Я бегала по дому, крича и размахивая руками над головой. Я была в середине счастливого танца на диване, когда открылась входная дверь. Мое сердце ушло в пятки, когда я откинула волосы с лица, надеясь, что Мэддокс ничего не забыл и не решил вернуться.

Нет, это был всего лишь мой отец. Он не верил в то, что нужно стучать.

— Что ты делаешь? — Папа искоса взглянул на меня. В его руках было комнатное растение в горшке, которое я вчера оставила у него дома.

— Он поцеловал меня. — Я спрыгнула с дивана. — Я должна отпраздновать это.

— Джуди! — крикнул папа через плечо.

— Я здесь, Гарретт. — Она сердито посмотрела на него, когда протиснулась мимо него и вошла внутрь. — Тебе обязательно было кричать?

У папы было два тона. Громкий и сверхгромкий. Но его глубокий, раскатистый голос всегда заставлял меня улыбаться.

— Она говорит о поцелуях, — сказал он. — Это не по моей части.

Я закатила глаза.

— Ты притворяешься, что не заводил со мной разговор о сексе, когда мне было двенадцать.

— И мне до сих пор снятся кошмары об этом, так что, если мы собираемся праздновать, что ты с кем-то целуешься, я ухожу. — Не говоря больше ни слова, папа поставил растение на выложенную плиткой прихожую рядом с моим алоэ в горшке, затем, пятясь, вышел за дверь, закрыв ее за собой.

— Мы празднуем поцелуй? — спросила Джуди, снимая пальто.

— Да. — Я запрыгнула обратно на диван и сделала еще одно шимми. — Мэддокс поцеловал меня.

Следующие тридцать минут я потратила на то, чтобы рассказать Джуди все, начиная с того, что я была влюблена в него в старшей школе, и заканчивая тем, что меня наняли няней Вайолет, вечеринкой и поцелуем. Когда я закончила, она написала папе смс и сказала, что заходить внутрь безопасно — он болтался в машине, слушая тру-крайм подкаст.

— Так это из-за него ты вчера была в плохом настроении? — спросила Джуди.

— Не была я в плохом настроении.

— Ладно, не совсем в плохом. Но ты была сама не своя.

Вчера мы провели Рождество вместе, по нашей традиции, ели и смотрели фильмы. Я весь день бездельничала на диване у Джуди и папы. Возможно, я немного дулась из-за Мэддокса и телефонного звонка, который мне пришлось сделать Кэти, чтобы уволится.

Когда в полночь я, наконец, слезла с их дивана, я поплелась домой, оставив свои подарки — змеиное растение, которое привез папа, и именную папку с рецептами, которую Джуди заполнила своими любимыми. Она все еще лелеяла надежду, что однажды я стану таким же фантастическим поваром, как и она. Она не смогла забыть, как однажды я разогрела хот-дог в микроволновке.

— Что ты наденешь на свидание? — спросила Джуди.

— Пока не знаю.

— Я знаю этого парня? — спросил папа.

— Мэддокс Холидэй.

Он поднял брови.

— Как в «Мэдкаст», Мэддокс Холидэй?

— Единственный и неповторимый. — Это была фантазия. Это был сон.

— Какой он? — спросила Джуди.

— Милый. Умный. Итакойчертовскигорячий.

— Мне снова уйти? — спросил папа, указывая большим пальцем через плечо в сторону двери.

Я улыбнулась.

— У Мэддокса семилетняя дочь, и она вспыльчивая. Мне нравится, что она не ангел.

Джуди положила руку папе на ногу, с улыбкой глядя на него снизу вверх.

— Мне даже нравится, что твоя дочь тоже не ангел.

— О чем ты говоришь? Я ангел.

Она усмехнулась, когда папа изучил пятнышко на своих джинсах.

— Я всегда была хорошей девочкой.

— Милая, разве ты не помнишь, как мы познакомились? — спросила она.

— Мы встретились за ужином. В этом доме.

— Технически, да. За ужином. Но впервые я увидела тебя, когда ты забрасывала соседский двор туалетной бумагой.

— Ого. Вау. Враки. — Я подняла руку. — Ты не сможешь доказать, что это была я.

Папа поджал губы, чтобы скрыть улыбку.

За все годы, прошедшие с тех пор, как Джуди стала частью папиной жизни, я еще ни разу не признала и никогда не признаю вину за ту ночь. Кроме того, не то чтобы я на самом деле забрасывала двор миссис Хендерсон туалетной бумагой. Я просто позаботилась о том, чтобы у нее был достаточный запас туалетной бумаги, поскольку она продолжала посылать своего щенка какать на лужайку перед домом папы.

В то время я жила дома, откладывая деньги на тот случай, если решу бросить работу няни и поступить в университет штата Монтана. Папа привел Джуди домой после одного из их первых свиданий, желая познакомить нас двоих. За час до того, как они появились, я вернулась домой и подошла к входной двери, набирая смс и ни на что не обращая внимания. Было темно, и я была в своих любимых теннисных туфлях. Моя нога попала в огромную кучу свежего щенячьего дерьма.

Это стало последней каплей.

Поэтому, я зашла внутрь и нарядилась в черное с головы до ног. Затем подождала, пока в доме Хендерсонов погаснет свет, прежде чем инсценировать свою атаку. Это не было типичным забрасыванием туалетной бумагой. Нет, я собрала все кучки щенячьего помета и соорудила из них небольшую гору во дворе миссис Хендерсон. Затем я соорудила пирамиду из туалетной бумаги рядом с ней.

Потому что я была ангелом.

Кустарник был единственным что я забросала туалетной бумагой. Самый маленький кустарник в ее дворе, потому что я была милой. Я разворачивала этот единственный рулон, когда папа и Джуди подъехали к подъездной дорожке.

Папа несколько дней без умолку говорил о Джуди, и в тот момент, когда она вышла из машины, смеясь над чем-то, что сказал папа, я запаниковала и помчалась вниз по кварталу. Я убила два часа на игровой площадке начальной школы, ожидая, чтобы убедиться, что она ушла домой.

Два дня спустя, когда папа договорился о повторном знакомстве, Джуди появилась с упаковкой ультра-мягкой туалетной бумаги.

На следующий день она вернулась, на этот раз с домашним шоколадным тортом, и я немедленно дала папе свое благословение.

Он женился на ней четыре дня спустя, и они переехали в дом Джуди. Вместо того, чтобы продать этот дом незнакомцу, он сдал его мне, чтобы мне не пришлось переезжать.

Миссис Хендерсон все еще жила по соседству. Насколько я знала, она понятия не имела, что это я оставила туалетную бумагу. Я убрала все на следующий день, потому что чувствовала себя плохо. Ее собака все еще гадила у меня во дворе. И я все еще складывала это у нее во дворе.

— Что-нибудь слышно о Магдалене? — спросил папа. Ему не нравился автобус, потому что он принадлежал маме, но он также не продавал его, потому что после того, как мама бросила меня, я использовала Магдалену как крепость своего детства. Потом, когда я стала достаточно взрослой, чтобы водить машину, мы заставили ее работать.

— Нет. — Я вздохнула и рухнула на диван рядом с ним. — Я волнуюсь, папа. Что, если они не смогут ее реанимировать?

— Это всего лишь машина, малышка.

Я ахнула и стрельнула в него взглядом.

— Как ты смеешь так говорить о Магдалене?

— Тебе нужны деньги для Магдалены?

Да.

— Нет.

Я планировала потратить деньги, вырученные за то, что была няней Вайолет, на механика. Но теперь с этим придется подождать. Я могла бы потратить свои сбережения на учебу, но много лет назад, когда начала откладывать, я дала себе обещание никогда не совершать набегов на студенческую заначку.

— Я тут подумала об учебе.

Джуди села прямее, глядя мимо папы мне в лицо.

— И?

— Я думаю, пора. Как бы мне ни нравилось присматривать за детьми, это не долгосрочная цель. — И, возможно, рассказ о своих мечтах Мэддоксу, человеку, который был безумно успешным, заставил меня захотеть, наконец, начать преследовать их.

Чтобы позволить себе все это, мне, возможно, придется продать Магдалену. «Субару» старой модели, как у папы, был бы дешевле в обслуживании и надежнее зимой.

Надежнее. Фу.

— Мы здесь ради тебя. — Папа улыбнулся. — Все, что тебе нужно.

— Спасибо. — Я положила голову ему на плечо.

— Во сколько у тебя свидание? — спросила Джуди.