Затем, словно прочитав мои мысли, Баэл опустил яблоко и ухмыльнулся. Он отступил к выходу, посмеиваясь надо мной, а фрукт в его руке почернел и начал гнить, пока не превратился в пыль, падающую на землю.

Я вытянула шею, отчаянно пытаясь разглядеть над головами тех, кто толпился у выхода, что же происходит снаружи. Повсюду случались столкновения: кто-то пытался убежать, а кто-то – увидеть источник хаоса. Каким-то образом я оказалась в обеих группах: мне было любопытно и отчаянно хотелось уйти.

Я позволила толпе вынести меня наружу и испустила потрясенный вздох, который затерялся в общем шуме, когда увидела поляну. На ней царил хаос.

Кто-то – или целая группа – ворвался на пиршество, оставив после себя щепки, порванные струны и крошечные серебряные колокольчики, разбросанные по земле. На поляне словно произошла великая битва. На холме вдали блуждающие огоньки улетали прочь, освещая путь танцорам-фейри в красочных нарядах, бегущим к замку. Их шелковые юбки развевались за ними, как флаги капитуляции.

Десятки фигур в плащах с капюшонами громили поляну: кто-то с оружием, кто-то голыми руками опрокидывал шатры. Один пробежал мимо меня, держа в руке, как факел, половинку сломанной флейты фейри. Он обернулся и посмотрел на меня, ухмыльнувшись, когда мы встретились взглядами.

– Ахан!

Я моргнула, подавшись вперед, неуверенная, что правильно расслышала его сквозь платок, закрывавший нижнюю часть лица.

Я напрягла слух. Они не просто восклицали, они кричали… что-то.

– Ахан! Ахан!

Кто?

В этот момент краем глаза я уловила какое-то движение. Одна фигура в черном плаще целеустремленно промчалась мимо, отделяясь от остальных. Каштановые пряди выглянули из-под капюшона, и у меня потемнело перед глазами, а сердце подпрыгнуло к горлу.

Я ахнула. Даже несмотря на платок, закрывавший половину лица, я сразу узнала эти глаза.

Потому что это были мои глаза.

Моя тихая, кроткая сестра лавировала между другими нападавшими, мечась мимо убегающих танцоров и дворян с кошачьей ловкостью. Я потянулась к ней, думая, что она спешит ко мне, чтобы спасти, но она промчалась мимо.

Поляна перед глазами расплылась, и время словно замедлилось. Мой мир рушился.

Не осознавая, что делаю, я заработала локтями, расталкивая окружающих. Мне нужно выбраться из толпы. Добраться до нее, сейчас же.

Но между мной и сестрой было слишком много людей. Меня обдало жаром, и я открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Локоть ударился обо что-то твердое, кто-то упал на землю, цепляясь за мои руки. В любое другое время я бы почувствовала себя виноватой – но не сейчас.

Сестра все еще металась по поляне, то появляясь, то исчезая из моего поля зрения. Каждый раз, когда она ныряла за чью-то фигуру, моя паника росла, адреналин бил по ушам, заставляя лицо и руки гореть еще сильнее, пока я не ощутила, будто сейчас вспыхну настоящим огнем.

Как будто это возможно. Как будто сейчас я загорюсь.

Король Пэнвилль выглянул из своего ужасного шатра. Он удивленно моргнул, глядя на приближающуюся фигуру. Хаос вокруг будто забавлял его. Лицо Рози сохраняло ту же хладнокровную сосредоточенность, что и всегда, когда она выудила из складок плаща блестящий нож и подняла его, как меч.

Я снова попыталась закричать, но в горле пересохло. Я подавилась, закашлявшись, и попробовала снова. Убийство короля сейчас не сделает сестру королевой. Да и убить его в таких обстоятельствах невозможно. Это совершенное безумие. Безрассудное и обреченное на провал, и судя по взгляду, которым король смотрел на сестру, он тоже это знал.

Рози подбежала ко входу в королевский шатер, и наконец речь вернулась ко мне. Слово сорвалось с губ прежде, чем я успела все как следует обдумать:

– Рози!

Она словно не услышала меня, приближаясь к королю. Должно быть, она что-то сказала ему, потому что несколько бесконечно долгих секунд они не двигались. По коже пробежали ледяные мурашки, и меня охватило жуткое предчувствие конца.

Рози откинула голову, словно смеясь, и высокомерное красивое лицо Пэнвилля исказилось. Наполнилось животной яростью.

Он спрыгнул с кровати и вытащил из-за пояса блестящий меч. Я не могла оторвать взгляд от лезвия – такого чистого и тонкого. Оно выглядело так, будто Пэнвилль никогда раньше им не пользовался, но, когда он поднял меч над головой, я поняла, что клинок ему определенно хорошо знаком.

Я рванула вперед, расталкивая с дороги последних людей, но кто-то дернул меня назад.

Чьи-то руки обхватили мою талию и прижали к незнакомой груди, захлопывая ловушку. Запах дыма и глинтвейна, смешанный с хвоей, окутал меня.

Я ощутила неистовые страх и ярость – сильнее, чем когда принцы издевались надо мной, ярче, чем когда мы встретились в лесу, оглушительнее, чем даже когда они забрали мать. Я забилась, дико размахивая руками.

– Отпусти меня!

– Остановись, – прошептал голос над ухом, обволакивая со всех сторон.

Я не остановилась. Я не могла. Только не Рози. Только не моя сестра.

Я кричала и лягалась, но никто не обращал на меня внимания – все взгляды сосредоточились на короле и девушке, чей капюшон съехал, обнажая лицо, на котором совершенно не было страха.

– За Дуллахана! – крикнула Рози достаточно громко, чтобы я услышала.

– Нет! – завопила я, голос сорвался, а горло будто разорвалось. – Нет! Остановись!

– Остановись! – повторил тот, кто держал меня, но его голос совершенно отличался от моего.

Взгляд короля Пэнвилля был холодным и расчетливым. Он поднял руку и взмахнул мечом. Слишком быстро для человеческого глаза. Я знала это, но все равно каким-то образом заметила.

Он ударил раз. Второй. Меч опустился и отступил. Клинок в руках тренированного убийцы рассек воздух быстро и умело.

Одно невероятно долгое мгновение будто ничего не происходило. Сестра неподвижно замерла на месте, как и до того, как меч опустился. Затем мой желудок скрутило от тошноты, а жар охватил кожу, когда сила тяжести взяла верх.

Время словно замедлилось: сначала упало тело Рози, отделившись от ее головы, которая, казалось, зависла в воздухе, а затем и она рухнула вниз. Я ошеломленно посмотрела на лицо сестры. Мое лицо. Оно исказилось от боли и ярости, застыв навсегда.

Кожа раскалилась добела. Жар охватил все тело. Пока я не ослепла от него.

Кто-то закричал. И этим кем-то была я. И я не могла остановиться.

Я никогда не смогу остановиться.

Никто не остановил меня, когда я помчалась к обезображенному телу сестры. Большинство фейри уже либо сбежали в лес, либо спрятались в нескольких уцелевших шатрах.

Сердце билось о ребра так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Яростные слезы обжигали глаза и текли по щекам. Я сердито смахнула их тыльной стороной ладони. Слезы смешались с потом, текущим со лба, и перед глазами все расплылось еще сильнее, но я продолжала бежать вперед.

Огонь пожирал шатры, деревянные обломки и обрывки ткани лежали на земле.

Посреди руин застыл одинокий фейри. Он был невысок, с необычайно тонкими руками и ногами и густыми белыми волосами до колен. Закрыв глаза, он покачивался, играя на скрипке посреди опустевшей поляны. Длинные ноты звучали скорее зловеще, чем завораживающе. Будто низкий напев похоронного марша.

Эта чертова музыка.

Чуть позже я вернусь и брошу музыканта вместе с его скрипкой в огонь, но сначала мне нужно добраться до Рози.

Я ворвалась в алый шатер короля. Это было одно из немногих мест, которое осталось нетронутым. Одно из немногих, не пострадавших в погроме нападавших или от бегущих гостей.

Я чуть не согнулась пополам, когда моему взгляду предстала картина внутри. Из груди вырвался сдавленный звук – что-то среднее между криком и всхлипом. Вокруг было слишком много всего, что нужно осмыслить, и глаза не могли сосредоточиться на чем-то одном. Отвратительный запах наполнил ноздри и рот: острый и металлический, как гниющая плоть и запекшаяся кровь.