Будучи одним из самых быстрорастущих городов страны, Бозмен преобразился на моих глазах и больше не был городом моей юности. Там, где когда-то были сельскохозяйственные угодья, появились кварталы, застроенные новыми домами. Крупные магазины вытесняли маленькие местные лавочки, а количество новых ресторанов было ошеломляющим.

Указания привели меня на окраину города, где дома становились все больше и больше с каждой пройденной милей. По мере приближения к предгорьям недвижимость разрасталась, и каждый частный проезд был перекрыт железными воротами.

— Ваш пункт назначения будет слева через сто ярдов, — произнес навигатор через Блютуз в «Субару».

Магдалена была слишком старой для Блютуз. Мне будет не хватать этого — и этих кожаных сидений с подогревом — когда я верну «Субару».

Бревенчатая арка возвышалась над предстоящим въездом на подъездную дорожку. Черные металлические ворота были открыты, когда я въехала на узкую аллею, обсаженную вечнозелеными растениями. Их ветви скрывали большую часть дома из виду, пока я не завернула за пологий угол, а затем — ого.

— О, черт. Мне определенно следовало вымыть голову.

Это была лыжная база, замаскированная под семейный дом.

Дом с темной деревянной обшивкой и окнами с красной отделкой выглядел таким же гордым и дерзким, как горы за его спиной. Входная дверь была деревянной, с витражным окном на фасаде. Там, где на большинстве подъездных дорожек было бы стандартное освещение, в этом доме были два ревущих газовых фонаря, пламя которых мерцало даже днем.

Я побывала во многих богатых домах за время моей работы няней у Элиты Бозмена, но этот был вершиной. Если бы Кевин Костнер вышел и сказал мне убираться с ранчо Даттонов, я бы не удивилась. Только это был не «Йеллоустоун», и поскольку часы на приборной панели показывали десять минут одиннадцатого, мне пора было приниматься за работу.

Припарковавшись на подъездной дорожке, которая, как я подозревала, предназначалась для гостей, я взяла сумочку с пассажирского сиденья и проверила свои волосы в зеркале заднего вида. Светлые завитки, которые я добавила этим утром, придавали моему хвосту причудливый вид.

Ребенку все равно, как я выгляжу, верно? А отцу, ну… ему придется иметь дело с Натали, которую не успели предупредить.

Я вышла на улицу и поспешила к дому, нажимая на дверной звонок. Мелодия была знакомой. Это была… «Мы желаем Вам счастливого Рождества».

Я изобразила у двери свою лучшую улыбку. Эта дурацкая песня застрянет у меня в голове на весь чертов день.

Изнутри послышались шаги, и я приготовилась поприветствовать своего нового работодателя. Дверь распахнулась и…

— Хэй-о. — Мой. Бог. О мой Бог. О мой Бог.

Я только что сказала хэй-о Мэддоксу Холидэю, как один из поющих гномов Белоснежки.

Тому самому Мэддоксу Холидэю. Красивый мальчик превратился в охренительно горячего мужчину, который когда-то занимал все мои подростковые фантазии.

Мэддокс Холидэй.

Он был самым популярным парнем в школе Бозмена. Парнем, в которого бесстыдно влюблялись все девушки. Он был тем богатым отцом, которому срочно требовалась няня?

Мне определенно следовало задать больше вопросов, прежде чем соглашаться на это. И определенно следовало вымыть голову.

— Здравствуйте. Вы из агентства Кэти Крон?

— Да. Здравствуйте. — Я справилась без «о». Лучше. — Я Натали Бьюкенен.

— Мэддокс Холидэй. — Он жестом пригласил меня войти и закрыл за нами дверь. — Приятно познакомиться, Натали.

Подождите. Приятно познакомиться? Серьёзно?

Он уже знакомился со мной.

Когда. Мне. Было. Семь.

Я прошла мимо него, желая, надеясь и молясь, чтобы в его завораживающем голубом взгляде мелькнул слабый проблеск узнавания. Но… ничего.

Мужчина понятия не имел, кто я такая. Чёрт.

Мэддокс был на три года старше меня, так что мы не вращались в одних кругах. Но много лет мы ходили в одни и те же школы. Его братья-близнецы были моего возраста. Он должен был знать меня.

Все еще… ничего.

Четырнадцатилетняя я немного умерла внутри. Ее фантазия о том, что однажды Мэддокс Холидэй поймет, что она любовь всей его жизни, развеялась, как снежинка на ветру.

Что я здесь делала? Когда я научусь говорить Кэти «нет»? Всю следующую неделю Мэддокс Холидэй, по сути, будет моим боссом. И этот человек понятия не имел, что однажды я упала со своего скейтборда и поцарапала колено на его подъездной дорожке.

— Спасибо, что приехали так быстро, — сказал он.

— Конечно. — Больше желать. Больше надеяться. Больше молиться.

Нет. Ничего. Он меня не узнал.

Бортовой журнал капитана. Двадцать второе декабря. Сегодня самый унизительный день в моей жизни.

Должна ли я сказать ему? Будет ли это странно? Возможно.

Магдалена рассчитывала на то, что я спасу ее от механика, поэтому я расправила плечи, изобразила улыбку и притворилась, что стою напротив любого другого отца, который платит мне за заботу о своем ребенке.

— Кэти объяснила ситуацию? — спросил он.

— Предельно ясно. — Хотя она и не назвала его имя, потому что я бы его запомнила. Я подозревала, что полная информация об этой работе была в моем почтовом ящике. — Вам нужна няня на неделю, верно?

— Верно. Ваша предшественница уволилась вчера. — Его челюсть сжалась, и, ого, она была точеной. Углы были такими острыми, что заслуживали статую в свою честь.

Просто еще один отец. Он просто еще один отец.

Ладно, возможно, он был не совсем, как другие отцы. Ни один из отцов, с которыми я работала в последние годы, не был таким безумно красивым. Ни у кого из них не было глаз, похожих на кристально-голубые драгоценные камни. И ни у кого из них точно не было хриплого голоса, от которого у меня мурашки пробегали по спине.

Время только улучшило Мэддокса Холидэя.

Теперь он казался выше, на голову выше моих пяти футов восьми дюймов (прим. ред.: примерно 173 см.). Лицо Мэддокса было чисто выбрито, а его темные волосы были зачесаны назад. В старших классах он коротко стригся, но, если бы у него была такая прическа, как сейчас, девчонки бы запихивали свои трусики в его шкафчик.

Вероятно, они и так это делали.

Дыши, Натали. Это просто Мэддокс мега-горячий Холидэй. Сосредоточься на работе. Работа. Ребенок.

— У вас есть дочь, верно?

— Есть. Вайолет. — Его взгляд смягчился при упоминании имени дочери. — Ей семь. Мы приехали домой на каникулы навестить моих родителей. Это их дом, и, боюсь, здесь никогда не бывает спокойной минуты.

— О. Хорошо. — Дом принадлежал Ханне и Киту? Я не была уверена, почему меня это удивило. Холидэи были одной из самых успешных семей в Бозмене.

Ханна была брокером по недвижимости, и ее лицо было по меньшей мере на половине объявлений о продаже по всему городу. Ее брокерская контора была самой известной и уважаемой в округе, отчасти потому, что она продавала лучшие дома — те, которые построил ее муж.

Кит Холидэй был самым востребованным застройщиком домов на заказ в этом районе. Люди платили большие деньги за загородный дом и никогда разочаровывались.

Должно быть, это место построил Кит. Хотя я видела только фойе, интерьер был таким же грандиозным и великолепным, как и снаружи. Высоко над моей головой висела люстра, ее подвески преломляли свет. Солнечный свет лился сквозь множество окон. Плитка из натурального камня под моими ботинками была красивого серовато-голубого оттенка.

Будет нетрудно поработать в этом доме неделю.

Когда Мэддокс и его братья росли, они жили в городе. В двух кварталах от моего дома.

Хит и Тобиас обычно проезжали на велосипедах мимо дома моего детства по пути в парк по соседству.

Подождите. Его братья. Мэддокс, возможно, и не помнит меня, но Хит и Тобиас точно помнят. Они здесь?

— Все нормально? — спросил Мэддокс.

— Хм?

— Вы выглядите обеспокоенной. — Он изучал мое лицо, прищурив глаза. — Здесь будут еще люди. Это проблема?