— Простите, я от волнения несу чушь.

Вот и разулась, стояла в коридоре, теребя тонкие лямки сумочки и потупившись, как Соня Мармеладова в первый свой раз. Не знаю, почему я про неё вспомнила, наверное, это идеальный образ жертвы, на который клюют взрослые дяди.

И сегодня я ему соответствовала

Ненакрашенная, волосы перехватила в простой хвост на затылке, чтобы выглядеть естественно и молодо. И так, словно соблазнение не входило в мои планы, я пришла договориться, но заранее была согласна на всё. Поломаюсь, и скажу «да».

Это должно было читаться в моих неловких движениях, изломанных линиях тела, я предстала перед жертвой не опытной соблазнительницей, но добычей, загнанной до смерти.

Виктор молчал, долго смотрел на меня, а потом подошёл и ухватил пальцами за подбородок, заставив посмотреть в глаза.

— Ну, нужна помощь или сама справишься? Как считаешь?

Я глядела на него и помалкивала, губки дрожали, словно собираюсь заплакать, а сама испытывала приливную волну радости от того, что нахожусь в двух шагах от цели. Перебрала в уме по-быстрому, всё ли готово. Вроде всё, проверяла лично.

— Что молчишь? Не знаешь, тогда пошла отсюда! — Виктор отпустил меня и отвернулся. Он сейчас уйдёт в комнату или вышвырнет меня вон. Может, если я попытаюсь уйти, попытается задержать, но не факт.

Если бы у меня было больше времени, если бы я могла играть так, как обычно: неторопливо то подогревать интерес жертвы к себе, то отталкивать его, но так, чтобы дать понять: не сейчас, позже. Немного позже. Однако, на этот раз не было времени, и нервов моих не хватит на долгую игру.

— Мне нужна помощь, честно! Но я не знаю…

— Что?

Он повернулся вполоборота.

— Я бы не хотела, чтобы вы подумали…

— Какая разница, что я о тебе подумаю, если в итоге все останутся довольны? — также холодно спросил Виктор и снова сделал шаг ко мне.

И я поступила так же. Нерешительный робкий шаг, надежда во взгляде и в то же время стыд, не позволяющий долго смотреть в глаза.

— Зачем вам я?

— А что ещё можно с тебя взять? А у меня принцип, девушка: помогаю один раз, если сильно просят, но обязательно за ответную услугу. Не люблю нахлебников.

Разумный ответ человека, привыкшего видеть выгоду. Именно на это я и рассчитывала.

Сейчас бы главное, чтобы микрофон, закреплённый под бюстгальтером, работал исправно. На случай технического сбоя у меня был другой в сумочке. Первый походил на брошку, второй — на пуговицу, оторванную от блузки. Оба стоят целое состояние, зато неприметны для обычного человека. Не знаешь — не угадаешь.

— Ну так что? Говори уже, у меня мало времени.

Его рука легла на мою талию и словно нечаянно скользнула вниз, к заниженному поясу юбки. Я специально оделась хоть и скромно, так, чтобы было легче раздеться.

Я вздрогнула, но не отодвинулась.

— Не скрою, вы меня привлекаете, но вы женаты, — выдохнула я, распахнув глаза.

— Это не имеет значения, — нахмурился он и убрал руку, но не отодвинулся. — Так что решила?

— У меня нет выхода, — быстро ответила я. — Я буду рада закончить всё это. А я точно не могу быть вам полезна, как-нибудь ещё? Я знаю французский и английский, могу переводить.

Я лепетала, а сама посматривала на Виктора с испугом. Конечно, он проверил мои слова и убедился, что история с похищением не выдумана. Не думаю, что у Виктора были связи настолько крепкие, чтобы понять, кто стоит за похищением, поэтому выходка Немова сыграла мне на руку.

— Тогда раздевайся, а после я посмотрю, как ты владеешь языком.

* * *

Дам моей профессии в девятнадцатом веке в Европе называли танцовщицами, кокотками, а в Японии — гейшами.

Но суть у нас одна: ублажить клиента речами и телом так, чтобы он забылся и выболтал всё, что нужно тем, на кого работаем. Раньше это были иностранные разведки, а в нынешнем веке те, кто способны оплатить дорогостоящие услуги.

Бизнес, и только. Доходное дело, позволяющее не смотреть на ценник в магазинах, не горбатиться на ненавистной монотонной работе с девяти до шести, кроме выходных, не торчать ежедневно в пробках и не толкаться в метро. Выйти из крысиных бегов и сделать вид, что всё это ненадолго.

Я не знала девочек, которые завязали с аферами, но слышала, что такие есть. От тех, кому доверяла.

А как узнать наверняка, если по правилам Шелестина его девочки не общались друг с другом. Он всегда успокаивал нас, что так каждой будет легче завязать, когда она отработает своё и решит выпорхнуть на свободу.

Босс не лгал. Я знала, что даже в Питере есть ещё агентства, подобные тому, что держал Шелестин.

Равно знала и о том, что девушки, работающие в них, совсем не рабыни. У нас не отбирают паспорта, не всегда даже требуется спать с клиентом, иногда обходится разговорами и флиртом за бокалом вина.

И всё равно противно после определённого момента. Для меня настало время поставить точку.

— Вы поможете мне теперь? — вскинула я глаза на Виктора, прикрываясь от его пресыщенного и масленого взгляда простынёй. Мы лежали в постели на белоснежном белье, хрустящем и накрахмаленном. Не знала, что в съёмных хатах такие бывают.

— О чём это ты, милая? — поднял он брови и засмеялся, поймав мой взгляд. Медленно протянул руку и сдёрнул простыню, проскользнувшую между моими пальцами. По-хозяйски погладил по спине, легонько шлёпнув по ягодице. — Ладно, посмотрим. От тебя отстанут. Но не я. Пока ты здесь, я буду звать тебя. Не напрягайся так, не часто, иногда.

— Аля узнает о нас, — облизала я пересохшие губы и прикрыла обнажённую грудь ладонями, совсем по-детски. Это всегда заводит зрелых мужчин.

— Не узнает, если не проболтаешься. А сболтнёшь, со света сживу, поняла?

Он ухватил меня за волосы и притянул к себе. Вскрикнула я по-настоящему: было больно.

— Конечно. Вы очень добры ко мне.

— Делай, что должна, — притянул ещё ближе, так что я ощущала на своём лице его дыхание.

Закрыла глаза и подчинилась, представляя на месте этого мстителя своей жене за холодность Филиппа. Если бы это Филипп наказывал меня, унижая и всячески отыгрываясь за прошлые унижения, полученные от другой, я бы с радостью включилась в игру. Была бы страстной, нежной, милой и хищной.

И не играла бы. Мы оба в конце концов закончили бы дело настоящей страстью.

А эту работу надо завершить, чтобы освободиться от прошлого. И я сделаю её хорошо.

* * *

Я вышла от Виктора через пару часов, измаранная, но вполне довольная. Доказательства его измены у меня были более чем веские, теперь ему не отвертеться. И не только ему.

Такси брать не стала, хотелось подышать свежим воздухом. Следы последнего одураченного я смыла с себя ещё в той квартире, поэтому больше не считала себя с ним связанной. А он, наверное, гордится собой и тем, как ловко провёл дурочку: поимел во все тяжкие, а адрес и фамилию её обидчика не спросил. Мол, вернёшься, тогда скажешь.

Так и ответил на моё робкое замечание.

— Когда мы встретимся снова, ты всё скажешь, и я приму меры. А пока обещаю, что тебя не тронут.

Я лишь мысленно пожала плечами. Не тронут, конечно, потому что моя роль в этой истории отыграна.

Я не вернусь ни к Виктору, ни к Шелестину.

— Подвезти? Что бродишь так поздно? — машина Немова, почти неслышно шурша покрышками, остановилась у поребрика.

— Нет, я просто дышу воздухом. Следишь за мной по поручению своего босса? Ладно, — не дождавшись ответа, я махнула рукой и отвернулась. — Пока.

Какое-то время прислушивалась и шла медленно, чтобы угадать: последует ли за мной, но знала, что нет. Филипп, разумеется, в курсе, от кого я только что вышла и почему иду такая довольная. Сейчас ему не до любезных ухаживаний и расспросов, примется звонить боссу, чтобы сказать: птичка почти упорхнула на волю.

В том-то и дело, что почти.

— Ну? — снова Аля не спала и поджидала меня, взъерошив в нетерпении волосы до состояния рассерженной Медузы Горгоны. Ядом не плевалась, в камень меня не превратила, но принялась так трясти мою руку, что я испугалась, что оторвёт. — Скажи же!