планшет обратно в портфель. — К тому же видео, которое вы только что посмотрели, уже двое суток гуляет по сети. За это время оно стало вирусным и набрало аж под миллион просмотров. Вообразите, что случится, когда посмотревшие его люди узнают, что ставший в их глазах героем-мстителем парень, которого в народе прозвали Коршуном, до сих пор находится под арестом и закрыт в КПЗ?

— Согласна, очередной социальный взрыв на улице нам ни к чему, — покачала головой судья. — А ты ведь, если до суда не выпустим, такой шторм с репортерами и блогерами нам устроишь, что те спокойной жизни ни нам, ни семьям не дадут.

— Обязательно устрою, — закивал адвокат. — А потом скандальное дело в суде еще разгромно выиграю.

— Ага, щас, — фыркнул прокурор, но без прежнего азарта, скорее по привычке.

— Сами видели, шансов у меня в разы больше, чем у стороны обвинения, — пожал плечами адвокат. — А когда выиграю, потом обязательно стребую с муниципалитета моральную компенсацию за незаконный многодневный арест парня. Какую-нибудь нескромную сумму с шестью нулями в конце, — продолжил стращать собрание Казимир.

— Ладно, ладно, убедил, — замахала руками судья. — В общем, давайте поступим так. Оформляйте его под залог, и пусть выметается на все четыре стороны… Вопросы? — хмуро зыркнула она на насупившихся прокурора со следователем.

— Какова сумма залога? — уточнил за оппонентов широко улыбнувшийся очередной одержанной победе адвокат.

— Десять тысяч евро, — зло бросила в сторону жемчужного оскала Казимира судья. — И даже не пытайся тут мне возражать! По тысячи за каждого избитого Сача Бинэ человека.

— Как скажите, уважаемая госпожа судья, — вскинул руки в покорном жесте адвокат, изначально примерно та такой исход и рассчитывавший.

Глава 46

Следующим утром, когда меня после завтрака снова выдернули из камеры и куда-то повели, я уже, смирившись с участью сидельца, приготовился без дрожи выслушать очередное высосанное из пальца обвинение от флика-следователя. Каково же было мое изумление, когда, вместо душной допросной, меня доставили в прохладное офисное помещение, вежливо предложили присесть за стол, и дежурный офицер попросил подписать подписку о невыезде из города. А когда я заколебался: стоит ставить перед предложенной бумаженцией автограф или нет, мне, без крика, ора и прочего давления, спокойно и доходчиво объяснили, что это стандартная процедура при досудебном освобождении под залог, через которую проходят все без исключения бывшие арестанты.

Разумеется, я тут же с готовностью все подписал. После чего, как обещал вежливый офицер, меня проводили в приемник-распределитель (или, фиг знает, как у них эта бытовка при входе называется, где отобранные у арестантов вещи хранят), где мне вернули конфискованные при задержании сбрую со смартфоном, ремень, кроссы и перчатки.