— Выгорело, — улыбнулась я. — Доказательства есть.

— Точно? — Аля нахмурилась и выпустила мою руку. — Мама недоверчива. Она скажет, что это провокация, чтобы добраться до её денег.

— У вас весело там.

— Не смейся! Доказательства должны быть железными. Ты говорила, что видео не будет.

— Нет. Это почти невозможно. Твой отчим не дурак, — я сняла пальто и сапоги, прошла в зал и теперь сидела на диване, радуясь возможности вытянуть ноги. Я вышла на одну станцию раньше нужной и медленно брела по оживлённым улицам. — Кто бы сделал это видео? Как ты думаешь, Виктора бы не насторожило моё предложение создать любительскую порно-съёмку?

Рассерженно-скептический вид клиентки веселил меня не хуже вина, выпитого после секса с её отчимом. В нём проснулся джентльмен, или внутренний делец боялся, что я покончу с собой после его обмана?

Вряд ли, такие думают только о себе и своём удовольствии. Но осторожность возобладала: он даже такси не вызвал. Попытался сунуть в руку пятитысячную, да я не взяла.

Виктор не настаивал и, аккуратно сложив купюру по сгибу, сунул в карман джинсов.

— Завтра всё будет ещё лучше, — произнёс он фразу, которую я теперь переадресовала его падчерице.

— Значит, я должна позвонить домой! — Аля постучала по подлокотнику и поднялась с самым решительным видом.

— Погоди, — остановила я её. — Не надо спешить. Я позвоню боссу, он всё решит.

На самом деле я хотела сообщить, что задание выполнено. Знала, что Шелестин помогает клиентам сделать и следующий шаг, так сказать, сопровождение на всех этапах новой сделки, только за отдельную плату.

— У него опыта в таких делах гораздо больше, — успокоила я Алю, нервозно крутящую смартфон в руках. — Я сейчас и позвоню, только уж извини, не при тебе.

— Почему? — сразу очнулась от раздумий клиентка и с подозрением прищурилась.

— Так принято. Мне надо ещё обсудить кое-что личное, ну, ты понимаешь?

— Угу, — кивнула Аля и уткнулась в телефон. — Давай.

Как бы ни хотелось принять душ ещё раз и нырнуть в постель, но сначала надо поставить точку в деле. Не позвонила я боссу ранее лишь потому, что сперва должна была отчитаться об успехах клиентке.

На улице срывался снег и холодало, было тихо и безветренно.

— Я закончила, — выдохнула я в трубку, ощущая покалывание в кончиках пальцев.

— Уверена?

Я уловила в голосе босса нервозные нотки и усмехнулась.

— Да, подумала, что вы захотите это узнать от меня.

Не принято беспокоить босса по внутреннему телефону, он нужен для экстренной связи, когда помощь требуется за считаные часы, когда девушка переходит в процессе работы дорогу столь высокопоставленному лицу, что это чревато угрозой всему предприятию. Такое случалось редко: босс тщательно проверял клиентов и возможных жертв.

Но сегодня я нарушила данный принцип и позвонила исключительно от небольшого злорадства. «Вы не верили, а я справилась. Теперь свободна».

На том конце затянулась пауза, не предвещающая ничего хорошего. Шелестин внезапно обронил:

— Приезжай завтра к двум. Адрес тот же.

— А как же клиентка? — ахнула я. — Как ей объяснить моё отсутствие?

— Надя сейчас позвонит ей и предложит помощь. А тебе-то что там больше делать? Понравилось? — сарказм в его голосе был от бессилья, я понимала. Заложник собственных принципов, он понимал, что отпустит меня, равно как и то, что раз звоню, то доказательства железобетонные.

— Как скажете, Никита Алексеевич, — отчеканила я, радостно представляя, как он морщит нос при звуках своего имени. Негласное правило — не называть босса так. И я его нарушила. Да и не первый раз!

Какое мне теперь дело до того, что у них там принято? Я вне игры, наконец-то!

Нет, лукавлю, один закон непреложен — не болтать о прошлом.

Я нащупала в кармане зажигалку, ту самую, оставшуюся от той жизни, когда курила. Сейчас снова потянуло, да так остро, что вот готова на край света босая идти по битому стеклу за пачкой сигарет.

И пошла до ближайшего супермаркета. Невежливо оставлять Алю надолго, но мне снова захотелось пройтись на свежем воздухе, покурить и подумать. будто лет десять в тюрьме просидела.

Не заметила, как прошагала две станции, нырнула в переулок и купила то, что хотела. Почти не выбирала, забыла вкус разных марок сигарет, да это было и неважно. Хотелось почувствовать удовольствие, острый привкус триумфа, а его не было. Вот я всё закончила, а чувствую на языке лишь вкус горькой мяты.

Нет, рада, что ухожу, но остаётся ощущение, что всё это не взаправду.

Стоило такое подумать, как зазвонил телефон. Надя сухо и деловито объяснила, что на моё имя забронировали билет до Питера на завтра на девять утра и отключилась, не дав мне расспросить подробности.

Может, и к лучшему всё. Телефон снова пикнул: пополнился баланс карты. Шелестин точен в расчётах: отступные выплатил сполна.

— Ты далеко зашла, — машина Немова остановилась напротив. — Я сегодня тебе надоедаю, но есть дело.

— Ты меня преследуешь? — спросила я, не замедляя ходу. — Я свободна и в новой работе пока не нуждаюсь.

— Садись, поговорим.

— Нет, спасибо. С меня сегодня хватило и разговоров, и дел, — быстро ответила я, почувствовав, как снег попадает за шиворот куртки.

Неприятно было вспоминать об отчиме Али, а тем более говорить, даже думать о том, что я делала с другим мужчиной, в присутствии Филиппа. Не знаю, почему меня тянуло к нему, не могу сказать, что он нравился мне сам, скорее в моём желании было что-то инстинктивное.

Страсть человека, ищущего средство забыться. Сыграть жизнь там, где обычно играют ложь.

Потребность в игре в открытую: пусть мужчина знает с кем имеет дело, а я знаю, что за козыри у него в рукаве. И в штанах.

— Говорю, садись! Дело есть срочное, дура!

Машина встала на ручник, Немов распахнул дверцу и выскочил на дорогу. Хорошо, что дело было во дворе, и сзади не было машин.

— Раз я дура, так и отстань, умник!

— Не дури, Лара, я за тебя тут жилы рву, а ты ершишься!

Он стал передо мной, загораживая путь и держа руки в карманах. Я попыталась обойти, да не тут-то дело!

— Он тебя убьёт, Лара! Ты должна это знать, — Немов не пытался хватать меня за руки или остановить другим способом, он произнёс фразу тихо, но она остановила меня не хуже бетонной стены.

— Врёшь! — так же тихо ответила я и оглянулась по сторонам, не смотрит ли кто лишний. Не следят ли?

— Сядешь — расскажу.

— Украдёшь меня опять?

— «Опять» ты мне не нужна, — он сделал акцент на первом слове, и я снова посмотрела ему в лицо. Во время разговора старалась разглядывать молнию на его куртке, застёгнутые наглухо карманы, даже руки без перчаток, только не лицо. Боялась, что растеряюсь, поверю его словам только чтобы продлить встречу.

Что скажу невообразимые пошлые глупости, о которых пишут в маленьких книжках в мягкой упаковке. И хотела их сказать. Например:

«Зачем-то ты мне нужен. Не знаю, на день, час или неделю. Должно быть, через месяц я в тебе разочаруюсь, а ты оттолкнёшь меня раньше. Между нами никогда ничего не было. Ничего серьёзного, а я хочу попытаться. Вдруг оно возникнет?»

— Поговорим, и всё, — попытался достучаться до меня Филипп, но делал это с таким выражением лица, словно не очень-то и старался добиться цели. А от звуков его голоса по спине бегали мурашки.

Я всё стояла и думала, зачем всё это слушаю. Ответ очевиден: чтобы не уходить и не отпустить его. Доказать Филиппу, что не стремилась использовать Риту, чтобы подобраться поближе к её отцу. Что мы с ней нашли общий язык, и если бы я могла, то осталась бы её нянькой и дальше.

Много чего хотела объяснить, и про свои чувства тоже. Хотя кому они нужны, мои странные чувства, которым я сама не могла дать определения?

— Обещай, что не увезёшь меня за тридевять земель. И вообще, не увезёшь подальше, — сдалась я. Бросила сигарету, затушив ногой окурок, и, не смотря на Филиппа, направилась к его машине.