-Как чистый спирт?! – Ступа заморгал воловьими глазами.– Не может быть…

 -А вы, гражданин, почему в общественном месте спиртные напитки распиваете? – в свою очередь спросил конопатый полицейский, кивнув на банку пива в руке Вити. – Документы есть?

 -Справка об освобождении, паспорт еще не получил, у участкового отмечаюсь.

 -Понятно, следуйте за нами.

 -С этим что делать? – испуганно спросила охранница.

– А если, в самом деле, ковидный? – прищурился на Федю "чемодан".– Сдохнет еще, не расхлебаешься. Ну, его к черту, сами с ним разбирайтесь.

 -Ага, а мне оно надо?

 -Нам тем более.

 Менты пошагали к проспекту. Рядом семенила, размахивающая мобильником охранница. За ними уныло тащился, вмиг потухший, осунувшийся Ступа. Непонятно, что больше его расстроило – поход в участок или, что так "лоханулся" с антисептиком. Ведь он просто решил взбодрить неопохмеленный народ тем, о чем сам тайно мечтал. А оказалось…

– Чего замерли?– весело зыркнул на "синяков" Лобзиков.– Слышали, что тетка сказала? Бегите к метро, пока бесплатно наливают.

 Дима Пятаков был редкостным идиотом. Не раз за его художества ему собирались начистить пятак. Но каждый раз руки у разгневанных граждан опускались. При всей своей паскудности, он имел лик святого праведника из Оптиной пустыни. В глазах его было столько печали и смирения, будто он ежесекундно страдал за грехи всего мира. Но, как говорится, суди по делам их. Тихий и неприметный Дима иногда выкидывал такие фортели, что у людей волосы вставали дыбом. То вызовет санинспекцию в фирму для выведения якобы расплодившихся тараканов, то угостит сотрудников тортиком с лошадиной дозой слабительного. Или, например, позвонит жене коллеги и скажет, что её благоверной загулял с блондинкой из соседнего отдела. При этом он всегда потом сознавался, что это его рук дело. Объяснял же свои поступки искренним беспокойством за экологическую обстановку, здоровье коллег и желанием сохранить их семьи.

 Но вот однажды он превзошел самого себя и отчебучил такое, что до сих пор его никто не может забыть. В том числе и я.

 В конце осени Пятаков взял больничный и разослал через Интернет своим знакомым и коллегам, в том числе начальнику Петру Захаровичу Редькину, приглашение на банкет по случаю своего юбилея. Да не где-нибудь, а в шикарном, новомодном ресторане на Патриарших. "Приходите с родственниками и друзьями, детьми и супругами, и обязательно в хорошем настроении…Фейерверк будет грандиозным!"

Знакомые, коллеги и начальник, конечно, удивились-откуда у Пятачка деньги, чтобы шиковать в подобных заведениях? Но поразмыслив, решили- кто этого чудака знает, может, у него богатая тетка в Америке померла. К тому же тяга к халяве, господа, в нашем народе неистребима. А потому ничего не стали у него переспрашивать и в назначенный час прибыли к ресторану со своими детьми, женами и любовницами.

 Их встретил высокомерный, но упредительный швейцар в синем пальто с золотыми пуговицами и высокой английской шляпе. Профессиональным движением отворил дверь, с полупоклоном пропустил гостей внутрь. Там, среди хрустальных люстр, орехового интерьера, копий выдающихся маринистов с экспрессионистами, их приветствовал учтивый метрдотель. Он был похож на Луи де Фюнеса- такой же лысый, не смотрел в глаза и постоянно что-то бормотал себе под нос.

 -К господину Пятакову?-спросил он

 -К нему, к нему, проказнику,-ответил Петр Захарович, удивляясь и Пятакову и тому что видел вокруг. Во многих местах побывал, но такого блеска еще не приходилось.

 Театрально взмахнув руками, метр пригласил в Синий, рыбный зал заведения.

 Начальник Редькин важно кивнул, неспешно, как и положено руководителю, выпятив вперед живот, последовал за ресторатором. За ним, дико озираясь по сторонам, с открытыми ртами, поспешили остальные.

 Под хрустальными струями фонтана, увитого диким виноградом, рядом с апельсиновыми деревьями в кадках, их ждал шикарно накрытый стол. И чего, господа, на нём только не было! Осетрина горячего копчения, по сравнению с теми морскими и речными деликатесами, которые там находились- просто килька в томате. Нет, то были японская Фугу в грибной заливке, филе серебристой трески в соусе Ша Ча, вырезка дикого сибаса "алла романа", трюфелем и соусом из Просекко и многое еще чего. Посреди стола- две кастрюльки с супами из крабов и прочих морских гадов. Все эти названия, господа, я конечно до того ни разу и не слышал.

 У начальника Редькина так выкатились от восхищения глаза, что они чуть не выпали на блюдо с Королевскими креветками по-каталонски. Но он быстро взял себя в руки, сел во главе стола. Дозволил официанту налить себе на пробу белого вина. Глотнув, благосклонно кивнул. Только после этого остальные гости с шумом начали занимать места, накладывать в тарелки всё, что попадалось под руки. Им помогали несколько официантов. Затем они почетным караулом застыли рядом, готовые в любую секунду услужить дорогим клиентам.

 Осушив не торопясь, с чувством, бокал калифорнийского Inglenook Cabernet Sauvignon Napa Valley 1968-го года и отправив в рот ложечку желтой икры белуги-альбиноса "Алмас", начальник откинулся на спинку кресла, бросил на стол большую, как полотенце, салфетку.

 -Позвольте, а где же наш юбиляр?

 Все заморгали-кажется, только теперь вспомнили ради чего и кого здесь собрались.

 К Петру Захаровичу подскочил лысый метрдотель:

 -Звонили. Просили передать, что задерживаются по срочному делу.

 -Какое может быть срочное дело?– изумился начальник Редькин.-Вот еще новости. Впрочем, нам больше достанется, ха-ха. Налегайте, друзья, не стесняйтесь.

 Ели много, пили еще больше. Блюда менялись так часто, что "друзья" не успевали как следует распробовать их вкус. А когда наступило пресыщение, то в этом уже и вовсе отпала необходимость.

 Время шло, а Дима так и не появлялся.

– Ну и куда провалился этот Пятак?– начал что-то предчувствовать начальник. Но появившиеся цыгане с бубнами и скрипками так начали зажигать, что Редькин обо всём забыл. Он вместе с перемазанными заморской икрой коллегами и их родственниками стал отбивать чечетку под венгерский танец и даже исполнил цыганочку с выходом.

 В глубоких сумерках его тронул за плече метрдотель:

 -Звонили. Просили передать, что заболели.

 -Что?– выкатил красные глаза Петр Захарович, продолжая плясать.

 -Юбиляр слег.

 -Не понял.

 -Что же тут непонятного? Еще вина нести или сразу счёт?

 Наконец до начальника дошло. Он хлопнул в ладоши, музыка стихла.

 -Пятакова не будет?

 -Сказали, что не могут.

 -А деньги? Он предоплату вносил?

 -Нет, только стол и ассортимент через Интернет заказал, на 30 человек.

 -Как же вы так опрометчиво…-выдавил из себя Редькин, ощущая во рту каракумскую сушь. – Черт бы побрал этого Диму.

 -Может, он в аварию на машине попал?– предположил кто-то.

 -На какой машине? У него и велосипеда-то трехколесного никогда не было,– сказал один из коллег Димы.

 Все начали набирать Пятакова, но номер не отвечал. Когда принесли счет, Редькин рухнул на стул, вытер лоб полотенцем. Еле наскребли всем миром нужную сумму, оставшись почти без копейки.

 -Ну, Пятачок, я из тебя рагу с перцем чили сделаю!– сжал кулаки начальник.– А для начала просто морду набью.

 Резко обнищавший народ горячо поддержал руководителя и дружно направился на Семёновскую, где жил Пятаков.

 Звонили, стучали целый час. Бестолку. Хоть и злы были на Диму, но заволновались. Мало ли что? Может, сердечный приступ. Жил он бобылем, ни родственников, ни собаки. Вызвали МЧС, взломали дверь.

 По всей квартире были разбросаны пустые бутылки из-под портвейна. Но хозяина нигде не было. Пришлось звать полицию. Стражи порядка обнаружили Диму на балконе. Он был в одних трусах и, закрыв от страха лицо руками, трясся среди банок с маринованными огурцами.