С каких бы херов я стал знать будущее, в котором не участвовал и про которое не читал и не слышал? Ладно, тот же, мать его, Барышников, или наш Любимый Леонид Ильич. Но погранец⁈ О нём-то я никак не мог знать. И откуда тогда у меня о нём знания. Что это вообще, мать твою, твориться!

То перенос в чужое тело и в прошлое, по послезнания. Очень не нравилось мне суета вокруг Женькиного тела. Ведь кому-то же понадобилось, чтобы он жил! Кому? Вот вопрос, на который у меня ещё не было ответа. В Господа Бога, которому есть дело до какого-то Женьки, я не верил. А тем более кому, какое дело до меня, болезного, чтобы переносить сознание в чужое тело и давать ещё одну жизнь.

Не заслужил я всей своей прожитой жизнью такого подарка. Не то, чтобы был злодеем, а просто, извиняюсь, за что? Не все же умершие переселяются? Не все! А мне за что такой подарок? То, что это был подарок, мне стало понятно уже через примерно месяц. Тело пёрло, как на дрожжах. Память работала, как компьютер. Учить, то есть заучивать, ничего не надо было. Прочитал, значит запомнил. Ну и то, что осталось в памяти в момент перехода, тоже помнил. Но там, честно говоря, осталось только то, что знал и умел хорошо. От школьной программы остались только законы Ома. Да-а-а…

И вот что это было вчера? Да меня сейчас, как морскую свинку… Но, с другой стороны… Кажется, нет худа без добра. Эти знания я точно могу отнести к тем, что всплыли сами. Любой детектор лжи скажет, что до вчерашнего дня я об этом ничего не знал. С призёрами боксёрского чемпионата мира тоже херня, честно говоря, вышла. Не помнил я призёров. Наших чемпионов помнил, а другие места, особенно четвёртые, точно не помнил. А вот оно… Проявилось дополнительное знание.

Весь день в школе я был задумчив до того момента, пока не встретился с руководителем школьного ансамбля Дмитрием Барановым, учеником десятого класса, гитаристом. Это был парнишка «южной» наружности: носатенький, глазастенький, кучерявенький.

Мы посмотрели друг-другу в глаза и я понял, что тут не уместен.

— Меня послала директриса, чтобы я передал вам свои песни. Надо?

Баранов отрицательно покрутил головой.

— Но я всё-таки передам тебе одну, чтобы директриса меня не вздрючила. Вот!

Я отдал ему папку с фотографиями страниц нотной тетради, где была расписана по инструментам песня «Когда уйду со школьного двора». Мне однажды надоело переписывать нотные закорючки и загогулинки, и я отснял все, написанные мной партитуры, на фотоплёнку.

— Будут вопросы, обращайся. Там есть мой номер телефона.

Баранов скривился, но папку взял. Я же, словно сбросив тяжёлую ношу, пошёл домой доделывать микшерский пульт.

[1] Наш герой имеет ввиду не раздел математики, а наработку ударных и защитных комбинаций.

[2] Виктор Григорьевич Рыбаков. Перед Олимпиадой-1980 Рыбаков просил тренеров о возможности перейти в более тяжёлую весовую категорию, однако те настояли на том, чтобы Виктор выступал в категории до 57 кг. Рыбаков был вынужден «сгонять вес» перед соревнованиями, и в итоге проиграл в полуфинале немцу из ГДР Руди Финку, у которого выиграл за год до этого на чемпионате Европы в Кёльне. Через год Виктор всё же перешёл в категорию до 60 кг и выиграл золото чемпионата Европы.

Роман, специально подгадав свой приезд к нашему выступлению в филармонии, привёз мне кучу транзисторов, несколько четырёхканальных магнитофонных головок, фейдеры[1] и диоды-стабилитроны[2]. Теперь я смогу сделать и установить на каждый канал в пульт нормальные компрессоры[3].

Тот компрессор, что был у меня, во-первых был один, а во вторых был несколько резковат. Одного его мне хватало. Я-то всё равно писал инструменты по очереди. А вот мои ребята, уставшие от уроков и окрылённые успехом на концерте, требовали песен. Можно было бы музыку записывать сообща, но с одним компрессором, это было не реально.

Самое смешное было то, что запись нашего новогоднего вечера, сделанная вообще без компрессора и звучавшая, также паскудно, как и многие ВИА Советского Союза, шла по рукам нарасхват. Просто не знали эти люди музыки лучше.

Записи, сделанные мной с использованием компрессора, получились намного лучше, потому что выпирающий обычно солирующий голос компрессором «задавливался». Как, впрочем, и иные ненужные всплески. Не любили, почему-то, советские звукорежиссёры уравнивать звук.

Слушал я пластинки этих годов в двухтысячных. Были у меня и «Песняры», и «Весёлые Ребята». Вроде и состав «Весёлых Ребят»: Малежик, Антонов, Барыкин, Буйнов, Слободкин, Алёшин, и играют хорошо, а звучит просто жутко. Голос вокалиста выпирает так, что им стёкла можно резать. А уж что говорить про духовые? Даже сам Вячеслав Малежик, будучи у меня в гостях и послушав эту пластинку, едва не заплакал от стыда. Он сказал:

— Помнится, тогда это слышалось довольно органично, а сейчас ощущение вставного, пусть и «золотого», зуба вызывает, во всяком случае у меня, стариковский дискомфорт. Да, спеты и сыграны ноты весьма профессионально (помню, что упорно репетировалось все это), но зачем это делалось — нынче мне не очень понятно. А тогда мы, аж, светились от собственной крутизны.

Этот диск — писали прямо с концерта. Мы, желавшие поиграть на хорошем звуке и хотевшие показать публике, как мы умеем играть рок-н-ролльную музыку, включали в аранжировку наших песен целые инструментальные куски из композиций «Led Zeppelin», «Grand funk rail road» и иже с ними. И вот этот винегрет с фирменными кусками в аранжировках я услышал сегодня. Хотя винегрет тоже съедобен, сегодня мне он был не ко столу.

Вот такой винегрет получился и у нас на новогоднем вечере, но он нашей неискушённой публике пришёлся по вкусу. Теперь я хотел поднять уровень советской звукозаписи ещё на один уровень. Хе-хе-хе…

Вот чем, собственно, я хотел бы заниматься. Звукорежиссированием… Это и приятно и денежно. А для этого нужны два образования: музыкальное и радиотехническое. А поэтому, надо и музыкальную школу экстерном сдавать — пусть гэбэшники и там договорятся — и в Политехнический поступать. Придётся учиться второй раз, а высшую математику совсем не помню. Да-а-а…

Ещё и научный коммунизм с философией учить. Труды Ленина конспектировать… Эхэ-хэ… Хотя, Ленина почитать интересно будет. Читал некоторые его работы в старости. Отличное впечатление оставили труды Владимира Ильича. Великолепное! Выхолостили его учение! Подорвали авторитет! Специально, наверное… Я им дам про*раться на семинарах преподавателям. С такой памятью, как сейчас, я цитировать классиков марксизма-ленинизма буду страницами. Да-а-а…

Дожить бы. Так, если мне добавят два года… Да, чего мелочиться? Пусть добавляют три, я и девятый за лето освою. Заканчиваю десятый класс и поступаю в институт. Да-а-а… А вдруг, хе-хе, и дальше стареть буду? Вот же, млять! Но, не будем думать о плохом.

У меня этот неполный год и вправду, как полжизни отнял. Столько событий произошло! Главное — я запустил новые советские мелодии, которые зазвучали из окон домов. Сейчас был май и в тёплые, солнечные деньки горожане открывали, мыли окна. Оттуда и «звучала музыка та», как в «Вальсе Бостоне». Звучал и Джо Дасен, и другие англо-французские песни. Но больше звучали наши, русские песни. Сейчас мы с ребятами планировали переписать всё начисто с чуть изменённой аранжировкой. Что я зря занимался музыкой почти всю жизнь. Да и в кабаке мы немного интерпретировали некоторые музыкальные произведения. Тогда ещё не было термина «кавер», но мы, как настоящие музыканты, что-то играли чуть-чуть не так, как в оригинале.

С моей «джаз бандой из будущего» мы очень хорошо переделывали известные песни на блюзовый манер. Особенно мы изгалялись над «Битлами». У них же простой рисунок, а мы добавляли красок. Сейчас Битлов переигрывать и перепевать я не собирался. Одному не интересно и муторно играть блюз, а ребята мои ещё не могли. А вот «Deep Purple» переиграть мне «заново» хотелось. Тем более, повторюсь, что сам Ричи Блекмор беззастенчиво воровал не только рифы, но и целые куски старых и новых музыкальных тем. Например, самый основной риф из «Смок он зе воте» Блекмор украл у Astrud Gilberto и не стыдился этого. Да и на гитаре играл Ричи Блекмор, откровенно говоря, не очень чисто. У него явно не было профильного музыкального образования и на гитаре он учился играть где-то в подворотне. Правда, писали, что его отец настоял, чтобы Ричи брал классические уроки игры на гитаре и мальчик выдержал их аж целый год. Вполне возможно, что на классическом инструменте Ричи играл лучше, чем на электрогитаре, но я не знаю.