Может я преувеличиваю, и накручиваю себя, не знаю. Но с другой стороны, сейчас, после смерти отца, искать дружбу с кем-то с той стороны, я посчитал излишним. По большому счету, если и были какие-то надежды, то они оборвались вместе с отцом, а новых связей заводить совершенно не хотелось.

В тот день, когда я встретился с Алишером Ахмедовым, состоялся еще один разговор, который принес мне не меньше волнений, чем предыдущий…

Глава 22

З22

В тот день, когда я встретился с Алишером Ахмедовым, состоялся еще один разговор, который принес мне не меньше волнений, чем предыдущий. И касался он наследства переданного мне отцом через Алишера Ахмедова. Наверное, все же в Узбекистане относятся гораздо проще и к вопросам веры, и к вопросам старых родовых обычаев, да и по сути всего остального. Потому что едва я вошел в дом, где жил все эти годы, как Зарина-апа, едва увидев меня, или вернее перстень надетый на моем пальце тут же рухнула на колени и начала неистово молиться воздавая хвалу Аллаху, и тому, что ей удалось при жизни столкнуться с потомком пророка Мухаммеда.

Я, некоторое время, ошеломленно смотрел на нее, не в силах понять, что происходит, и что именно вызвало с ее стороны, подобную реакцию, по отношению ко мне. Мои просьбы и доводы, почти не помогали, я уже подумал было, что женщина тронулась умом, и собрался было бежать, звать на помощь ее брата Рахмдила Кушана, когда, Зарина-апа, наконец слегка успокоилась, и наконец объяснила, что происходит.

— Ты, знаешь, что это за перстень? — спросила она.

— Разумеется, это перстень основателя нашего рода. Он передается строго от отца к старшему сыну, или дочери, вне зависимости от пола ребенка. И только, если старшие сын или дочь, по какой-то причине умирают, не оставляя за собой потомка, то он передается ближайшему родственнику по старшинству. То есть брату или сестре. Я не совсем понимаю, в чем тут проблема, но это правило меня заставили заучить еще в раннем детстве.

Перстень был совершенно обычным, и я бы не сказал, что он выглядел дорого. Это было не золото, и даже не серебро. Скорее сталь, или что-то похожее на нее. Перстень был достаточно тяжел и в тоже время, хоть отец и никогда не снимал его со своей руки, но не подвергался ржавчине, хотя и особенного блеска тоже от него не исходило. Просто обычный мужской металлический перстень, с янтарем вместо камня. Единственное, что отличало его от многих других перстней подобного рода, так это отсутствие на камне, какой-либо огранки и надпись, как мне когда-то казалось, находящаяся внутри камня. Впрочем, довольно скоро отец развеял мое заблуждение, показав мне обратную сторону камня. Не всю, а только, небольшую часть, просматриваемую через небольшое отверстие изнутри кольца. Там была заметна, часть той самой надписи, которая казалась мне выгравированной каким-то таинственным образом внутри камня. Ясно виделась первая буква — «Алиф», и справа от нее еще одна. По словам отца сочетание этих букв можно было считать словом, или титулом " Халиф". Сама надпись была исполнена с помощью арабской каллиграфии и состояла из имени первого владельца этого перстня, то есть, как мне думалось, основателя рода: «Мухаммад ибн Али аль-Ханафия». На самом деле, основателя звали несколько иначе — Абд ар-Рахим Баб. Карахан Ата. А этот перстень прежде принадлежал его отцу, чье имя и было указано на камне.

— И ты в курсе, что означает эта надпись, и кому она принадлежит. — Спросила Зарина-апа.

— Ну, да это имя отца, основателя нашего рода Мухаммад ибн Али аль-Ханафия.

— И это все?

— Еще знаю, что основателя хода звали Абд ар-Рахим Баб, Карахан ата.

— О, Аллах! Я три года живу рядом с этим ребенком, и только сейчас узнаю, что он является прямым потомком и наследником, ближайшего друга, сподвижника и двоюродного брата нашего пророка Мухаммеда! Основателя ислама! Первого в мире человека, осознанно принявшего ислам в раннем возрасте! О, Аллах, куда катится этот мир!

— Успокойтесь, Зарина-апа. При чем тут я? Ну, да, я слышал от отца рассказы о своих предках, и горжусь их деяниями, но какая мне от всего этого польза. Скажем кроме гордости, за их деяния? Сам-то я простой человек, может старательный, но уж точно никак не могу считаться равным любому из них.

— Боюсь, никакой пользы тебе от этого родства не достанется. А вот проблем ты запросто огребешь выше головы. Стоит, кому-то знающему увидеть у тебя на руке этот перстень, и он тут же постарается заполучить его для себя. И скорее всего вместе с твоей жизнью. От свидетелей в таком деле стараются избавиться в первую очередь. Конечно, ему еще придется доказывать свое родство, и далеко не факт, что у него это получится, но тебе это мало поможет. Поэтому прими мой совет, мальчик. Пока у тебя за спиной не окажется силы, способной противостоять твоим врагам, спрячь это доказательство твоего родства с великими людьми мира сего, так глубоко, как только это возможно. И не показывай его никому, как можно дольше. Только это, даст хоть какую-то гарантию того, что ты проживешь столько, сколько отпущено тебе Аллахом, а не погибнешь от удара кинжала в спину, в каком-нибудь темном переулке, только от того, что какой-то завистник, решит возвыситься за твой счет. А еще лучше уезжай из этой страны, и выбери себе место там, где хоть и встречаются мусульмане, но где, не слишком обращают внимание, на историю ислама. И не помнят его основателей.

Вообще-то именно туда я в итоге и собирался, но задержался по некоторым причинам здесь. Так или иначе, совет был хорош, и я тут же отправился к своему сундуку, где и спрятал перстень на самое дно. Вообще, следовало уже начинать подготовку к продолжению путешествия. Вначале меня задержал мой возраст, и мне пришлось дожидаться совершеннолетия. Впрочем, время не ушло даром, я получил для себя приличную профессию, приобрел автомобиль, и сейчас, даже если придется сорваться с места неожиданно, готов к дороге, гораздо лучше, чем два года назад.

Следующей задержкой стала весть о том, что, жив мой отец. Это в принципе, подтвердилось многими фотографиями и семейным перстнем, переходящим от отца к сыну вот уже несколько поколений. Правда главными мне все-таки видятся именно фотографии отца. Как бы то ни было, но перстень, это всего лишь история. Даже отец, относился к нему, просто как к старому обычаю нашей семьи, не делая из этого какого-то фетиша. Наверное, то же самое буду делать и я. Во всяком случае, доказывать кому-то, что я потомок ближайшего друга и сподвижника самого основателя ислама, просто не собираюсь. Правильно сказала Зарина-апа, что этот перстень сейчас принесет скорее большие проблемы, нежели, что-то иное. Поэтому выставлять его напоказ, точно не стану, хотя и разумеется постараюсь сохранить и передать своему ребенку, с наказом сделать тоже самое в свое время.

Фактически сейчас меня удерживает от продолжения путешествия, только тетушка Зарина. Когда-то я обещал ее брату, что буду находиться подле нее, пока она жива, и намерен твердо сдержать свое обещание. Единственное, что меня беспокоит на сегодняшний день, так это возможный призыв в армию. Учитывая, постоянные заварушки, случающиеся в стране, то здесь, то где-то на юге, армия, довольно опасная штука. Тем более, что когда-то Зарина-апа, уже потеряла сына, служившего в ней. И хотя я ей ни разу не родственник, но и погибать за чужие амбиции мне тоже нет никакого желания.

Чуть позже, я признался в своих опасениях, и в ответ получил заверение, что армия мне не грозит. Разве-что произойдет какая-то война, и объявят всеобщую мобилизацию. Но опять же, в этом случае, в первую очередь будут призывать военнослужащих запаса. Как оказалось, в местной армии служат двадцать четыре года. Когда я услышал эту цифру, решил, что мне срочно надо собирать манатки и бежать отсюда, как можно дальше. Все оказалось не совсем так, как мне подумалось.