Старший держится вызывающе. Младший угрюмо зыркает изподлобья.
Это БЫВШИЙ БУРГОМИСТР и его сын ГЕНРИХ.
МИЛЛЕР (к старшему). Вы — бывший бургомистр?
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Любезный господин Миллер! Во-первых, я имею честь быть с вами знакомым ещё по старым добрым временам. Неужели я так изменился? Хотя тюрьма не красит даже молодых и здоровых, а я — старый, больной человек. И, пользуясь случаем, охотно признаю, что в вопросах городского управления по сравнению с вами я — совершеннейший чайник. Да-с! Я чайник, заварите меня! (Выгибается, приподнимая правое плечо, открывая рот и делая глупое лицо.)
МИЛЛЕР. Не паясничать!
ГЕНРИХ (мрачно). Извиняюсь за папашу — он и так-то был не в себе, а в тюрьме у него совсем крыша потекла.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. И он совершенно прав, мой добрый господин Миллер! У меня нервы в ужасном состоянии. Как вам должно быть известно по старым временам, я болен всеми нервными и психическими болезнями, какие есть на свете, и, сверх того, еще тремя, неизвестными до сих пор. А в тюрьме заболел ещё двумя, особенно прискорбными.
МИЛЛЕР. Какими же?
ГЕНРИХ. Простатитом, господин Миллер, а также несварением желудка. Нет-нет, я не жалуюсь на питание! Оно превосходно. Это следствие тяжких раздумий над моей порочной некомпетентностью.
МИЛЛЕР. А простатит — тоже плод тяжких раздумий? Можете присаживаться, оба.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Присаживайтесь, сказал голубь своей нежной голубке. Присаживайтесь, сказал бензин метилтретбутиловому эфиру. Присаживайтесь, сказал палач, разводя огонь под железным креслом. Разумеется, я присяду, коль вы мне это велите, мой прекрасный господин Миллер. (Садится на корточки лицом к залу.)
ГЕНРИХ обходит отца и кое-как устраивается в сером кресле. Видно, что скованные руки ему мешают.
МИЛЛЕР (обращаясь к Генриху). Что, давно здесь не был?
ГЕНРИХ. С тех пор, как нас посадили.
МИЛЛЕР. И поделом.
ГЕНРИХ. Да.
МИЛЛЕР. Что да?
ГЕНРИХ. Поделом. Мы расслабились. Приняли желаемое за действительное. Решили, что всё само образуется.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Мой сын — шалопай, каких мало, но прислушайтесь к нему, господин Миллер, прислушайтесь! Он говорит правду. Он перечислил самые страшные грехи, которые караются всегда, быстро и беспощадно. Всегда, Миллер, всегда быстро и всегда беспощадно!
МИЛЛЕР. Вот именно.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Но мы всё равно счастливы, любезный господин Миллер. Тюрьма учит смирению и осознанию. Только теперь я осознал — о да, и как осознал! — всю прелесть той жизни, которую мы с сыном вели в эпоху дракона. Да и вас, признайтесь, в те времена что-то радовало — иначе бы вы, верно, не целовали бы при каждой встрече господину дракону его длинный, чешуйчатый…
МИЛЛЕР (перебивая, кричит). Эй, стража!
Появляется СТРАЖНИК.
МИЛЛЕР. Можешь сделать, чтобы этот тип вёл себя как подобает? (показывает на Бывшего Бургомистра).
СТРАЖНИК (чешет в бороде). Ну… если разрешите.
МИЛЛЕР. Разрешаю. Не калечить.
СТРАЖНИК берёт за ухо бывшего бургомистра и тянет.
Тот безропотно поднимается с пола и идёт вместе со Стражником за кулисы. Оттуда слышится возня, хэканье, сдавленное мычание и громкие стоны.
МИЛЛЕР (самодовольно). Не люблю подобные методы. Но с вами только так и можно.
Из-за кулис вылетает БЫВШИЙ БУРГОМИСТР и падает на пол. Роба на нём разорвана.
МИЛЛЕР. Достаточно?
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР (с пола, неожиданно спокойным тоном). Я всё понял. Прикажи снять наручники.
МИЛЛЕР. Они тебе мешают разговаривать?
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Когда не думаешь о руках, как-то проще сосредоточиться.
МИЛЛЕР. Надеюсь, тебе вправили мозги. Эй, стража! Снять наручники с этого арестанта.
Появляется СТРАЖНИК, легко подымает Бывшего бургомистра, возится за спиной, слышно позвякиванье. Через несколько секунд Бывший бургомистр поднимает руки, встряхивает кистями и принимается массировать запястья.
ГЕНРИХ. Мне тоже снимите.
МИЛЛЕР. Если будешь вести себя тихо.
ГЕНРИХ. Слова не скажу.
МИЛЛЕР (подозрительно). Только без глупостей. (Стражнику). И с этого тоже сними.
СТРАЖНИК подходит к Генриху, тот встаёт. Возня, звяканье металла. ГЕНРИХ снова садится в кресло, сгорбившись, и начинает тереть запястья.
МИЛЛЕР (стражнику). Возвращайся на пост. Если вдруг чего…
СТРАЖНИК (уверенно). Если вдруг чего, я их обоих одним пальцем уделаю. (Уходит.)
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Вот теперь и поговорить можно. (Устраивается в офисном кресле. Отталкиваясь ногами, едет на нём вглубь сцены, потом крутится в нём. После двух оборотов разворачивается в полуоброт к Миллеру. В дальнейшем он в ходе разговора постоянно разъезжает по сцене, крутится в кресле и вообще ведёт себя вызывающе.) Плохи твои дела, Миллер.
МИЛЛЕР (насмешливо). На свои-то посмотрел бы.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Посмотреть — оно не лишнее… Давай так: я сейчас сам расскажу, что у вас творится, а ты мне скажешь, как было на самом деле и где я наврал. Идёт?
МИЛЛЕР. Попробуй.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР (крутясь в кресле, поучающим тоном). Я так думаю, за истекший со дня моего заключения отчётный период наш дорогой спаситель Ланцелот расписался в полном неумении управлять нашим самобытным городом с его уникальной культурой. Во всяком случае, многие уважаемые люди города пришли к такому мнению. И ты тоже, Миллер. Вопрос был только в том, кто успеет больше получить при дележе собственности, оставшейся от дракона. Так?
МИЛЛЕР. Ну, не то чтобы прямо так, но какой-то смысл в этом есть. Продолжай.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Тебя, Миллер, кто-то обошёл. Ты испугался и решил успеть раньше. И решился на переворот.
МИЛЛЕР. А вот тут ты как бы лишнее сказал. Я предпринял меры по преодолению кризиса исполнительной власти. Но никакого переворота я, разумеется, не совершал. Это юридически безграмотный термин.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Да хоть горшком назови. Когда ты, кстати, эти свои меры предпринял?
МИЛЛЕР. Позавчера ночью.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Понятно. Ланцелот где?
МИЛЛЕР. Какое это имеет значение?
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. То есть не знаешь. Интересно. А ты его вообще искал?
МИЛЛЕР. Ну… как бы… в каком-то смысле.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. То есть нет. Решил, что проблема сама рассосалась. Мы с Генрихом вот тоже так думали. Хотя у нас на это было больше оснований. Тогда был реальный шанс, что этот тип околеет.
МИЛЛЕР. Он… типа того… сильно разочаровался во всём. Мы решили, что он, ну, в общем… не будет проблемой.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Вы решили? А его спросили?
МИЛЛЕР. Он сильно пил.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Бывает.
МИЛЛЕР. И… вообще, ему стало всё равно.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Это на тебя ему было всё равно.
МИЛЛЕР. Да, он меня недооценивал. Теперь забился в какую-нибудь щель и боится, что я его найду.
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Вряд ли он тебя боится, Миллер.
МИЛЛЕР. Почему?
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Он волчара. Он бился с драконом и убил его. А у тебя и людей-то нет.
МИЛЛЕР. Мне снова позвать человека, который с тобой уже беседовал?
БЫВШИЙ БУРГОМИСТР. Твой вояка, Миллер, дерётся как деревенщина, а избивать связанного вообще не умеет. Мои лакеи могли выбить из человека всё что угодно за три минуты, и без следов. А этот твой вояка — рубашку порвал, пару синяков поставил и всё. Не умеет он бить, и слушать тоже не умеет. И ты такой же, Миллер. Я тебе то, сё говорю, а ты пропускаешь. Пришлось хамить.
