– Так, подруга, – вклинилась в паузу, возникшую после слов государыни, Надежда, – ты таки читала на ночь «философские» (если можно их так назвать) «труды», основоположниц этого мерзопакостного движения! Кто это был: Симона де Бовуар, Дорис Лессинг, Бетти Фридан, Чимаманда Нгози Адичи или, упаси Боже, Кеенга-Ямахтта Тейлор47?

47. Авторы (или сейчас правильно говорить авторши, авторки?) книг о феминизме.

– Да какая разница? – воскликнула хозяйка автомобиля.

– В принципе ты права! – согласилась её гостья. – А ведь я говорила тебе «не есть на ночь сырых помидоров, чтоб не причинить вреда желудку»48. Но, когда ты меня слушала?

48. Цитата из «Золотого телёнка» Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

– Я не Корейко! – возмутились, сверкая глазами, в ответ на прозвучавшую цитату. – И чтобы противостоять этой гадости, я должна знать, с чем мне, моей дочери или внучке, возможно, когда-нибудь придётся столкнуться!

– И не поспоришь! – вновь кивнула головой министр. – Зато душевное состояние у тебя, похоже, восстановилось. Слушай, а эти перепады настроения … Ты, подруга, случаем, тоже как те две девки, не беременна?

– Да ну тебя! – отмахнулась рукой государыня, начиная весело улыбаться. – Тоже мне – психотерапевт-юмористка доморощенная!

– Вот и хорошо, вот и ладненько! – вслед за Антониной продемонстрировала здоровые зубы Надежда, внимательно наблюдая за своей собеседницей. – Возвращаясь к вопросу о самках наиболее древнего одомашненного человеком животного. Что или кто это был? С чего ты вдруг так сорвалась? Пойми правильно – не то, чтобы мне было любопытно … Хотя вру – любопытно. И ты это прекрасно знаешь. Но и знать возможную причину нервного срыва первого лица государства я тоже считаю, что обязана. Во избежание в дальнейшем, так сказать.

– Он точно мой родственник! – после недолгой паузы ответила министру государыня, вновь устремив свой взгляд на ожидающих её появления гимназистов.

– Кто?

– Он!

Проследив за направлением вытянутого монаршего указательного пальца, Надежда почти без удивления увидела знакомую, наглую, остриженную физиономию, которая бессовестно рассматривала проплывающие вверху облака. А сама фигура, явно мужская, стройная и подтянутая (особенно на фоне остальных, тоже якобы мужских, фигур), которой эта физиономия принадлежала, всем своим видом показывала, как ей скучно здесь находиться и что у неё точно есть дела намного важнее, чем встреча какой-то там государыни.

– Я так понимаю, что не результаты генетической экспертизы заставили тебя сделать такой вывод!? – утвердительно и одновременно вопросительно проговорила министр, возвращая свой взгляд на государыню, так и не сводящую со Счастливчика своих глаз. Примечательно, что на дочь, стоящую во главе класса, она почти не обратила своего внимания, хотя явно её заметила.

– У всех членов нашей семьи – в этом месте своей речи главная женщина Руси всё-таки перевела взгляд на свою наследницу – есть ещё одна, никому постороннему не известная, черта характера. Или способность такая. Не знаю! Этот вопрос никогда не изучался, а просто принимался, как есть. Так вот, если мы долгое время проводим вдали друг от друга, то после окончания разлуки при приближении такого домочадца, в нас просыпается обоюдно направленное чувство ярости. И чем дольше была разлука, тем это чувство сильнее и проявляется с большего расстояния. Нам даже видеть друг друга не надо. Это как компас, который всегда показывает на членов нашей семьи. Вот дочь свою я едва чувствую. А Счастливчика даже с такой дистанции мне так и хочется разорвать своими руками. Но это только одна сторона медали.

Надежда, в очередной раз ошеломлённая замолчавшей вдруг подругой, не торопила ту с продолжением ответа. И не прогадала.

Переведя дух, Ярая продолжила:

– Вторая сторона – это то, что я вижу, каким мужчиной лет через десять-пятнадцать станет этот юный мальчик. И я уже дико ревную его к той или к тем девицам, которым удастся вскружить ему голову. Причём я отчётливо понимаю, что не его будут выбирать в мужья или любовники, а он сам будет это делать. И вот всё это меня сейчас дико бесит! Так что теперь я понимаю, что может чувствовать рядом с ним моя дочь. И у меня нет ни сил, ни желание её как-то за это наказывать.

– Вот это да! – почесала затылок министр. – Мне и посоветовать тебе нечего. Только посочувствовать или, наоборот, позавидовать! Даже не знаю! Единственное, что могу тебе сейчас сказать, так это то, что нам пора уже показать себя, таких блистательных и неотразимых, собравшимся тут людям. А то они уже не знают, что им делать. Видишь – вовсю переглядываются друг с другом. Да и Катерина наша, тоже глянь-ка, готова начать чудить совсем не по-детски. Она-то не знает, что у нас тут минутка жизненных откровений вдруг нарисовалась. Так что, государыня всея Руси, вот тебе мой прямой приказ: все розовые и не очень сопли решительно отбросить в сторону, взять себя в цепкие женские руки, полностью собраться и открыть эту пострадавшую от твоих пальцев дверь. А потом: «головка чуть-чуть приподнята, глаза немножко опущены», грудь вперёд, «плечи откинуты назад, и походкой свободной, от бедра, с раскованной пластикой пантеры перед прыжком»49 покажи всю себя такую уверенную и красивую твоему народу.

Открывая одновременно с государыней свою дверь, и, выходя на свежий осенний воздух, Надежда едва сумела расслышать:

– Через девять месяцев у Новосельцевых было уже три мальчика!49

49. Цитаты из советского художественного фильма режиссёра Эльдара Рязанова «Служебный роман».

***

Япония. Токио. Специальный район Тиёда. Императорский кабинет резиденции императрицы и Императорского двора. Дата и время примерно те же.

В относительно небольшой комнате со стенами, цветом и фактурой имитирующими плотную рисовую бумагу, находилось четыре человека, трое из которых только что вернулись с очередного, закончившегося несколько минут назад заседания.

Невысокая черноволосая женщина с гордо выпрямленной спиной и нечитаемым выражением полностью бесстрастного лица была единственной сидящей на мягком стуле с тёмно красной обивкой высокой спинки, на которой золотыми нитями была вышита невидимая сейчас шестнадцатилепестковая хризантема50. Других мест для сидения в данном помещении никогда не было.

50. Символ в виде жёлтой или оранжевой 16-лепестковой хризантемы является эмблемой японских императоров и членов их семьи. Иногда используется как государственный герб, хотя официального герба страны в Японии нет.

Практически неподвижная дама, облачённая в белое европейское платье, уложила свои изящные руки с тонкими пальцами ладонями вниз на стоящем перед нею абсолютно пустом рабочем столе, изготовленном из светлого дерева, покрытого толстым слоем прозрачного лака. Поверх её простого с виду одеяния через правое плечо была перекинута широкая лента из муарового шёлка красного цвета с белыми полосами по краям, которая говорила о том, что её носительница награждена Орденом Цветов павловнии51. В дополнение к ленте плечи и закрытую грудь восседающей властной дамы украшала широкая жёлто-зелёная металлическая цепь с подвешенным к ней Высшим орденом Хризантемы51, выполненным в одинаковой с цепью цветовой гамме.

51. Орден Цветов павловнии и Высший орден Хризантемы – одни из высших наград Японии, учреждённые в 1888 и 1876 годах соответственно.

Императрица Японии, направив свой взгляд на висящую на противоположной стене картину с пока ещё цветущей, но уже опадающей сакурой, внимательно слушала расположившуюся сбоку от стола вполоборота к ней премьер-министра, за плечом которой виднелся ещё один министр, на сей раз иностранных дел. Обе стоящие рядом женщины своими нарядами также демонстрировали своё предпочтение европейскому стилю одежды.