Она позвонила:
– Кирилл, я вся в красоте, и через 15 минут буду. Машина уже подъехала.
– Понял, выхожу.
– Постой у бабы Нюры, а на улицу выйдешь, когда я подъеду.
– На чем?
– Ты меня узнаешь. Черная большая машинка, в марках не разбираюсь.
Кирилл хмыкнул, влез в мокасины, и в майке и джинсах спустился вниз.
– Далеко? – спросила баба Нюра.
– Неа, Маша сказала, что шоу должен ей обеспечить я. Реклама сыграла против, какие-то девицы там стали кружить.
– Есть такие, двух отогнала, пройти пытались. Одна даже в виде курьера. Маша молодец, хорошо придумала. А вот и она.
Баба Нюра с улыбкой смотрела на Maserati Levante, подъехавший ко входу во двор. Кирилл вышел, открыл дверку. Из нее показалась стройная длинная ножка, обутая в туфли на неимоверном каблуке. Ручка с отличным маникюром была вложена в ладошку Кирилла. Маша грациозно выпорхнула на улицу и прошептала на ухо Кириллу:
– Ты мне за этот подвиг на каблучищах ведро мороженого купишь.
И тут же мило улыбнулась громко пропела на всю улицу:
– Мииилый, я так соскучилась. Давно не приезжала. Возьми мой чемодан из багажника.
Кирилл обнял ее за талию, притянул к себе:
– Хоть пять. Но ты чертовски хороша. Я даже не ожидал.
– Не прижимай так, забываешься.
– Ну ты что, страстные объятия после долгой встречи, все по жанру, еще должен быть страстный поцелуй.
И он поцеловал Машу.
Маше показалось, что мир исчез, только сердце гулко стучало, Кирилл все не отпускал. А потом медленно оторвавшись от губ посмотрел в глаза ей ошалевшим взглядом.
– Пойдем домой, – хрипло сказала Маша.
– Да, – немного растерянно произнес Кирилл.
Водитель вышел, выставил чемодан на колесах на землю, и Кирилл, следом за Машей, покатил его.
Баба Нюра довольно потерла руки:
– Хороший аэрозоль, немного распылила. Называется «скрытые желания». И доза нормальная. Надо этот рецепт поставить на распространение. Нет, ну как удачно вышло. А то ходят тут, дружатся.
Маша с Кириллом молча поднялись в квартиру. Маша все еще чувствовала на губах вкус губ Кирилла: вкус горьковатого кофе и шоколада. Сердце все еще стучало в бешеном ритме.
– Надо успокоиться, это просто поцелуй, просто поцелуй, – твердила она себе. – Причем наш первый поцелуй.
Кирилл шел следом, и смотрел на идеальную фигуру Маши, знакомую до мелочей. Он уже все понял про себя. И не так давно.
– Ничего, Маша, я сам виноват. Дружба дружбой, но это не отменяет того, что тебя я никому не отдам. Какой же я кретин.
Они вошли в квартиру, Кирилл закрыл дверь, и Маша сказала:
–Я переодеваться и в комнату.
Но сбежать не успела, Кирилл притянул к себе и сказал:
– А вдруг в бинокль смотрят. Я шторы еще не задернул, а любящие люди должны повторить поцелуй.
И повторил, долго, со вкусом. Когда он оторвался от ее губ, она смотрела бессмысленно, приложила ладошку к губам:
– Все уже все увидели, закрывай шторы.
Она быстро прошла в комнату, задернула портьеры, дверь за собой заперла, сбросила туфли и опустилась на диван, приложив руки к горящим щекам.
– Да, надо быть глупой, чтобы не понять, почему я так на него реагирую. Но, боже, как же хорошо. Ладно, это только игра, и для него тоже. Хотя… Ладно, надежды, брысь отсюда. Будем посмотреть.
Маша переоделась в домашние шорты с бесформенной футболкой, заплела волосы в косички, натянула носки.
– Вот так, ничего провоцирующего. А теперь умываться, и на кухню.
Она быстро привела себя в порядок, вышла на кухню совсем другой. Кирилл улыбнулся:
– Тебе на вид лет 16-18, но так ты красивее даже, чем женщина-вамп. Я купил продукты, будем готовить?
– Чемодан вези сюда, там контейнеры с едой, я к маме Аленки заехала в кафе, купила все.
Подружка Маши вместе с мамой открыли кафе «Домашняя кухня», которое пользовалось сумасшедшим спросом. Натуральные продукты (что недешево), договоры с фермерами, и блюда разные из кухни народов мира.
Кирилл засмеялся:
– А я понять не могу, откуда такой запах.
– Оттуда. Доставай все. Там плов сегодня, рассольник, расстегаи с рыбой, пироги с черникой, а еще есть картофель тушеный с грибами и еще с чем-то.
– Смерть фигуре.
– Ну да, надо отметить твое изменение статуса в глазах общественности. Завтра весь интернет будет пестреть нашими поцелуями и моим явлением. Водитель же не зря бумажку прилепил на номер с телефоном аренды вип-автомобилей.
– Статус надо закрепить, мы еще с тобой в ресторане должны красиво засветиться, и в театре.
– О, нет, опять каблуки.
– Сама придумала роль, вот и поддерживай.
Маша при этом быстро расставила все на стол, красиво украсила, постелила разноцветные салфеточки. Кирилл тихо любовался ею. Он для себя все решил.
Они просто поужинали, устроились у телевизора, Кирилл включил новый нашумевший фильм, Маша накрыла столик банальным пивом и чипсами: мясными, картофельными, овощными. Все по тарелочкам, с красивыми бокалами.
Они устроились на диване, болтали, смотрели, обсуждали тихо какие-то моменты. Все так, как оба любили, как им было удобно и комфортно.
Изольда ехала на своей машине далеко, в глубь, в деревню, где не была уже год. Она злилась на себя, на все окружение, а особенно на Машу. На заправке она купила стаканчик кофе, села выпить его, отдохнуть, почитать новости в интернете, и замерла. Местные телеграмм-каналы пестрили новостями:
– Звезда рекламы, известный красавец Кирилл не одинок.
И фото Кирилла, обнимающего красотку, поцелуй, объятия. И крупный план этой нимфы.
– Машка, это же Машка. А говорил, что они друзья.
Она со злости сжала стакан. Картон не выдержал такого обращения, потерял форму, выплеснув содержимое на стол и на руку Изольды. Она зашипела, сузила глаза, став похожей на злобную ворону:
– Вы мне за это ответите.
За что, она бы и сама не могла пояснить. Просто злость распирала ее, требовала какой-то выплеска, действий.
Она ехала, и приговаривала:
– Друзья они… Какое унижение, какие они… Я им отомщу.
Мелькали за окнами деревья, километр за километром. Тихо урчал мотор у автомобиля, а внутри автомобиля просто кипела злость, зависть и ревность.
Красненький кроссовер проехал по проселочной дороге сквозь лес, несколько раз подпрыгнул на кочках, и остановился на окраине у ладного деревянного домика. На крылечке стояла моложавая женщина, с усмешкой глядя на автомобиль.
Изольда вышла, открыла ворота, загнала машину во внутрь, и только потом сказала:
– Привет, бабуля.
– Здравствуй, Ирочка.
Да, Маша была права. Эффектная и красивая Изольда была по паспорту Ириной. И не просто Ириной, а Мышкиной. Но за скалочный характер, подленькие поступки, еще в начальной школе она получила прозвище Крыска. И так с это к ней прикрепилось, что даже сейчас односельчане говорили:
–К бабке Матрене её Крыска прирулила, опять что-то натворила или случилось. Плакаться и просить о помощи будет.
Изольда вздохнула:
– Бабуля, я не Ира.
– Ой, мало ли ты как себя прозывать придумаешь, хоть Изольда, хоть Клеопатра, хоть Хаммурапи какая-нибудь, а я запоминай?
– Хаммурапи – дядька, древний царь какой-то. Вавилонский вроде.
– Мне все равно. Для меня ты Ира. Проходи в дом, внученька.
Изольда зашла в такой знакомый дом, на окнах были белый занавесочки в веселый цветочек. Белоснежная тюль слегка колыхалась на ветру. Пахло хлебом, пирогами, травами. И так ей стало спокойно и хорошо.
– Переодевайся, да обедать садись. А то совсем исхудала, одни глаза остались. Да и плакала, вижу я.
– Бабуля…
– Сначала еда, а потом, за чаем, расскажешь, – строго прервала ее Матрена Ивановна.
Изольда переоделась в легкий спортивный костюм, никаких мини, декольте. Косметику смыла, волосы убрала в хвостик, и стала похожа на обиженную девушку.
Они поели, и только потом, налив чай, пахнущий смородиной и мятой, бабушка спросила:
