Тишина.

Ничего себе, эта девочка была упрямой.

Я положила в рот еще один огромный кусок и издала еще один стон.

— Так… так… вкусно.

Я услышала шорох юбки и стук туфель по плиткам пола, прежде чем дверь со скрипом открылась.

— Ты отвратительна. — Она хмыкнула и скрестила руки на груди.

— Отвратительна? Почему я отвратительна?

Во время побега ее диадема съехала набок. Она никогда не выглядела более очаровательной. И грустной. Мое сердце болело от того, что она была такой грустной.

— Ты такая же, как все остальные няни. Все, чего ты хочешь, это поцеловать моего папу. Это отвратительно.

Значит, она убежала, потому что я разговаривала с Мэддоксом. И потому что я правда хотела, чтобы он поцеловал меня. Дерьмо.

Я отставила тарелку в сторону и спрыгнула со стойки.

— Много ли нянь были влюблены в твоего папу?

— Все, — пробормотала она.

— Хочешь узнать секрет?

Она не ответила, но в выражении ее лица промелькнул интерес.

Я помахала ей рукой, а затем отдала торт в знак примирения.

Она взяла его и направилась к стойке, пытаясь залезть между раковинами, чтобы сесть, как я. Но из-за своего роста и платья она не могла приподняться.

— Позволь мне помочь. — Я подняла ее, и когда усадила с тортом на коленях и кусочком во рту, я вернулась на свое место, сцепив лодыжки вместе и покачивая ступнями.

Комната была спроектирована таким образом, что, когда дверь открывалась, любой, проходящий по коридору, не мог заглянуть внутрь и увидеть ничего, кроме выложенной плиткой перегородки. Это было не самое элегантное место для разговоров, но, мы были тут вдвоем, так что это было, по крайней мере, уединенно и тихо, в отличие от бального зала.

— Так что за секрет? — спросила она, ее щеки надулись, а на губе осталась шоколадная крошка.

— Я была по уши влюблена в твоего отца, когда он был еще ребенком. Все девочки были влюблены.

— Ты знала папу в детстве?

— В старшей школе. Когда мы были подростками. Я ходила в школу с ним и твоими дядями. Ты знала об этом?

Она покачала головой.

— Твой папа был хорошим мальчиком. А теперь он хороший мужчина. Девочки обычно влюбляются в хороших мальчиков.

— Мальчики странные.

— Да, они могут быть странными. — Я рассмеялась. — Но когда-нибудь ты встретишь хорошего парня и, возможно, влюбишься в него.

Ее лицо исказилось, и она посмотрела на меня так, словно я сошла с ума.

— Я правда влюблена в твоего папу, Вайолет. Это не обязательно должно быть плохо. И это не обязательно должно что-то значить. Я все еще твоя няня и твой друг.

— Он любит мою маму. — В ее голосе не было уверенности, когда она произносила эти слова, только душевная боль девочки, которая не совсем смирилась с расставанием своих родителей.

У меня защемило в груди, потому что когда-то давным-давно я тоже была такой маленькой девочкой.

— Я не знаю, как твой папа относится к твоей маме, милая. Ты спрашивала его?

Она покачала головой, ковыряя вилкой в торте.

— Она не прислала мне рождественский подарка. Я заглянула под елку, и все мои подарки были от папы, бабушки, дедушки и дядь-близнецов.

Ой. Да, Сиси была стервой. Неудивительно, что Мэддокс был так расстроен из-за нее.

— Ты скучаешь по ней?

Вайолет пожала плечами.

— Она не приезжала навестить меня на Рождество в прошлом году. Она обещала сводить меня покататься на коньках и солгала.

Я достаточно много общалась с семилетними детьми, чтобы знать, что нарушенное обещание равносильно лжи. И, что это причиняло самую большую боль.

— Она часто лжет?

— Все время. — Ее подбородок начал дрожать. — Теперь мы переезжаем сюда, и она никогда меня больше не увидит.

Я спрыгнула со стойки и оказалась перед ней прежде, чем упала ее первая слеза. Взяв тарелку и отставив ее в сторону, я обняла ее и притянула к себе, пока она плакала.

— Мне жаль, — прошептала я, когда ее дыхание выровнялось, если не считать периодической икоты. — Можно я открою тебе еще один секрет?

— Да. — Она отстранилась, и печаль на ее лице была знакомой агонией. Эта девочка разбивала мне сердце.

— У меня тоже был только отец, когда я была в твоем возрасте.

— Что случилось с твоей мамой?

Я провела большим пальцем по ее щеке.

— Я думаю, может быть, она была похожа на твою маму.

— О. — Ее подбородок опустился.

Моя мать уехала из Бозмена, когда мне было пять, переехав в Северную Каролину с мужчиной, с которым она спала за спиной моего отца. Конечно, в то время я этого не осознавала. До тех пор, пока папа не сказал мне правду на мой пятнадцатый день рождения.

Когда мама уезжала из Монтаны, она забрала с собой все самое важное, кроме маленькой девочки.

И старого автобуса «Фольксваген» мятно-зеленого цвета 1969 года выпуска.

Магдалена.

Этот автобус был всем, что у меня осталось от мамы. Может быть, было глупо лелеять его так, как лелеяла я, но теперь он был моим больше, чем ее.

— В мире есть такие мамы, как наши, — сказала я Вайолет. — Мне жаль, что тебе досталась такая. Но таким девочкам, как мы, очень даже повезло.

— Почему?

— Потому что, хотя у нас и не самые лучшие мамы, у нас лучшие из лучших пап. Тебе так не кажется?

— Наверное, — пробормотала она.

Она поймет это позже. Поймет, что Мэддокс обожает ее и сделает все, чтобы хоть немного облегчить боль.

— Хочешь узнать еще кое-что классное? — спросила я, заслужив кивок. — У меня теперь есть мама. И она лучшая из лучших из лучших. Ее зовут Джуди. Она стала моей мамой, когда мне было двадцать.

— Двадцать? — Да, я древняя для маленькой девочки.

— Да. Мне было двадцать. Она познакомилась с моим отцом в ресторане в городе. Папа и Джуди разговорились, а потом начали встречаться. И целоваться.

— Целоваться отвратительно.

Я хихикнула.

— Джуди и мой папа целуются все время.

— Фу.

Я убрала прядь волос с ее лба.

— Я не против поцелуев, потому что она вышла замуж за папу и спросила, может ли она быть моей мамой. Я ее очень люблю. Ты знаешь, почему я ее так сильно люблю?

— Почему?

— Она готовит самый потрясающий шоколадный торт. Лучше, чем этот. — Я постучала по ее тарелке. — Она всегда помнит о рождественских подарках. И потому что она любит моего папу всем сердцем.

Джуди никогда не была замужем и не заводила детей до того, как встретила папу. Однажды она сказала мне, что смирилась со своей жизнью старой девы — Джуди любила романы времен регентства. И говорила, что просто не пришло ее время. Она ждала, когда папа найдет ее. Она была моложе его на десять лет, но из-за их любви я поверила в родственные души.

— Джуди делает моего отца счастливым, и поскольку все, чего он когда-либо хотел, — это чтобы я была счастлива, я тоже хочу, чтобы он был счастлив. Замкнутый круг. Мы хотим добра друг другу. В этом есть смысл?

— Да. — Вайолет кивнула.

— Я думаю, это все, чего хочет для тебя твой папа. Просто, что ты была счастлива. Может быть, когда у тебя все будет хорошо, он найдет свою собственную Джуди.

Она задумалась на долгую минуту, наморщив лоб.

— Ты Джуди?

— Нет, я Натали. И хотя твой папа хороший, и я все еще немного, совсем чуть-чуть влюблена в него, прямо сейчас я думаю, что нам не стоит беспокоиться о Джуди и пойти найти его. Он был в шоке, когда ты сбежала.

— Очень напуган, — из дверного проема донесся глубокий, мягкий голос. Мэддокс вошел внутрь, и страх, который он испытывал в вестибюле, почти прошел, вероятно, потому, что он некоторое время подслушивал у двери.

— Прости, папочка. — Вайолет пролетела красной полосой через туалет, бросаясь в объятия отца.

Он поднял ее и крепко прижал к себе, глубоко вздохнув и закрыв глаза.

— Никогда больше, Вайолет. Никогда больше не убегай от меня. Ты напугала меня. Если с тобой что-то случится… никогда больше. Пообещай.