Несколько осуждённых монахов были из Кирилло-Белозерского монастыря, а некоторые солдаты, которые сторожили заключённых, знали этих монахов – они вместе росли в этих местах.

Весной несколько заключённых и трое молодых монахов отравились, их сильно рвало, изо рта текла кровь. Офицеры из сторожевого кордона были напуганы, что заболеют все остальные – и солдаты вместе с ними, а также их семьи. С заключённых сняли кандалы, отправили их в маленький домишко, подальше от барака, на край поселения; с ними оказался лекарь – пожилой мужчина, и два солдатика, которые были знакомы с монахами. Лекарь после ужина ушёл домой, а солдаты остались сторожить и ночью задремали. Один из монахов по имени Иоан был очень силён – он ударом руки оглушил одного солдата, а у второго солдата заключённые отобрали кремниевое ружьё и сказали ему: «Если ты в течение этой ночи сообщишь о побеге, то будешь убит нашими людьми в бараке».

Побег долго готовился заключёнными, а «отравились» они травой, о которой знают в этом районе и сейчас – это подвид растения зверобой, которое растёт на полях.

Сбежали 6 человек, среди них трое монахов, двое солдат и один каторжник; четверо заключённых решили не сбегать, так как срок ссылки у них заканчивался – но, как в дальнейшем узнали монахи, одного из оставшихся каторжников казнили, а остальным прибавили срок заключения – до 10 лет.

Беглецы ночью продвигались к деревне Благовещенье, что стоит на берегу реки Порозовки, один из заключённых, солдат Никодим, был родом из этой деревни. Сбежавшие преодолели около 12 км по лесам, обессилели и решили на один день спрятаться в этой деревне у родителей Никодима.

Следующей ночью беглецы ушли из деревни вниз по Порозовке, зная, что там есть где спрятаться, за непроходимыми болотами и нетронутыми человеком лесами. Родители Никодима дали беглецам с собой всё, что у них было для пропитания, кой-какую одежду, верёвки из липы, топоры, порох и свинец для ружей.

Через день в деревне появились охранники из села Ферапонтово, они искали сбежавших, но следов беглецов так и не обнаружили…

Дед Матвей в своём рассказе неоднократно ссылался на бабку Дарью Ретровскую, что она лучше знает все тонкости этого побега, так как один монах был её дальним родственником; Дарье после войны было 87 лет, её семья в 1933 году была раскулачена, и её муж Владимир отсидел в остроге 4 года. Но Дарью Ретровскую как ни расспрашивали, как образовалась наша деревня в те далёкие годы, она ничего никому не говорила.

Но однажды, когда Дарья заболела, моя мать приходила её навестить, и старуха рассказала, что действительно, их род пошёл от беглого монаха, первый домик в деревне был построен её родственником, а до постройки домов в деревне люди выкапывали в земле на горке в Ближних Горицах подземные гроты, которые изнутри подпирали брёвнами, чтобы песок с землёй не осыпался. Высота горки в этих местах была метров 40, копать было легко, так как гора состояла в основном из песка.

После войны 1945 года в этих горках хранили семенной картофель, как колхозный, так и общественный. Заложенные на весну запасы не портились и не замерзали. Мальчишки из деревни Хмелевицы после выпадения снега катались с этих гор на самодельных лыжах, так как Ближние Горицы были от Хмелевицы на расстоянии одного километра. С этих гор скатывался и я, было страшно первое время, а потом к высоте привыкали. На этих горках я сломал не одну самодельную лыжу; отец на меня обижался, что опять надо строгать лыжи из рябины. После катания на горках я приходил домой, стряхивал с себя снег на улице, а потом украдкой клал сырую, а иногда и порванную одежду сушиться на русскую печь. Одежды новой у меня не было лет до 13, мать перешивала из своей одежды и одежды отца мне рубахи и брюки, а валенки я также носил мамины после их ремонта отцом.

Дед Матвей, набивая табаком самодельную трубку, продолжал рассказывать о беглецах.

После того как беглецы ушли из деревни Благовещенье, они решили пойти вниз по реке, сейчас эта река носит название Порозовка. Реку с обоих берегов теснил лес, лес был густой, кое-где путь им преграждали огромные деревья, поваленные ветром и подмытые весной водой. Река становилась всё шире и шире, было принято решение переправляться на другой берег и идти на северо-восток, подальше от людей. Каким образом беглецы переправились на левый берег реки, дед не знал. Каторжники обратили внимание, что в водах реки плескалась крупная рыба, с воды постоянно взлетали утки, в лесу поднималась с земли различная дичь – это были глухари, тетерева, рябчики. Но путники не могли стрелять, опасались, что в этих глухих местах их могут услышать, хотя от деревни Благовещенье они отошли уже километров на 15.

Остановившись на ночлег, беглецы не разжигали костёр – дым могут заметить с реки, хотя дорог и тропинок в лесу не видели, но были звериные тропы со следами кабанов, лосей и даже медведей. Им было известно, что иногда по реке могут плыть лодки купцов с товаром – из Кирилло-Белозерского монастыря возили оружие: ружья, сабли, ножи, доспехи, копья, секиры и т. д. В монастыре находилось несколько кузниц, а также первоклассные мастера по изготовлению оружия. Это оружие отправлялось в город Белозерск, где жили и несли службу стрельцы и другие военные. В этом городе было сосредоточено несколько тысяч солдат, их собирали из Вологодской и Архангельской губерний. Со стороны Вологды купцы отправляли по реке ткани, посуду, обувь (сапоги) и другие товары. На лодки купцов в глухих местах на реке иногда нападали беглые каторжники, а также мужики, сбежавшие из Новгородской и Ярославской губерний после набегов на них татар и московских князей, которые их грабили, уводили женщин, сжигали деревни, забирали скот и лошадей.

Утром беглецы решили уйти подальше от реки Порозовки, и, пройдя несколько километров по лесу, вышли на болото; услышав журчание воды, вдали увидели реку. Речка была не широкой, на перекатах ширина не превышала 10–12 метров. Вода в реке была с бурым оттенком, так как текла по болотистой местности.

Путники решили перейти болото, чтобы соблюдать выбранное направление на северо-восток, подальше от людей. Болото встретило людей трясинами, в которых можно было утонуть, а также небольшими промоинами и озерцами. Беглецы несколько раз проваливались до плеч в болотную жижу, но, помогая друг другу длинными палками и жердями, под вечер выбрались из болота.

Прошли лесом небольшое расстояние, дорогу им преградила речка шириной метров 15 с чистой водой. На берегу среди деревьев путники решили заночевать, высушить одежду и отдохнуть. С собой было кремниво, с помощью которого быстро развели костёр, использовав очень тонкую бересту с берёзок.

Ночь пролетела незаметно, утром беглецы стали спорить между собой. Никодим говорил, что необходимо найти около этой реки хорошие места и остаться здесь, основательно подготовиться к зиме, и до его родной деревни не так уж далеко, со временем побег забудут, и можно будет вернуться к людям.

Каторжник Евстафий сказал, что от жилья нужно уйти как можно дальше, чтобы их никогда не нашли. Немного подумав, Евстафий промолвил, что неплохо бы определить дороги и реки, где купцы возят разные товары и провизию, чтобы была возможность подкараулить и напасть на лодки и телеги, ограбить купцов, убить их и утопить в реке.

Монахи Иоан и Сергий поддержали Никодима в том, что необходимо найти хорошие места на берегах реки, так как местные реки богаты рыбой, в лесах много различных зверей и птиц, на болотах растёт морошка и клюква, а в лесах брусника, земляника и другая ягода.

Так и порешили – собрав свой небольшой скарб, ружья и топоры, люди направились вверх по течению реки, чтобы найти удобное место для поселения. Пройдя несколько километров по берегу, они с удивлением обнаружили вырубки кустов и деревьев для спуска к воде, а на одном из перекатов на песке следы человека. Отпечаток был чётко виден и оставлен человеком, который носил лапти. Также на песке были обнаружены следы волка или большой собаки.