Поднявшийся из бассейна Гадюкин ошалело смотрел по сторонам, гадая, в своём ли он теперь уме.
Ручку-передатчик он потерял окончательно, но в правой руке всё ещё крепко сжимал пистолет. Он медленно поднял пистолет и выстрелил в потолок. Посыпались осколки бетона, сделалось тихо.
— Я не знаю, господин Праздников, — заговорил он, утирая воду с лица, как вы программируете свои с виду нехитрые игрушки, но если они выкинут ещё что-нибудь в таком роде, я открою стрельбу по ящикам с петардами.
Гадюкин вылез из бассейна и, оставляя за собой водяной шлейф, вернулся к разложенным бумагам.
Но теперь, кажется всё было против него. Сам Пётр Иванович выбил у него пистолет и повалил на пол.
Сначала они боролись с переменным успехом, но Праздников был всё-таки физически сильнее. Он уложил Гадюкина на лопатки и принялся душить.
Шпион зашипел, захрипел, выпучил глаза… Казалось, он больше не сможет сопротивляться, и Пётр Иванович уже хотел его отпустить, чтобы затем связать… Но тот из последних сил вытащил из кармана снотворный баллончик — и пустил струю газа прямо в лицо Петра Ивановича.
В несколько секунд всё переменилось.
Высвободившись, Гадюкин поднялся на ноги и повернулся к мальчику.
— Что же такое… — проговорил он, тяжело дыша. — Папашечка не понимает интеллигентного разговора. Придётся теперь действовать более убедительно. Для начала откушу у мальчишки кусочек уха. Папашечка проснётся, увидит этот кусочек и станет сговорчивей.
Услышав такое, Игорёк от ужаса одеревенел. Только его расширенные глаза смотрели в одну точку. И на этой точке, находившейся примерно посередине между мальчиком и шпионом, возникли трое.
__***
Гадюкин сделал шаг назад и забормотал:
— Что это… опять… Я предупредил, никаких игрушек…
— Мы не игрушки, — строго сказал Мурзилка.
Теперь крошечные фигурки показались Гадюкину живыми.
— Что такое… кто это?.. зачем?..
— Сдавайтесь, вы окружены! — объявил Шустрик.
— Бред… — выдохнул шпион, достал баллончик и, наклонившись, направил струю газа в человечков.
Мурзилка в тот же миг брякнулся навзничь. Неподалёку от него высились подошвы ботинок Петра Ивановича Праздникова.
— У нас теперь сонное царство, — заметил Мямлик. — Остаётся дождаться принца, который начнёт побудку спящих красавиц поцелуями.
Тем временем Шустрик, задрав голову, подбоченился к Гадюкину.
— Негодяй! Только попробуй подойти к мальчику! — предупредил он и пустил по мокрому полу электрический разряд.
Стоявший в луже Гадюкин задёргался и закричал. Мурзилка, лежавший на сыром полу, тоже задёргался, но не проснулся.
— Теперь всё, шутки в сторону, — сказал Гадюкин. — Кто бы вы ни были получайте…
С этими словами он вынул из кармана и швырнул об пол шар-технопупс. Шар запрыгал словно теннисный мячик, развернулся и превратился в резинового дракона с гусиной шеей. Голова его была тяжёлым чугунным молотом.
Человечки растерялись, но только на одно мгновение.
— А ну, давай со мной! — Мямлик выплюнул жевательную резинку, вышел вперёд и, сгруппировавшись, принял боксёрскую стойку вполоборота.
Дракон презрительно зашипел, размахнулся и шарахнул по нему молотом.
Если бы на месте Мямлика находилась, допустим, стальная гайка, то и её молот сплющил бы словно кусок пластилина. Однако с Мямликом ровным счётом ничего не случилось — как будто по резиновому мячику ударили деревянной колотушкой.
Отброшенный назад, дракон сел на хвост и ошалело уставился на противника. Переминаясь с ноги на ногу, Мямлик поменял левостороннюю боксёрскую стойку на правостороннюю. Он был готов ко второму раунду.
— В чём дело? — не понял Гадюкин. — Что ещё за беспомощное ничтожество мне подсунули?..
Дракон вскочил на ноги, издал яростный рёв и попытался на этот раз припечатать противника длинной очередью ударов, подобных ударам уличного отбойного молотка.
На этот раз Мямлик оказался податливым и сильно сплющился — не то чтобы в блин, но во что-то по форме напоминающее хоккейную шайбу.
Воодушевлённый успехом, но уже хрипевший от усталости дракон собрал все свои последние силы и, размахнувшись взахлёст, — ударил так, что земля вздрогнула.
Но Мямлик его обманул. Притворившись до этого мягким, он в момент удара сделался таким твёрдым, что чугунная голова-молот дракона раскололась пополам.
Технопупс издал свой последний в жизни пронзительный механический вопль и свернулся обратно в шар. Но только этот шар был меньше прежнего и по форме напоминал высохший лет триста назад лимон.
Но это не всё. Из-за того, что Мямлик усилием воли понизил свою температуру до чёрт знает какого минусового градуса, мокрый пол в одно мгновение обледенел, и Гадюкин вмёрз ботинками в лужу.
Изгибаясь и размахивая руками, он с трудом удержал равновесие, вынул из кармана и швырнул об лёд своего второго технопупса.
Шар запрыгал, развернулся и превратился в стального дракона, глаза которого были двумя лазерными пушками.
— Теперь я, — вызвался Шустрик и загородил собою приятеля.
Приготовляясь к чему-то задуманному, Шустрик вынул из своего ящичка «бардачка» бархатку, зажал её между ладоней и в две секунды отшлифовал обе поверхности.
Грозно поводив головой-башней по сторонам, дракон навёл прицел и ударил в железного человечка разом из обеих пушек.
Но Шустрик был наготове: с поразительной быстротой и точностью он заслонился ладонями, и два огненных луча, ударив по зеркальным поверхностям, отразились. И вернулись обратно.
В то же мгновение раздался взрыв — железный дракон с двумя лазерными пушками разлетелся на тысячу кусков.
__***
Когда дым рассеялся, Гадюкина на складе уже не было. Только в оттаявшей луже стояли его пустые ботинки. Уже позднее, недалеко в полу нашли отверстие канализационного люка с неплотно задвинутой крышкой. Скорее всего, шпион заранее продумал план возможного бегства. Не было нигде и его пистолета.
Проснувшийся Петр Иванович бросился развязывать своего мальчика. Игорёк, который видел всё от начала и до конца, ещё долго не мог ничего произнести. А когда наконец разомкнул губы, сказал:
