— Все, кто можете, защищайте не только своих родных, но и всех, до кого дотянетесь. Нужна помощь каждого. На нас заживёт как на собаках, а им может прийтись несладко. А ты, — я обернулся к девушке, — ты должна будешь орать так, как только сможешь. Они боятся некоторых частот. Жаль, что во времена Первых Героев такого понятия ещё не существовало и герцы никто не придумал, так что точных характеристик у нас нет. Но орать надо на высоких нотах и что есть сил. Поняла?

Она кивнула, одёрнув рукава спортивной куртки, и начала прочищать связки, поглаживая горло.

— Но как вообще здесь оказались эти летающие твари? — спросил кто-то из родителей. — Разве они не из разломов приходят?

— Это очень мерзкие насекомые, но всё-таки насекомые. Кто-то из сектантов смог завладеть личинками, видимо, а дальше дело за малым. Протащили, пробудили — и вот итог. Своеобразное биологическое оружие иномирного происхождения.

— Но разве они сами их не боятся?

— Как видите, эти поехавшие вряд ли вообще чего-то боятся. Иначе не припёрлись бы и не устроили… — я обвёл рукой удручающий пейзаж, — вот это. Возможно, они даже с пламенем придумали что-то необычное, потому что оно почти не гаснет.

Наш разговор прервал охранник, которого я отправил по поручению.

— Сработает? — недоверчиво спросил он.

— Сейчас и узнаем…

Он передал девушке телефон, подключённый к сети кампуса и настроенный на прямую связь с динамиками, и произнёс:

— Ты на громкой, милая, не стесняйся.

— Пой, — подмигнул я, и она начала.

Чудесный высокий мелодичный голос раскатился по площади, и шум от пожарища, дожиравшего угольные останки мебели и деревьев, начал тонуть в гуле, созданном встревоженными насекомыми. Эти твари шелестели крылышками и переговаривались на своём сверчково-стайном языке. Посвистывание, потрескивание и щелчки заполнили звуковой фон, но голос из динамиков им перекрыть не удалось.

Поняв, что им грозит опасность, они бросили пожирать зелень и взвились в небо, отчего то стало серо-зелёным. Затем к уже имеющимся звукам добавился хлопающий, будто разрывается попкорн. Это панцири тварюшек начали раскрываться, потому что процесс «эволюции» пошёл полным ходом. Существа начали увеличиваться в размерах, и хитиновые шубки оказались им малы. Так что теперь они прикрывали лишь отдельные части, а не всё тельца ненасытных насекомышей.

— Господи… Меня сейчас стошнит… — прошептала мама Саймона, обнимая дочь.

А поющая барышня тем временем наблюдала за поведением тли и пыталась подобрать нужные тембр, громкость и частоту. В какой-то момент, когда большая часть крылатых уже перешла на следующую стадию, предчувствуя скорую гибель, их поведение изменилось на агрессивное. Они начали пытаться атаковать людей, и паника прокатилась по толпам новой волной.

— Да возьмите же вы безопасность людей под контроль! — выкрикнул я, обращаясь к охраннику.

И тот послушался, что-то проговорил в рацию на ходу и скрылся из виду, будто без нагоняя не способен был действовать.

Насекомых начало колбасить сильнее, когда голос девушки задерживался на определённых нотах. Она пела без слов, просто тянула гласные в какой-то простой распевочной мелодии, меняя что-то в каждой итерации. Несмотря на щит, который Саймон старался расширить и удерживать плотнее, тварюги как-то прорывались внутрь.

Ярость и отчаяние придавали им сил. Я старался отбивать их телекинезом, улавливая как инородные объекты, но они были очень мелкими, а мне ещё не удавалось настолько тонко прочувствовать дар своей основной Печати.

Несколько болючих укусов поймал на руки и в шею. Сестрёнку Саймона тоже зацепило, она вскрикнула и заплакала, утыкаясь в маму лицом. А песнь тем временем усилилась, девушка нашла нужную частоту. Глухие хлопки «попкорна» стали превращаться в звонкий треск лопющейся пупырчатой плёнки. Именно с таким звуком несколько особей взорвались возле моего лица прямо на подлёте, испачкав кожу своими склизкими останками.

Небо начало светлеть, а пламя утихать. На другой стороне я увидел Агату, изящно вкидывающую руки, подобно дирижёру. Не сразу понял, что она делает, но потом разглядел, что менталистка управляет роем божьих коровок, которые под её командованием представляют собой стайку кровожадных машин для убийства. Не знаю, как это выглядело вблизи, но издалека казалось, что они просто впиваются в жирные брюшки насекомышей-мутантов и вспарывают их, а затем сразу летят к следующей жертве.

Её находчивость вдохновляла, заставляя заново поверить в Героев. Мало кто нашёл действенные способы защиты, а ей удалось найти иномирной тле соперников среди обычной фауны земных обитателей. Никогда бы не подумал, что простые божьи коровки способны на подобное. Но, как оказалось, под правильным руководством эти милахи способны на многое.

И постепенно остальные Герои тоже начали брать себя в руки. Кто-то из ребят тушил остатки пожара вместе с охранниками, кто-то помогал истреблять тлю более извращёнными способами. Например, Шана, которую я считал почти бесполезной, стояла и, обливаясь потом, беспрестанно уменьшала полчища насекомых, которых брал под свой контроль парень, владеющий телекинезом. Он группировал их силой Печати Потока и перемещал к силачу, способному, который тупо давил всю ораву огромной ножищей. Отличная командная работа!

Видя, что моя помощь в этой части площади не нужна, я решил найти мать Алана, потому что чувствовал некоторую ответственность за неё.

Пробежал к месту, где женщина должна была прятаться, но не нашёл её. Пересёк участок с прогоревшей мебелью, где мы сидели, и начал выискивать взглядом. Но там тоже не оказалось. Зато был кое-кто другой.

Обгоревший сектант в полуобморочном состоянии лежал, прислонившись к клумбе. Он был ещё в сознании, гулко и тяжело дышал. Завидев меня, изменился в лице.

— Брат, — улыбнувшись уголком рта, которого не коснулось пламя, прохрипел он и протянул руку, покрытую волдырями. — Почему ты не помог нам?..

Он закашлялся, протёр рот изуродованной обожжённой рукой и сплюнул кровь.

— Не брат ты мне… гнида подзаборная… — ответил я

— А-а-а, — его хрипы перешли в смех, — так он успел! Успел! — Тело сектанта начало сотрясаться от кашля и хохота. — Успел!

— Что успел? — уточнил, понимая, что лысый догадался, кто перед ним стоит, и что это не тот Канто Алан Рэй, которого они завербовали.

— Вы обречены. Вы!.. — скрюченным пальцем указал позади себя, где Герои пытались навести порядок и успокоить гостей. — Погибнете все до единого. И даже ты не сможешь их спасти! Вы все очиститесь кровью!

— Сам ею не захлебнись… — огрызнулся я и махнул ближайшему охраннику. — Он весь ваш! — указывая на сектанта, произнёс безучастно, понимая, что ничего полезного тот не скажет.

К тому же мать реального Канто Алана Рэя волновала меня сейчас намного больше, чем прожаренный до степени «рейр» кусок сектанта. И даже если женщина прекрасна знала, что я не тот, за кого себя выдаю, следовало позаботиться о ней, ведь, скорее всего, сына она больше никогда не увидит.

— Ну и что это был за звездец? — с таких слов началось первое собрание студсовета, на котором собрались все представители.

Руби, Брендан, Шана, Джонни, я и девочка, назначенная секретарём. Она была кем-то вроде стенографистки и помощницы. И хоть в её обязанности входила фиксация всех поднятых вопросов, этот она не стала записывать. Лишь удивлённо приподняла бровь и прикусила губу, боясь нарушить молчание.

Ответа не было ни у кого. Все сидели молча, таращась друг на друга, не зная, что говорить и как вообще взаимодействовать. Выяснилось, что борьба за место в совете оказалась более увлекательной, чем само нахождение в самоуправлении.

Небольшая комната, которую выделила администрация, была довольно маленькой и неуютной. Нам указывали на наше место, намекая, что совет неугоден. Дальний корпус, тесное помещение, теневая сторона с небольшими окнами. Мебель тоже оставляла желать лучшего. В центре стоял круглый пошарпанный стол, вокруг пять стульев, в углу полка под книги (абсолютно пуста) и деревянная лавке, где расположилась секретарь. Благо хоть собрания внесли в расписание в то время, когда велись трудовые практики, призванные «сплотить и развить в студентах силу духа». Так что время, отведённое для тренировок и занятий, не будет потрачено на собрания. С другой стороны — это ещё больше разобщит нас, ведь мы «старосты, которые отлынивают», а ребята — «трудяги, на которых всем плевать». Во время практик, действительно, многое можно обсудить, и выходит, что мы не будем знать «голос народа», а они будут нам завидовать.