Маша поморщилась:

– кому обязана?

– Отцу, он тебя вырастил.

– И?

– Завтра же оформи дарственную.

– Больше ничего не надо? Звезду с неба? Солнце на блюдечке?

– Я сделаю так, что он тебя вычеркнет из своей жизни, и ты останешься совсем одна.

– Он меня вычеркнул 10 лет назад. И я не одна, к твоему огорчению. Нет, квартиру я не буду дарить. Повторяю – вам месяц на выселение.

Маша отключила телефон, подумала и заблокировала номера.

– Отдохну немного от них, а то начнут сейчас играть «в позвони, уговори, пригрози» и так далее.

Маша помнила, в каком состоянии была после того, как ушла на небеса бабушка, а через полгода и мама. Она только сдала экзамены, поступила на бюджет в свой институт культуры, танцевала. И тут такое. Она бы осталась одна в этом горе, но Кирилл был рядом, всегда рядом. А потом, ровно через месяц в квартире и появилась Нелли: яркая. Красивая, немного вульгарная. Она заняла комнату мамы, сделав ее семейной спальной. Их семьи – Нелли и отца. А разбитой горем Маше не нашлось места в этом доме. Отец попросил ее где-то пожить, Нелли нервничает, а они планируют ребенка, и ей нельзя.

Как раз Кириллу подарили квартиру, и он одну комнату отдал Маше. Там и сейчас ее комната: ее вещи, ее шкаф, ее компьютер. Все для нее. Он никому не позволяет даже заходить в комнату, только раз в неделю приходящей уборщице. А так… Маша иногда там живет, но сейчас редко.

Пять лет уже она живет отдельно, в этой квартире знакомых.

Она встряхнула головой.

– Хватит, пора взрослеть. Обнаглели, что характерно. Пусть идут к папе в квартиру, а я сделаю ремонт и буду жить у себя.

Она быстро уснула, все же устала, да еще нервы. А к обеду была в офисе:

– Здравствуйте, условия такие: репетиции будут проходить в этом городе, до столицы недалеко, так что вполне модно добраться за час-два. Выступления – график, будет предоставляться на два месяца. В перерывах между репетициями и гастролями – вы вольны заниматься своими делами. Одно условие – полное молчание обо всем: о гастролях, вступлениях. Вообще обо всем.

– Оплата?

– Вот суммы – за гастроли такая, на период репетиций оплата другая.

Маша посмотрела. Сумма впечатляла.

– Можно я все же прочитаю контракт, а то там бывает очень мелкий шрифт.

Ничего мелкого не было, контракт был достаточно строгим, но ясным и понятным. Условия его Машу вполне устраивали, и она подписала его.

Оформление заняло какое-то время, освободилась она как раз к обеду, и позвонила:

– Кирилл, ты еще не поел? Я освободилась.

– Не поел, но с радостью поем, топай на наше место. Я закажу.

– Мне калорийную солянку. Самую калорийную и со сметаной.

– Что празднуем?

– Контракт, и мою смелость.

– Уже интересно, жду.

Маша примчалась, рассказал условия контракта, и Кирилл облегченно вздохнул:

– Ты чего?

– Я думал ты насовсем уедешь.

– Вот еще, тут мой дом, тут мое всё. И еще, я вчера сказал отцу и Нелли, чтобы через месяц они освободили мою квартиру.

– Ого, а с чего это ты так осмелела.

– Они предложили мне продать мою квартиру, так как Нелли не нравится там жить.

– Пусть идут в отцовскую, по месту регистрации.

– Я так и сказала, два месяц.

– Машка, они в край обнаглевшие, не уедут.

– Мы же придумаем, как их выселить?

– Обязательно.

Обед протекал как обычно, день за окном не изменился, но у Кирилла было просто потрясающе замечательное настроение, хотелось пуститься в пляс, запеть песню.

– Машунь, а я решил проблему. Был с утра злой, и прямо со злости и решил, так все красиво вышло, заиграло все красками.

– Я же говорила, надо просто переключиться, немного подумать о чем-то другом, и все сразу решится, стразу станет простым и понятным. Ты любишь зациклиться на чем-то, такое бывает.

– Ты, как всегда, права.

– А из-за чего злым был?

Кирилл повертел в руках вилку, потыкал ею в рыбу, а потом, словно решившись, сказал:

– Я боялся, что по контракту ты уедешь куда-нибудь, а я один останусь.

– Кирилл, я бы и сама не поехала, – призналась Маша. – Тут мои группы, тут театр. Да, там хорошие деньги, график такой, достаточно плотный. Но репетиции здесь, график гастролей четкий, мы выступаем только на концертах, на шоу, а для маленьких выступлений постоянная небольшая группа, я в нее не вхожу. Так что все тип-топ.

– Знаешь, я очень рад, что ты остаешься. Но это не снимает проблему: что делать с твоими родными, если не захотят выехать.

– Месяц впереди, подумаем.

Тут вдруг мимо столика проходящая девушка запнулась, и выплеснула кофе, и если бы не реакция Маши, то ее белый наряд был бы в пятнах.

– Осторожнее, мадам, – сказал Кирилл.

Девушка подняла на него восторженные глаза, трогательные, как у олененка:

– Ой, это Вы в рекламе снимались? Я Кэтрин.

Маша заценила обтягивающее платье, выше колена, декольте до пупа, тщательно уложенные волосы, макияж. Вечерний, в обед, ага.

Кирилл раздраженно дернул плечом:

– Рад за Вас, но, к сожалению, у меня важный разговор и обед. До свидания, девушка.

Он отпустил ее, подозвал официанта, тот убрал коферазлив, поменял приборы на столе.

– Курица неловкая.

Маша захихикала:

– Неее, это все было продумано. Ты – герой рекламы, красавец-мужчина. Она хороша собой, тем более по сравнению со мной. Предполагалось, что облитой кофе, жалкой и некрасивой. Куда мне до ее мини, декольте и вечернего боевого раскраса.

– И что я должен был сделать? – все еще раздраженно зафыркал Кирилл.

– Как что? Посмотреть на меня с презрением, подхватить нимфу на руки и умчаться в даль… Даль – это какой-нибудь пафосный ресторан, заказать дороге шампанское и какую-нибудь фуа-гру. Потом бы лона выставила фоточки, какого красавца отхватила: небедного, героя реклам, почти актера. А дальше ждала бы сотню роз по утрам, подарки, и всякие плюшки.

– А мне что с этого? Я-то что получу?

– Как что?

Маша сделала противный голосок и промяукала:

– Пуууся, ты лууучший. Я так любууу тебя. И вся ночь любви с тобой.

Кирилл уже пришел в себя, раздражение прошло, и он давился смехом. Подошедший официант откровенно хохотал, а потом шепотом сказал:

– Там еще две дамочки собираются проделать подобный финт. У меня предложение – есть отдельный кабинет, я туда десерт и кофе подам, остатки еды перенесу, и вы перебазируйтесь.

– Зеленый?

– Да, в зелёный. И я бы рекомендовал поторопиться, одна уже декольте поправляет.

Кирилл с Машей мгновенно катапультировались, официант принес все, что они не доели и десерт, Кирилл закрыл дверь, и они делали вид, что не слышали, когда кто-то пытался войти. Официант договорился об определенном стуке (три удара пауза, один стук, пауза, опять три подряд)

– Чувствую себя подпольщиком на конспиративной явке, – ворчал Кирилл.

Маша просто смеялась:

– Вот оно – бремя славы.

– Посмотрю я на тебя после участия в шоу звезды.

– Да нормально, я же с тобой рядом постоянно, антизвездин уже приняла.

– Машуль, приезжай сегодня, вечером кино посмотрим, ужин сварганим, поболтаем. Я что-то устал от всего.

– С удовольствием. Хочешь за мной спрятаться от дамочек?

– Хочу. Я еще хочу просто побыть в комфорте и покое, а это возможно только когда ты рядом.

– Договорились. Но ты не удивляйся тому, как я появлюсь. Буду распугивать поклонниц, которые следить за входом будут. И да, когда подъеду, выйди встречать. Да не в шортах и китайских шлепках, а прилично одетый. Можешь в майке в сеточку и джинсах. Мокасинки натяни.

– К чему это?

– К тому: на территорию мадамы не проникнут, у нас есть консьерж. А остальное – просматривать будут. Будем устраивать обломинго всем.

Маша умчалась домой, критически осмотрела свой гардероб.

– Тааак, у каждой девушки должно быть маленькое черное платьишко, вот оно. И туфельки. Ничего, Кирюша мне должен будет. Это же ходули, а не туфли, 12 см каблук. Макияж, волосы заделать в красивый пучок, локоны тут неуместны.