– Рядовой Константинов, твои действия, когда ты видишь, что к тебе приближается небольшая группа людей или один человек?

– «Стой, кто идёт?»

– Но они не останавливаются и идут к тебе.

– «Стой, стрелять буду!» Быстро снимаю автомат с предохранителя и передёргиваю затвор, засылая патрон в ствол.

– Они продолжают движение.

– Один выстрел вверх; если не останавливаются – стрелять на поражение.

– Правильно всё, рядовой Константинов, – похвалил я рядового. – Слушайте все, – продолжил я, – если человек или группа людей идут на вооружённого часового, не слушая его требования остановиться, то их намерения ясны: они хотят или завладеть оружием, или уничтожить часового. Всем ясно?

– Так точно! – дружно ответили солдаты.

Медленно тянулось время. Часовые на посту стоят два часа, и поэтому каждые два часа разводящие производят смену караула. В дневное время намного легче выполнять все служебные дела, а вот ночью гораздо сложнее. Причиной является, конечно, борьба со сном. Чтобы как-то скоротать время, отдыхающей смене разрешалось играть в настольные игры. Вот и вызвал меня к себе начальник караула:

– Играешь в шахматы? – с порога поинтересовался начкар, и, услышав утвердительный ответ, со словами «Давай расставляй» сунул мне шахматную доску с фигурами, разливая попутно кофе в приготовленные заранее стаканы.

Довольно много партий мы сыграли с ним в свободное от проверки и от развода часовых время. Уже ближе к утру, когда начало рассветать, вдруг громко зазвенел звонок, соединённый с тревожными кнопками постов. Начальник караула быстро взял объёмистую трубку, откуда послышался прерывистый доклад часового с поста номер четыре:

– Товарищ начальник караула, совершено нападение на пост. Неизвестные произвели два выстрела в мою сторону. Пули попали в фонарный столб.

Я не выдержал, прокричал в трубку:

– Махов, спрячься за шпалами и следи за обстановкой, сейчас прибудет тревожная группа!

Мигом в караулке всё зашевелилось: бойцы с оружием занимали места, отведённые для отпора в случае нападения, а мы с начальником караула, собрав тревожную группу, мигом выдвинулись в сторону поста номер четыре, попутно дав команду водителям БТРов занять свои места в машинах и оставив сержанта Корницкого быть на связи. До поста номер четыре идти было не далеко, всего-то около километра, которые мы пробежали за считаные минуты, на ходу проверяя обстановку. Справа по периметру тянулись обнесённые сверху колючей проволокой бетонные заборы нашей части, слева по периметру – колючая проволока и деревянные столбы, а за ними уже белела в утренних сумерках река Шпрее.

Издали увидев нас, Махов вышел из укрытия:

– Стой, кто идёт? – привычно окликнул нас часовой.

– Разводящий младший сержант Волков, со мной начальник караула старший лейтенант Дубцов с тревожной группой из пяти человек.

Разобравшись, кто есть кто, мы начали выяснять происшедшее.

Рядовой Махов коротко доложил, что по реке двое мужчин проплывали на небольшой моторной рыбацкой лодке, и вдруг один из них начал целиться в его сторону из ружья, как ему показалось:

– Я только отскочил за столбик, услышав выстрелы, как две пули, одна за другой, вонзились в дерево, а мужчины прибавили газу и быстро уплыли. Я тут же взял штык-нож от «калаша» и попробовал выковырнуть свинцовые ошмётки, но меня остановил старший лейтенант Дубцов, сказав, что это пусть останется для следователей.

Утром в части уже все знали о ночном нападении. В караульное помещение прибыло много начальства. Все сошлись во мнении: караул действовал абсолютно верно и все действия были точными.

Наконец-то, уже в конце дня, мы сдали наше дежурство и только к ужину вернулись в роту, очень уставшие, но довольные, что всё вот так закончилось. В казарме нас дожидался командир роты капитан Поздняков. После краткого доклада Дубцова о прохождении караула и обо всех происшествиях на дежурстве, он сказал, что такие провокации были и будут, и хорошо, что часового не задели, а потом вдруг спросил: «А счёт-то у вас какой?» Тут старлей замялся и я, не дожидаясь его, громче, чем нужно, заявил:

– Товарищ капитан, мы успели сыграть десять партий. Счёт десять ноль в мою пользу.

Тут командир роты задорно, как-то по-дружески, захохотал. Видно было, что он доволен тем, что его соперника положили на лопатки.

Осень медленно, но верно начала вступать в свои права. Всё чаще дули прохладные ветры, то собирая в кучи жёлтую опавшую листву и разбрасывая их обратно, то неистово вращая и расстилая вдоль бордюров многочисленных дорожек и площадок нашей части, то собирая облака в чёрные грозовые тучи, то разгоняя их.

В один из таких дней вся наша военная часть построилась на плацу для слушания итогов проведённой командованием осенней поверки. Так уж заведено, что все военные части ВС СССР должны проходить весенне-осенние поверки, то есть два раза в год, весной и осенью, приезжала специальная комиссия и проводила комплексную проверку всей деятельности военной части, куда входили: результаты по учебным занятиям армейцев в наборе знаний по военной технике и вооружениям, результаты проведённых стрельб и учений на полигонах, военная физическая подготовка с проведением марш-броска, строевая подготовка с прохождением рот парадным строем и с песней перед трибунами, знание бойцами устава воинской службы, общая хозяйственная деятельность, питание солдат и многое другое касательно воинской службы. Всё командование части очень серьёзно готовилось к каждой поверке, подгоняя военнослужащих всех рангов. И вот сегодня, дождавшись итогов уже прошедшей поверки, командование части решило объявить результаты смотра на всеобщем построении части.

Но почти на месяц раньше командир роты дал указание: что начинаем готовиться к строевому смотру, кульминацией которого будет являться прохождение всей ротой с песней и строевым шагом колонной по шесть человек перед трибунами. Для этого необходимо найти несколько хороших строевых песен, выучить их и натренироваться пению со строевым шагом. Также выявить в роте более-менее певучих солдат, чтобы они могли тянуть всех, вытягивая на нужную ноту. Вначале, как он советовал, лучше всего пробовать петь всей ротой вне строя, а потом постепенно привыкать к пению уже в строю. Всё это выходило от командира роты не как приказ, а как наставление более опытного товарища. Мы только потом поняли, как он был прав, когда первый раз запели всей ротой. Вышло как всегда, как обычно: на одной ноте и не в такт. Более чем половины роты не умели слушать соседа и пели песню как молитву читали, одной нотой. Вот тут-то и пригодились мои врождённые по-деревенски голосовые связки и пение вечерами в деревенском клубе разных песен, особенно армейских, под наигрыши баяна или гармошки. Мы со старшиной роты Зиминым выбрали более певучих бойцов – около тридцати человек, раздали текст уже выбранной песни, посадили в красном уголке и начали разучивать песню. Вскоре многие солдаты и офицеры начали оглядываться в сторону нашей казармы, откуда довольно гармонично лилась любимая многими казацкая песня «Казаки в Берлине»:

Выбор песни не был случаен. Командир нашей роты, капитан Поздняков, сам был из казаков, да и пел он казацкие песни довольно здорово, как недавно выяснилось. Наш план, составленный по его совету, удался, и мы очень хорошо подготовились к строевому смотру.