– Если принимать меры только после явных угроз, протянешь недолго, – ответил отец, – Важно суметь предвосхитить опасность, даже если пока что понятия не имеешь, откуда она исходит.

– В этом тебе равных нет, – признал Андрей, оценив, что отец не похож на озабоченного человека.

– До сих пор не встречались.

– Прости, что я утром уехал. Тебе моя помощь нужна? – прямо спросил Андрей, чтобы потом приступить к расспросам.

– Со своими делами я, сынок, разбирался ещё до твоего рождения. У тебя что стряслось, что ты, не зайдя ко мне, сразу уехал? – отец пристально рассматривал его.

– Толком сказать не могу. Но ты бы мне очень помог, если бы сказал всё, что ты знаешь о Пятаке. Ты сам признавался, что прибегал к его услугам. Не баб же он тебе возил? Могу лишь предположить о характере ваших дел.

– Если смог предположить, то и выводы делай сам.

– Папа, мне нужно знать достоверно, а не гадать. Я раскрыл бы тебе всё, но не могу, – Андрей развёл руками.

– А я мог бы тебе всё рассказать, но не стану, – отец тоже развёл руками, расцепив замок пальцев.

Андрей не мог уйти ни с чем. Отца надо было разговорить. Андрей подсел к пустому столу:

– Помнишь, чуть больше месяца назад я тебя спрашивал, как дела у Авдея. Его жену снова подставили.

– Посадили её? – сухо спросил отец, взглянув на Андрея из-под приподнятых бровей.

– Нет. Но завтра точно посадят, если я не найду доказательств, что она не виновна. А у меня их нет. Дело обставили так, что есть улики против неё. А, если учесть, что погиб наш коллега…

– Мента загасили? – отец опустил глаза и качнул головой, – Продумано.

– Тот сам не чист на руку оказался, но сейчас важно не это.

– Да. Если всё так, как ты говоришь, жене Авдея не позавидуешь. Менты за своего срок впаяют, добавив к убийству глумление над трупом, или ещё что потяжелее.

– Тем более, папа, расскажи, что про Пятака знаешь?

– Раз тебе так необходимо знать о Пятаке больше, давай сюда его вызовем и вместе попытаем. В хорошем смысле этого слова, – отец усмехнулся.

Андрея неприятно поразил не столько отказ отца в помощи, сколько неуместный шутовской тон. Но возразить было нечем. Он столько лет после смерти мамы толком с ним не общался, даже не думая, каково ему. И сегодня утром, надо было объяснить поговорить с ним, а не уезжать с порога. Можно было и днём позвонить, но Андрей об отце даже не вспомнил. Отец не обязан ему помогать. Однако с открытой издёвкой предлагать Андрею такое – был перебор.

– В таком случае я ему не смогу вообще ничего никогда предъявить, – серьёзно ответил Андрей и поднялся к выходу.

Отец не остановил и бросил вслед:

– Надо же. Никогда не задумывался, до чего сложная у тебя работа. Как же преступления тогда раскрываются? Или убийцы сами во всём сознаются?

«Неужели мне всё приснилось?» – очнувшись от стука собственного сердца, Диана открыла глаза.

Вчерашний звонок Дмитрия, труп следователя Иванова возле машины и ледяной пронизывающий ветер казались ей нереальным ночным кошмаром. Но тут вспомнилось, как приехал Андрей, а потом то, как он вызвал полицию, и очень смутно – допрос.

– Такое даже в кошмарном сне не привидится, – Диана встала с постели и позвала громко, – Олежа! Кузя! Есть дома кто?

С нижнего этажа примчалась Кузьма, виляя круглым плюшевым задом.

– Получается, мы одни с тобой дома, Кузя? Зачем дразнишься? – Диана попыталась поймать собаку за язык, который Кузьма успела убрать. Заправив постель, Диана пошла вниз по ступеням, – Кузя, умываться.

Когда Диана вышла из ванной, Кузьма не ждала её под дверью, как обычно делала, а цокала коготками по кафелю кухни, где кто-то ходил. Диана громко спросила:

– Олежа? Ты уже вернулся?

Олег не ответил. Но Диана уже сама догадалась по шуму, который муж производил, и вышла на кухню. Олег перекладывал купленное из пакетов в шкафы, с грохотом открывая и закрывая дверцы:

– Поднялась? – строго спросил муж, не глядя на неё. – Как самочувствие?

– Хорошее, – покладисто ответила Диана, заметив, что супруг не в духе, – Много я проспала?

– Достаточно, – Олег вздохнул и грузно опустился на стул, – Нам надо поговорить.

– О менте этом? – Диана подсела с другой стороны стола.

– Что ты там делала? – рокочущим басом осведомился Олег, так что Диана ощутила себя не иначе, как на допросе.

– Олежа, сто же раз уже повторяла. Ехала мимо, решила развернуться, не справилась…

– С управлением? – перебил Олег, – Ты дуру мне тут не включай, я тебе – не мент.

– Если вы сами, Олег Петрович, всё и так знаете, зачем меня тогда спрашиваете? – Диана встала и вышла с кухни.

– Вернись, – выкрикнул Олег, но Диана продолжила подниматься вверх по ступеням. Олег поднялся за ней и встал на пороге спальни:

– Никак спать опять собралась? Так ты подожди засыпать, я тебе сказку сейчас почитаю, – с этими словами Олег достал из кармана пачку сложенных вдвое листов и угрожающе потряс ими в воздухе, – Чтобы крепче спалось.

Пока он говорил, Диана расправила только что застланную кровать, хотя до этого не собиралась ложиться, и легла, не раздеваясь, церемонно натянув одеяло до подбородка:

– Как вам будет угодно.

– Угодно нам будет, ещё как угодно, – зло сказал Олег, – Итак, сказка. Алё…

Последнее слово Олег произнёс неожиданно высоким голосом, явно подражая чужой интонации, так что Диана удивлённо взглянула на мужа. Но тут он пояснил обычным тоном:

– Это женщина говорит. Привет, ей мужик отвечает и спрашивает, узнала? Она – нет, а кто это?

Олег продолжил читать с бумаги, обыгрывая тонким голосом фразы женщины и грубым – мужчины:

– Это я, Дима. Дима? Какой такой Дима? Дмитрий Анатольевич, если не понятно. Дальше, смотри, дорогая моя, какая у нас интересная фраза у нас в тексте стоит. И что ты хотел?

Оторвав взгляд от букв, Олег выразительно посмотрел на Диану:

– Понимаешь, золотце моё, тётка, из сказки той почему-то сразу поняла, что ей не бывший премьер-министр и президент Дмитрий Медведев, названивает. И спрашивает, что ты, мол, Дмитрий Анатольевич, не Медведев, который так хорошо мне известен, хотел? Заметь, не «хотите», а именно «хотел». И до того меня любопытство разобрало, чего же этот Дмитрий Анатольевич от моей жены захотел эдакого, что его с, хрен знает, какого этажа без парашюта скинули до того, как это сделал бы я. Потому как я, парашют мужику, по любому, навесил бы. Так что же он от тебя такого хотел, дорогая моя?

С первых слов мужа Диана сообразила, что он прослушивал её телефон, иначе, откуда бы ему было знать подробности её разговора с Ивановым. Оставалось неясным, насколько давно он слушал, и что ещё ему достоверно известно. Раздумывая, как бы побольше выведать, не вызвав подозрения, Диана робко сказала:

– Не знаю.

– Это ты, блядь, ментам башку дурить будешь, поняла? – закричал Олег. – Что у тебя с этим мусором? Отвечай. Я, несмотря на то, что он сдох, правды добьюсь по любому, если ты ещё сомневаешься.

– Олежа, я не пойму никак, что ты хочешь сейчас услышать?

– Я не понял? Мне опус сей до конца зачитать, чтобы мозги твои прояснились? Или сама вспомнишь? Говори, на-хрена, ты на встречу с ментом тем поехала?

– Не ори на меня, – сказала Диана и села на кровати, успокоив себя тем, что муж, похоже, не в курсе, что она собиралась на встречу тогда совсем не с ментом. – Не знаю, зачем мент тот звонил. Думала при встрече узнаю. Сам видишь, не удалось.

– Не удалось ей. Мне почему не позвонила, не посоветовалась, а? – возбуждённо воскликнул Олег. – А если б тебя на той же заправке с ним рядом бы положили?

– Не преувеличивай, – возразила Диана немного смелее. – Кому я нужна?

– Ты, может быть, никому, – легко согласился Олег. – А мне насолить могли запросто! Помнишь, я тебе говорил про сделку, в которой можно серьёзно подняться? Я был уверен, что дело беспроигрышное, иначе ни в жизнь не вписался бы. А теперь я ровно настолько же уверен, что меня ловко и круто подставили, и сделка та – лишь часть той подставы. Причём малая часть. Я пока не могу вычислить того, кто мне цирк этот бесплатный устроил, но не это сейчас главное. Сейчас самое главное – из этой подставы вырулить грамотно. Кому ты нужна? Да на тебе, если ты не забыла, числится всё, что я имею. А мы с тобою, если ты не забыла, в разводе. А, если тебя, не дай бог, убьют, а потом труп твой, не дай бог, исчезнет? Вернуть мне себе всё своё официально – будет охренительно сложно. Если не сказать невозможно. И завещание твоё не поможет. Что, блядь, всем и всегда нужно всё объяснять.