Грир вернулся сегодня домой раньше, чем в обычные вечера. Он отлично отобедал в маленьком трактире, дошёл, не спеша по площади «Лужитания» до бывшего поместья Эйя и оказался у себя ещё до заката.

Поднявшись в свою комнату, Грир, задвинул дверной засов, и разжёг масляную лампу. Сырой затхлый воздух стал для него вторым за день напоминанием о подвалах замка Фрогхамок. Кто бы мог подумать, что ему вновь придётся столкнуться с представителями этого рода!

Грир снял блио и перевязь с баллоком в ножнах, небрежно бросил их на лавку, повалился на кровать, стянул ботфорты и с удовольствием вытянул ноги. Счастливый день – двадцать пять золотых!.. Деньги он оставил на хранение у Эльдры. Более верного хранителя, в данной ситуации, он выбрать не смог. На втором этаже «Одинокой дамы» он поведал девушке о своём визите в некий симпатичный домик на фешенебельной Монетной улице, где жил известный лекарь, специалист по хирургическим операциям. Именно он залечивал раны Грира после процедур Ужгрума, палача культистов: «Мне наплевать, сколько будет стоить исправление ошибки повитухи на лице девушки», – сказал он лекарю. Подобный подход пришёлся тому по душе, и он согласился. Сообщив Эльдре о назначенном лекарем приёме, Грир торопливо покинул таверну Зубина, стесняясь проявлений восторженной благодарности девушки. Теперь, вытянувшись во весь рост на кровати и шевеля своими обтянутыми шоссами стопами, он чувствовал себя удовлетворённым самым полным образом.

В тиши комнаты, за надёжными дверями, Грир вспомнил вдруг о Дорсии. Интересно, чем сейчас занята неистовая иберийка?.. Завтра вечером в таверне Зубина он откроется ей, что браться за поиски герцога не намерен. Можно вообразить реакцию этой троицы! В глазах Дорсии заполыхают пренебрежение и ярость. Магон подожмёт свои губы, как благородный человек, в очередной раз столкнувшийся с недобросовестностью и ложью. Чад, само собой, вытащит из-под плаща свой самострел…

Грир криво усмехнулся и зевнул: пусть только сунутся! Разве они смогут что-то сделать?..

«Надо бы раздеться и улечься, как полагается», – раздумывал он, закрывая глаза. Через несколько мгновений он уже не шевелился. Лицо наёмника разгладилось, выражение жёсткости покинуло его. Грир заснул.

Ему снилось, что в изножье постели, спрятав руки под белоснежный передник руки, сидит Дорсия. Её лицо было разбито и залито кровью. Она пытается сказать что-то ему, но не может, поскольку от её лица остались лишь широко раскрытые черные глаза и зияющий провал с несколькими обломками зубов. И всё же, Грир уверен: её не терпится что-то сказать ему.

––

Проснулся Грир от долгого, но тихого стука в дверь. Поднимая голову от набитой соломой подушки, он почувствовал, как ноют челюсти – кошмар заставил его скрипеть зубами. Он прислушался. Когда еле слышный стук повторился вновь, он бесшумно скользнул к двери, сунув по пути баллок за пояс сзади. Открыв дверь, он увидел её. Дорсия, всё в том же тёмно-фиолетовом остерленовом платье, стояла, засунув руки под передник.

Не сводя с неё глаз, Грир на миг застыл, потом отошёл в сторону, впуская отчаянную гостью, не побоявшуюся разгуливать по Сарыни после полуночи.

– Входи скорее. Ты одна пришла?

– Да, – просто ответила Дорсия, ступив на порог.

– Проходи-проходи, – сказал Грир и закрыл дверь после того, как убедился, выглянув во тьму, что Чад или Магон не прячутся в тени на первом этаже.

Дорсия покачивая узкими бёдрами, вошла и остановилась возле каминной трубы.

– Что привело тебя сюда в такое позднее время? – спросил Грир, задвинув засов.

Она медленно перевела свой немигающий взгляд с него на обстановку комнаты. Девушка рассматривала комнату ничего не упуская из вида, останавливаясь на каждой детали. Провожая её взгляд своим, Грир и сам, будто впервые, оценивал убожество помещения – потёртый пол, серое постельное бельё, расшатанную лавку, старый, исцарапанный ножом, стол…

– Выпьешь целебного мятного напитка? – резко спросил он, зачерпнув из дубового бочонка железную кружку и поставив её на огонь масляной лампы.

Грир отвернулся к столу, насыпая в кружку мяту с ромашкой, вербену, и розмарин, раздражённый её тревожащим присутствием. Когда он, закончив эту нехитрую чайную церемонию, развернулся к ней лицом, беспокойство немного улеглось, однако, напряжённая скованность и напряжение осталась.

Дорсия всё так же стояла у стены – безмолвно, настороженно, недвижно. Сквозь зубы насвистывая непринуждённый мотивчик, Грир смешал кипяток с заваркой и поставил на стол кружки.

– Чувствуй себя, как дома. Эта дыра, безусловно, домом может считаться с натяжкой, но лучшего я предложить не могу. – Он сел на лавку, и она затрещала под его тяжестью. Грир подул на напиток и сделал глоток.

Дорсия будто не заметила предложенной кружки.

– У тебя ведь есть обыкновение нарушать данное слово?

Такой прямой конной атаки Грир не ожидал. На мгновение она его ошеломила, но потом он рассмеялся.

– Право, вот теперь вы знаете обо мне, пожалуй, всё! – Он вытянул под столом свои ноги во всю их длину. – Это справедливо. Свои обещания я выполняю не всегда.

– Ты нанимаешься на работу, берёшь аванс, а затем бросаешь порученное дело, – заключила Дорсия. – Весьма лёгкий заработок, не так ли?

Грир кивнул.

– Да. Иногда даже чересчур лёгкий. – Беззаботно ответил он, удивляясь её спокойствию. Он ожидал, что она бросится на него в припадке ярости, в крайнем случае – закатит истерику. В глубине души он был бы даже рад такому предсказуемому исходу. Подобные ситуации не были для него новыми, в них Грир чувствовал бы себя увереннее, чем в повисшей неопределённости.

– И тому, кто тебе заплатит, никакой надежды не оставляешь?

– Ни малейшей, – беззаботно подтвердил Грир. – Работёнка, которую мне предлагают, не терпит огласки. Однако, разумеется, подать на меня в суд вам никто не запрещает. Кто может ухватить, да ухватит, – добавил он и ухмыльнулся.

Дорсия, взяла кружку и долгим взглядом посмотрела на Грира поверх её края. Он уже приготовился увернуться, вообразив, что она запустит сосуд ему в лицо. Вместо этого девушка выпила содержимое одним глотком, подошла к лавке и села.

– Полагаю, ты понимаешь, что с властями нам встречаться не резон?

– Да, между прочим.

– И ты не собираешься искать Фрогхамока, не так ли?

Ситуация шла не по привычному, неординарному сценарию. Однако, в конце концов, Дорсия просто приближала неизбежный момент развязки. Какая разница, когда он наступит – сегодня или завтра?

– Само собой, и не собирался, – спокойно ответил Грир. – Если он так вам нужен, сами его ищите. Неужели вы всерьёз решили, что я стану охотиться на герцога потому только, что вы сами на это оказались неспособными?

– А деньги наши ты всё же принял?

– Никогда не отказываться от денег – таков мой девиз.

Грир заметил, что её тонкие руки с вздувшимися венами задрожали.

– А кто вас просил обращаться ко мне? – продолжил Грир.

Дорсия откинулась спиной к стене и безмятежно скрестила ноги. Это неожиданно упокоение несколько смутило Грира.

– Ты отлично держишь удар, – желая вывести её из себя, произнёс он. – Потерять двадцать дирхемов – не шутка.

Впервые за всё время их знакомства девушка улыбнулась.

– Ты порешил – я дура, не так ли?

– Нет, – возразил он сквозь смех. – Но, пожалуй, ты чересчур наивна.

– Но ты тоже совершил ошибку, открыто явившись к нам.

Грир насторожился. В оценке этой троицы он, похоже, действительно, допустил ошибку. С самого начала его преследовало предчувствие, что его отработанный план обмана проходит слишком уж гладко. Но теперь-то что они сделать могут? Монеты у Эльдры…

– И в чём же моя ошибка?

Дорсия допила остатки чая и поставила кружку на стол.

– Налей-ка ещё.

Пока Грир с удивлением выполнял её просьбу, Дорсия продолжила:

– Я хочу уговорить тебя найти Фрогхамока.