Вместе с сознанием к Андрею постепенно возвращался озноб: ему вдруг стало жутко холодно – так, что застучали зубы. Питер заметил это и поспешил накрыть его пледом.

– Here you go pal, take another blanket[6].

Только теперь Андрей обратил внимание, что на нем сухая одежда и он завернут в плотное одеяло. Его спасители сделали все, что могли, чтобы дать ему дождаться врача. От благодарности он едва не заплакал, но смог сказать только: «Сенкью». Впрочем, прозвучало это, видимо, довольно жалостливо, потому что лысый озабоченно посмотрел на него и спросил:

– You’re cold? Do you want a drink? Vodka?[7]

Андрей с трудом помотал головой.

– Harry, give the guy some whisky, it will cheer him up[8], – сказал бородач и показал Андрею поднятый вверх большой палец.

Несостоявшийся утопленник вновь попытался было отказаться, но сопротивление было бесполезно. Гарри налил половину рюмки янтарной жидкости из необычной фляжкообразной бутылки, приподнял голову Андрея и дал ему выпить. Виски моментально обжег рот. На вкус он напоминал какой-то подкопченный самогон, градусов в нем было явно больше, чем в водке. Андрей с трудом заставил себя сделать глоток, однако, когда противное ощущение прошло, он почувствовал, как по телу разливается тепло.

– Our local specialty[9], – подмигнул ему лысый.

Алкоголь помог чуть приглушить боль, Андрей закрыл глаза и попытался расслабиться. Фразу про доктора он не понял, но, судя по тому, что его разместили в баре, медицинской помощи еще предстояло ждать. Гарри и Питер налили себе по стакану пива и о чем-то весело беседовали у барной стойки, не обращая на него особого внимания. Теперь, когда Андрей был предоставлен самому себе, его захлестнула волна тревожных мыслей. Он думал о том, что стало с остальными членами экипажа. Скольким удалось выжить? Где они? Почему он один на этом богом забытом острове? Особенно переживал за Пашу – тот ведь стоял вместо него ночную вахту, а значит, его наверняка смыло в море среди первых. Андрей испытал жгучий стыд за то, что невольно подверг друга смертельной опасности.

«Интересно, где я вообще?» – подумал он, чтобы как-то отвлечься.

Андрей хорошо знал географию, с детства любил разглядывать карты, поэтому довольно легко восстановил в голове маршрут «Садко». По его расчетам, ночью они должны были идти где-то в районе Оркнейских островов. Но вот к какому именно острову его прибило, понять было решительно невозможно. Могло так случиться, что шторм вынес его даже на главный британский остров. Размышления Андрея прервал скрип и последовавший громкий хлопок входной двери – в бар вошел худощавый дед в твидовой кепке и мокрой желтой ветровке, которую тут же принялся отряхивать.

– What a shite weather![10] – громко прорычал он, но тут же осекся, увидев лежавшего на столе человека.

Он молча подошел к стойке и вопросительно кивнул в сторону Андрея.

– Russian, from the ship[11], – лаконично пояснил Гарри.

Старик многозначительно поднял брови и посмотрел на Андрея с уважением. Он заплатил за пиво и, взяв стакан, сел за маленький столик возле камина. Гарри и Питер продолжили болтать. Минут через пять входная дверь вновь громко хлопнула. На этот раз в бар вошел высокий мужик лет тридцати, одетый в темно-синюю форму.

«Может, почтальон?» – подумал Андрей.

Новый посетитель поздоровался со всеми и, заметив Андрея, также кивнул в его сторону. Гарри повторил свой ответ. Почтальон проявил к русскому моряку больше интереса. Он подошел к столу и что-то дружелюбно спросил, однако его акцент был уже совершенно неразличимым. Гарри что-то сказал ему (видимо, что больной не говорит по-английски), после чего здоровяк издал многозначительное «ммммм» и, крепко пожав руку Андрею, уселся за стойку.

Наконец спустя еще минут двадцать пришел доктор. Андрей опознал его по пухлому кожаному саквояжу. Судя по красным щекам и сбившимся под капюшоном волосам, мокрым от пота, врач добирался до паба пешком или на велосипеде.

Посетители радушно поздоровались с ним, почтальон даже вскочил со стула, чтобы пожать ему руку.

– Sorry for keeping you waiting, – сказал он Андрею, снимая длинный провощенный плащ. – I had to take a little detour to the library. I am Doctor McCrone[12].

Доктор достал из саквояжа и потряс толстой красной книгой. Андрей разглядел, что это был англо-русский словарь. Врач помыл руки за стойкой и подошел к столу. Гарри и все посетители, кроме старика, тоже оставили свои разговоры и собрались вокруг пациента. Доктор закатал свитер и футболку Андрея, послушал его стетоскопом и принялся осторожно ощупывать. Когда его руки коснулись правого бока, Андрея вновь прошибла острейшая боль, он застонал. Врач нахмурился и пощупал теперь уже левый бок – теперь боль стала такой силы, что матрос завыл, из его глаз покатились слезы. Доктор посветил фонариком в зрачки Андрея, что-то неразборчиво сказал Гарри и начал листать словарь.

– Ломат… рйобра… – наконец медленно произнес он.

У Андрея хватило сил только выговорить: «Угу». Врач достал из саквояжа градусник, стряхнул и засунул ему под мышку. Собравшиеся молча ждали результата и смотрели на Андрея с нескрываемым любопытством, так что он почувствовал себя ужасно неловко. Наконец доктор вынул градусник и, покачав головой, стал снова листать словарь.

– Зжар… постел…

Больной прикрыл глаза, выражая согласие. Доктор достал из саквояжа шприц и ампулу, осторожно сделал Андрею укол, затем дал какую-то таблетку. Почтальон принес стакан воды. Андрей послушно проглотил лекарство, доктор похлопал его по плечу и отошел пошептаться с Гарри. Со стола не было слышно, что говорил врач, но хозяин паба явно остался недоволен услышанным.

– And who’s going to pay for that? Soviet embassy?[13] – пробурчал он.

Доктор вновь сел рядом с Андреем и углубился в словарь.

– Вы… оставаться… отдых… корабль… приходить… больница… город…

От напряжения врач даже покраснел. Андрей поблагодарил его и слабо пожал руку. Гарри налил доктору пива и ушел наверх, по всей видимости готовить комнату. Отвлекшись от больного, посетители паба вновь обратили свои взгляды к телевизору. Шли новости, почтальон сделал звук погромче. Андрей тоже стал смотреть на экран в надежде увидеть сюжет о кораблекрушении и, может быть, даже кого-то из выживших товарищей. Однако вместо этого по телевизору неожиданно показали Горбачева, который подписывал какую-то бумагу. От неожиданности Андрей вытаращил глаза. Ведущая что-то говорила сбивчивым восторженным голосом, в кадре возник довольный Ельцин, затем показали Кремль и развевающийся над ним триколор.

Шотландцы что-то удивленно восклицали и громко переговаривались друг с другом. Подскочивший к стойке дед в желтой ветровке так отчаянно махал руками, что даже пролил на пол пиво. Питер повернулся к Андрею и, показав пальцем на экран, громко и медленно произнес:

– Looks like you no longer have a country, pal![14]

Видимо, Питер не был уверен, что русский моряк его понял, поэтому он изобразил, будто разделяет пальцами большой апельсин. Впрочем, это было лишнее, Андрей и без жестов сообразил, что Советский Союз развалился. Вернее, он понял содержание новости, но само событие совершенно не укладывалось у него в голове. Что теперь станет с ним и с его родными? Андрей даже не понимал, в какую страну вернется. Да и как вернется, тоже было неясно: вдруг и посольство уже не советское… Его путаные размышления прервал возглас почтальона: