В последнее время я заметила, что у него появилось больше возможностей для торговли, хотя он позаботился о том, чтобы распределить все между многими продавцами. Я также заметила здоровый румянец на щеках членов его семьи и едва заметное обновление их одежды. Он вел себя разумно. Но от меня мало что ускользало. Особенно когда я была почти уверена, что еще одна суровая зима может убить мою семью. Я ни за что не позволила бы этому случиться.

И действительно, приближаясь к свету, я наткнулась на обвалившуюся часть туннеля: запах гнили и старых сточных вод освежал ветерок, дувший сверху.

Часть щебня была сдвинута, куски камней и каменной кладки были разбросаны по дорожке, и мне пришлось перешагивать через них, когда я приближалась.

Вздох смеха, облегчения и откровенного ужаса слетел с моих губ, когда я увидела отверстие, расчищенное на вершине груды обломков камней, достаточно большое, чтобы через него мог пролезть крупный человек. А это означало, что оно было более чем достаточно для меня.

Я поднялась к дыре и заколебалась. Если я перейду эту черту, я официально нарушу закон. Покидая Сферу, я могу попасть в «Банк Крови». Если меня поймают и отправят туда, это разлучит меня с моей семьей. Папа и Монтана были всем, что меня волновало в этом мире, и мысль о том, что меня отнимут у них, приковала мои конечности к месту. Не говоря уже об ужасе, который я испытала, подумав о «Банке Крови». Я не знала точно, что происходило в этих стенах, но оттуда никто никогда не возвращался, и слухов, которые ходили по Сфере о потолочных крюках и питательных трубках, было достаточно, чтобы не давать мне спать по ночам.

Но если я не сделаю этого, то не буду уверена, что мы переживем этот суровый сезон. Я неделями не завтракала, позволяя им двоим есть чуть больше, а они и не подозревали об этом. По утрам я выходила из квартиры первой, уходя до того, как они просыпались. Все, что мне нужно было сделать, это оставить миску сушиться на решетке, чтобы все выглядело так, будто я съела свою порцию овсянки перед уходом. И даже при такой жертве я могла сказать, что им этого было недостаточно.

Рационы, которые нам выдавали ежедневно, медленно уменьшались. Постепенно, по мере того как шли недели, мы получали все меньше еды. Мои ребра уже слишком отчетливо проступали сквозь кожу, а бедренные кости торчали, что говорило о тех приемах пищи, которые я пропустила. Нам нужно было больше еды. Это была жизнь или смерть, и если мне придется подвергнуться риску отправки в «Банк Крови», чтобы убедиться, что мы выживем, то так тому и быть.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и полезла в дыру.

Теперь пути назад нет. Я только что переступила черту, из-за которой нет пути назад. Я нарушила закон и покинула Сферу. Мне просто оставалось молиться, чтобы оно того стоило.

По другую сторону завалов я обнаружила оставшуюся часть канализации, ожидающую меня, запах старых нечистот здесь был сильнее, под дорожкой справа от меня растекалась темная лужа.

Я подняла голову и заметила источник света надо мной, тусклый солнечный свет, просачивающийся сквозь другой открытый люк. Ржавая лестница вела наверх, и я встала на нее, пробуя свой вес на перекладинах, прежде чем быстро взобраться по ней, ржавчина отслаивалась от моих ладоней, железный привкус в воздухе наводил на мысль о крови. Всегда кровь. Что-то, что должно было значить так мало, но все же, каким-то образом, имело значение больше, чем все остальное.

Добравшись до верха, я выглянула из-за края открытой крышки люка и замерла. В этом месте не было ничего особенного, вокруг простирались разрушенные улицы и старые, обветшалые здания, но, возможно, вкус воздуха был немного другим. Или, может быть, я просто так долго была пленницей, что мне казалось, что здесь, за электрическими заборами, окаймляющими Сферу, воздух немного слаще. В любом случае, я сделала глубокий вдох и позволила себе насладиться острыми ощущениями от этого, крошечным бунтом моего собственного творения против мерзких тварей, которые владели мной.

Улица была очень похожа на ту, на которой я стояла несколько минут назад, но во многом также была чужой. Я знала каждый уголок Сферы, каждую улицу, переулок, здание и руины, запомнила их до мельчайших деталей, но это место было новым. Я никогда не была так далеко от дома.

Вся моя жизнь проходила за этим забором. Остатки давно умершего города превратились в ферму для таких, как я. Так было всегда. Двадцать один год прожит в четких границах. До сих пор.

Это была неизведанная территория, и мне не терпелось узнать о ней побольше. Я не осознавала, как сильно жаждала этого, но сейчас во мне проснулась глубокая потребность, которая росла так быстро, что почти причиняла боль. Мне хотелось как можно дальше выйти за пределы этой Сферы и увидеть все то, чего я никогда не думала, что увижу. Мне хотелось посмотреть на бескрайние просторы океана, о котором рассказывал нам папа, и окунуть пальцы ног в пенистые волны, набегающие на сушу. Я хотела знать, что такое на самом деле лес, пустыня, озеро, что угодно, абсолютно все, до последнего кусочка.

Выглянув из-за одного из зданий, я на цыпочках вернулась к Сфере и долго разглядывала ограду: серебряные звенья были такими знакомыми и в то же время совершенно новыми с этой стороны. Я никогда не думала, что буду стоять по эту сторону. Никогда не думала, что такая реальность может сбыться. Свобода звала меня по имени, призывая бежать, бежать и никогда не оглядываться назад, несмотря на то, насколько безнадежным, я знала, это было бы. Она былы так близко, так мучительно близко, и все же правда была очевидна. Если бы я побежала, они погнались бы за мной, и, несмотря на то, как сильно я хотела, чтобы это было не так, я знала, кто выйдет победителем в этой охоте, мое будущее было нарисовано с кровавой ясностью под клыками кровососов.

Нет, я не могла убежать. По крайней мере, не сейчас. Но я чертовски уверена, что могла бы какое-то время исследовать окрестности.

Трепет предвкушения пронзил меня, и я ухмыльнулась, отвернувшись от забора и направляясь вниз по улице, а предвкушение сжимало мое сердце.

На прилегающих улицах не было никаких признаков присутствия Томаса, и я надеялась, что так и останется. Я знала его секрет, но предпочла бы сохранить эту информацию при себе. Ему незачем знать, что я в курсе. Я бы предпочла, чтобы он не смог сдать меня вампирам, если у них возникнут подозрения. Если они поймают его, то заставят говорить, и он ни за что на свете не умрет, защищая мою задницу.

Ближайшие жилые дома были разнесены на куски бомбой, которая и разбила руины, в которых я пряталась по другую сторону забора, поэтому я обошла их стороной, ища место, где можно было бы разместить припасы. Ничего хорошего не сохранилось бы в здании без стен.

Я пробежала трусцой весь квартал и повернула на восток, наконец найдя неповрежденный жилой дом. Он был таким же серым, как и все остальное, но имеющиеся двери и окна, а также обещание некоторого укрытия от безжалостного дождя придавали ему чрезвычайно привлекательный вид.

Я направилась ко входу, и вращающаяся дверь протестующе застонала, когда я заставила ее пропустить меня внутрь, отчего мой пульс снова участился, и я оглянулась на улицу, опасаясь чужих взглядов на своей коже, но, к счастью, никого не обнаружила.

Я оглядела старые магазины, стеклянные витрины с выцветшими вывесками, предназначенные для людей, которые когда-то могли ходить по этому месту свободно, с деньгами в карманах, готовые купить все, что могли себе позволить.

Папа рассказывал нам так много историй о том, как это было, и, как бы невероятно все это ни звучало, я чувствовала правдивость этих слов. На секунду я почувствовала себя одной из тех людей из прошлого, ощутив вкус свободы, которую они так глупо принимали как должное, и волнение забурлило в моих жилах. Я не знала, с чего начать, но все сомнения, которые я испытывала по поводу этого плана, быстро развеялись.