– Пойдём пока, проводи меня наверх.

Девушка взлетела по лестнице. Грир поднимался медленнее.

– Сюда, – сказала Эльдра, открывая дверь.

Её комната была маленькой и тёмной. Грир сразу же наткнулся на кровать.

– Света не нужно, – предупредил он. – Я хочу высмотреть кое-кого.

– Кое-кого? – с беспокойством переспросила девушка.

– Знать бы самому.

Из-за плотной решётки из ивового прута, загораживающей окно, открывался вид на улицу Тира. Кроме фонаря у входа в таверну, другого освещения не было. Грир, не шевелясь, стоял, напряжённо вглядываясь в ночной мрак.

– Здесь… Вы наверняка – здесь, – протянул он шёпотом сквозь зубы.

Он долго оставался в неподвижности. Глаза Грира постепенно привыкали к темноте. Наконец, его выдержка была вознаграждена: в глубине одного из дверных проёмов колыхнулся едва уловимый на фоне двери силуэт кутавшегося в плащ невысокого мужчины в черной шляпе с пером.

Грир ни мгновения не сомневался, что это Крюк. Девушка, которую он приводил в таверну, стояла позади него. Её лицо скрывал капюшон плаща.

Покидая комнату Эльдры, Грир решил не обращать больше внимания на слежку. Теперь преследователь сам станет жертвой.

_______

На следующий день Грир уже стоял перед дверью квартиры Крюка.

Он провёл ночь в «Одинокой Даме», устроившись на лавке в углу, глухой к скорбным протестам Зубина, который, уповая на то, что дождь уже закончился, уговаривал его отправиться к себе домой. Хотя на заре он вновь посетил комнату Эльдры, и человека в черной шляпе с красным пером не обнаружил, из соображений безопасности Грир покинул таверну через «чёрный» ход, выходящий на боковую улочку. Он выбрался на Замковую улицу, зашёл к цирюльнику и побрился. Потом позавтракал, купив в маленькой уличной лавке кусок копчёного окорока и направился к цели – квартире Крюка, находящейся над лавкой мясника.

По поведению Крюка в лучших домах западной части города, по его манере одеваться его вполне можно было принять за крупного торговца или за светило медицины, конечно, в области женских болезней. Вид у него был респектабельный, речь – светской. Это вводило в заблуждение многих. Он производил впечатление состоятельного человека, однако, всё его богатство, располагающая внешность, аристократические манеры были лишь видимостью.

Настоящее богатство Крюка заключалось в ловкости его пальцев. Он специализировался на карманных кражах. Об этом не подозревал даже Грир, знавший западный Лондиниум, как собственную ладонь. Крюк безумно боялся констеблей и возможного заключения под стражу, по этой причине своих жертв выбирал чрезвычайно тщательно, сперва удостоверившись в оправданности риска. Он мог украсть драгоценную подвеску прямо с шеи собеседника, подрезать тугой кошель с пояса, извлечь золотую серьгу из уха дамы – это было для Крюка детской забавой – а его жертве не пришло бы в голову, что этот респектабельный господин способен на подобное.

Робкие солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи, подчёркивали уличную слякоть и запустение. Грир был удивлён. Он и представить себе не мог, что элегантный, чуть надменный Крюк с завитой надушенной бородой живёт в подобной дыре. Он задержался у мясной лавки не только ради покупки окорока. В действительности, он осматривался, решив, что Монти ошибся, когда указывал ему адрес. На Грира никто не обращал внимания. Он прошёлся вдоль выстроившейся у зданий длинной вереницы грузовых и прогулочных повозок.

Монти предупредил, что Крюк поселился над мясной лавкой. Грир проверил – других мясных лавок на улице не было. Увернувшись от разгружавшего телегу грузчика, который прямо на него шёл с корзиной рыбы на спине, Грир поднялся на второй этаж и стал прислушиваться, но уличный гомон заглушал все звуки в доме.

Он требовательно постучал и приложил к двери ухо. Звук движения послышался после долгой тишины; лязгнула задвижка, дверь приоткрылась и в проёме показалось лицо Крюка.

Грир не видел его около пяти лет, но время было милосердно к внешности ловкого воришки. Разве что он немного осунулся и облысел, а в уголках его глаз образовались тонкие морщинки. В целом же, он остался тем самым лощёным Крюком, которого Грир однажды саданул кружкой.

Вид посетителя заставил Крюка судорожно дёрнуться, рвануться назад и попытаться захлопнуть дверь, однако Грир ожидал подобной реакции и успел просунуть в щель между дверью и косяком носок ботфорта.

– Привет, дружок. Не рад меня видеть?

Рот Крюка оставался полуоткрытым, он шумно задышал. Его глаза таили ужас.

– Мне недосуг сейчас принимать гостей, – дрожащим голосом промямлил он. – Ты пришёл в неурочное время.

Грир саркастически усмехнулся, с силой пнул дверь коленом второй ноги, вынудив Крюка попятиться, и ввалился в маленькую прихожую.

– Значит, ты меня не забыл.

Взгляд Грира выразительно указал на белый шрам на височной части лысого черепа Крюка.

– Грир, если мне не изменяет память? – спросил Крюк с нерешительной улыбкой. – Я как раз собирался уходить, у меня деловое свидание. – Он посмотрел в холодные голубые глаза Грира и стал теребить опушку блио, – Я… должен принести свои извинения. Встретимся в другой раз как-нибудь.

Крюк состроил неестественную гримасу, пытаясь изобразить непринуждённость. Это ему удавалось плохо, его страх был явным. Грир осмотрелся. Его удивила стоящая у входа роскошная расписная ваза с цветами лаванды.

– Эта царапина до сих пор у тебя не заросла, как я посмотрю, – произнёс он. – И моё чутьё подсказывает, что у тебя вскоре добавится ещё одна.

Крюк отступил и оперся спиной о стену, глядя на Грира с ужасом.

– Чего ты хочешь?

Вымученная улыбка сошла с его лица. Остатки уверенности исчезли, его лицо отражало теперь только страх.

– Ты один здесь? – спросил Грир.

– Один… Но ты лучше не трогай меня. – На его лбу выступили капельки пота. – Мои друзья…

Крюк замолчал, осознав, насколько абсурдна попытка запугать такого человека, как Грир.

– Не трогай меня, – жалобно повторил он.

– Пройдём, – велел Грир. – Побеседуем.

Крюк с неохотой повиновался. Грир последовал за ним. Уютное, светлое помещение, со вкусом обставленное и чистое, удивило его. По всей комнате стояли вазы с лавандами и пионами, воздух был насыщен цветочным ароматом.

– По крайней мере, комфорт ты любишь, да? – восхитился Грир, присаживаясь на высокий подлокотник большого лакового кресла. – Недурно ты обустроил себе логово!

Крюк в полуобморочном состоянии прислонился к резному дивану. Грир никак не мог понять причины такого панического страха. Крюк – не робкого десятка. В его воровской профессии самообладание значит отнюдь не меньше ловкости пальцев. Даже когда он уличил Крюка в шулерстве, тот повёл себя самоуверенно, проявив большую выдержку. Именно этой наглостью он и вывел из себя Грира, вынудив ударить его.

– Чего ты дрожишь? – спросил он резко. – Что с тобой?

Крюк издал нечленораздельный звук и выдавил:

– Ничего …

– Ты будто боишься чего-то, – произнёс Грир, не сводя с него глаз. И тут же добавил, наклонившись вперёд и понизив голос до шёпота: – Кто такая Дорсия?

Гробовое молчание повисло в комнате, лишь прерывистое дыхание Крюка нарушало тишину. Губы воришки конвульсивно подрагивали.

– Спрошу ещё раз, может, ты плохо слышишь: кто такая Дорсия, женщина, которую ты три дня назад привёл в «Одинокую даму»?

– Уходи, – пролепетал Крюк заплетающимся языком – Если ты не оставишь меня в покое, я обращусь к констеблям.

– Ты труслив, как заяц. Поменяй перо своей тульи на заячий хвост, Крюк. Чего ты трясёшься? Она выведывала обо мне у Монти. Эта дама меня интересует. Зачем ты её привёл, и кто она?

– Монти лжёт без меры, – выдавил Крюк – Она не знает тебя. – Он потянул ворот рубахи, который стал ему тесен.

– Кто. Она. Такая?

Поведение Крюка заинтриговало Грира, он понял, что тот боится не его.