Администраторы, естественно, желают, чтобы их воспринимали как группу, чрезвычайно важную для жизни санатория. Магическое слово «экономика» облегчает им сохранение их привилегий.
Никто в точности не знает, каковы причины экономических подъемов и спадов, волн «процветания», сменяющихся волнами «кризисов». Выясняется как раз невыгодная для местных администраторов истина, а именно — общность колебаний экономического океана для всей сообщающейся системы санаториев. Однако администраторы упорно сохраняют в населениях санаториев иллюзию того, что администрация способна влиять на экономику, улучшить ее эффективность. Что достаточно лишь еще разумнее организоваться, сменить не способную сделать это администрацию на лучшую. Таким образом администраторы удерживают за собой важнейшую роль — фундаментальную в санаторной цивилизации — давателей prosperity. Отцов. Кормильцев.
На практике возможности администрации ограничены. Если разумное вмешательство государства теоретически способно реорганизовать (к примеру, модернизировать) экономику, может (в условиях санатория Соединенных Штатов) временно спасти автомобильную компанию Крайслер, дав ей субсидии, то ни в компетенции государства, ни в его силах помочь всем компаниям и повлиять сколько-нибудь значительно на баланс труда и капитала в санатории. Безработица сделалась, если отказаться от ханжества, по сути дела, не болезнью, но нормальным элементом санаторной экономики. И 13 миллионов человек в Европе содержатся на умеренном режиме пособий, дабы 90 процентов working force имели prosperity.
Новомодные встречи глав семи самых экономически развитых государств — пример признания общности экономической системы санаториев (и даже стран вне созвездия санаториев), и они же — пример очевидного бессилия и объединенной власти дирекции санаториев над экономикой. И объединенное правление мало что может (в 1929 г. правительства мира не смогли остановить крах Биржи): самое большее — лучше скоординировать экономики между собой и выровнять валюты санаториев относительно друг друга.
Это все очевидно. Но администрация хочет быть нужной, дабы остаться администрацией. Бога, к которому долгое время примазывалась власть (от фараонов и ранних королей — вождей племен, ведущих свои родословные от солнца), на пороге XXI века на свою сторону не посадишь, смешно, но можно клясться своей принадлежностью к ЭКОНОМИКЕ (Кормлению) и возбуждать веру People в бесконечный Прогресс.
О конечности прогресса свидетельствует и то, что unemployment стала постоянным и неизбежным явлением. То есть прогресс уже около двух десятилетий как ослабел. На все население его не хватает. И все больше свидетельств тому, что планета не в состоянии дольше нести бремя Прогресса.
Кто знает, не побегут ли вскоре населения санаторных стран в «слаборазвитые» страны, спасаясь от полей с зараженным салатом и морей без рыбы. Пока оно пытается транспортировать туда самые опасные отходы прогресса. Президент Кении Каунда блистательно обосновал отказ своей страны стать poubelle[57] Европы даже за так необходимую Кении валюту:
«Лучше быть бедными, но живыми!» (В Африке демократия, а вместе с нею и ханжество менее развиты, чем в государствах санаторного типа. Там лидеры еще могут позволить себе время от времени честные заявления.) Несомненно, что администрациям европейских санаториев придется повторить эту фразу и очень скоро. И много раз. Экологическая партия в случае нескольких катастроф масштабов Чернобыля окажется завтра первой партией, ужас работает быстро, его агитация — шоковая.
Прогресс конечен. Но администраторы не хотят объявить об этом. Ибо администрация, объявившая, что следует пересмотреть саму концепцию поведения человека на земле, осмелившаяся заявить, что человечеству следует перестать быть безжалостным оккупантом-эксплуататором, отказаться от нынешнего чрезвычайно завышенного уровня жизни, подпишет себе смертный приговор. Она не только лишится десятков процентов голосов избирателей, но, в случае если попытается ввести реальные меры, препятствующие бездумной эксплуатации планеты, столкнется с кровавыми бунтами. Известно, как непопулярны так называемые austerity measures[58] у населений. Наверняка в администрации есть специалисты, изучившие проблему и знающие, что прогрессу, в его современном понимании, настал конец. Но ведь сущность администрации — доминировать больных. И администрация доминирует People, возбуждая и поощряя их аппетиты.
Распространенная европейская традиция: литература, философия, сами People всегда обвиняли исключительно администрации во всех «негативных» деяниях цивилизации (один из образов: лидер-тиран, насилующий невинных People). People же всегда выходили из анализов чистенькими. (Ибо при народовластии невозможно подвергнуть сомнению народ. Если признать, что People безответственны, жадны, в большинстве своем бесталанны, ленивы, неспособны к самостоятельному мышлению и определенная часть их просто жестоки и злобны,— то это будет смертельным ударом по народовластию.) Первая мировая война, если не игнорировать одни факты и не подчеркивать намеренно другие, была в такой же степени инспирирована популярным шовинизмом народов Европы, как и целями национальных администраций того времени. (Менее всего в ней повинны прославленные в советских учебниках истории поиски рынков сбыта.) Демократический лидер Адольф Гитлер был избран относительным большинством германцев в январе 1933 года свободным голосованием, по желанию, без принуждения и стал Фюрером Германии в 1934 году с согласия 87 процентов избирателей. Сегодня наконец следует снять часть вины (за войны, жертвы, лишения и разгромы) с администраций прошлого и возложить ее на плечи People. Они слишком долго проходили в невинных.
Так что они работают вдвоем. People — священны и безгрешны, но у них нет непосредственной власти. Они лишь могут шантажировать администрацию, угрожая сменить ее на следующих выборах на более благосклонную к People (больным санатория).
У администрации есть мягкая (результат мутаций) власть, она практикует над больными мягкое насилие, но она зависит от них и потому заискивает перед ними. Взаимный шантаж People — администрация считается в демократическом обществе явлением здоровым. Но в результате того, что администрации заискивают перед больными, они вынуждены принимать решения в ущерб долговременным интересам санатория. В ущерб Человечеству.
В определенном смысле администрация симпатичнее People. Уже хотя бы потому, что она — «взрослая» сторона, вынужденная потакать капризам избалованного вечного подростка People. К тому же People шпионят за лидерами, администрации нелегко утешить себя проявлением человеческих чувств — быть corrupted или проявлять жестокость. Следствие шпионства: притворство стало искусством администратора.
«Прогресс…», «информативная революция…», «новая технология…», «роботизация…» — поет для People администрация. Экономический кризис, recession[59], даже только их призраки, также выгодны администрации. Ибо в моменты опасности еще более необходима People твердая отеческая рука. Уверенные в том, что большая часть People есть недочеловеки, администраторы, естественно, не высказывают этого вслух. Ибо если они выбраны недочеловеками,— их власть незаконна.
Интересно остановиться здесь на давней распре между двумя блоками санаториев, Западным и Восточным, по поводу назначения и смены администраций. Западный блок утверждал превосходство своей «демократической» системы выборов над системой, принятой в восточных санаториях, где обыкновенно Глава Партии назначался Партией и был фактическим главой государства. От избирателя требовалось лишь освятить его назначение, опустив в урну бюллетень с его именем.
Распря имела причиной одновременно и нарциссизм Запада, и непонимание Западом Восточной терминологии. В санаториях Восточного блока понятие «партия» отличалось до сих пор от западного термина, оно означало организацию — Орду, собравшую всех социальных активистов и администраторов плюс сочувствующих. Как если бы PS, PC, UDF и RPR[60] объединились бы под одной крышей лишь формально, не меняя программ и не перестав бороться между собой (но фракционно), сохранив все различия. (Неудивительно, что КПСС насчитывала 20 миллионов членов.) Восточная модель администрации устраивала свои выборы (процесс отбора) за кулисами: и первичные, и последующие, да. Но Горбачев, Лигачев и Ельцин соответствовали Миттерану, Шираку и Барру французского санатория, выдвигаемым, так же как и советские лидеры, самой администрацией (на основании административных качеств: энергия etc.) — внутри себя. Различие появлялось лишь на последнем этапе процесса. В восточном варианте: группировки — фракции — партии (с маленькой буквы), представляемые Горбачевым, Лигачевым и Ельциным, договаривались (после упорной фракционной борьбы придя к несомненной победе или компромиссу) о том, кто станет лидером — директором администрации, и избирателю лишь предлагалось символически прийти к урнам и освятить его. В Западном блоке Миттеран, Ширак и Барр выносят само решение к избирателям (развернув каждый агитационную кампанию).
