Лондон, не принимал пароходы из Восточной Африки, объявив их чумными, также поступили САСШ, Франция, Италия, Германия, Россия, и Португалия. Поставки сырья из Африки резко уменьшились, а цены на каучук, гумми-арабик, хлопок, сахар, резко возросли.

Вслед за этим, взлетели цены и на продукты, и на промышленные товары, а оплата труда, наоборот уменьшилась. Это не могло «не радовать» правительства всех ведущих стран.

Маркиз Солсбери, громко стучал кулаком по столу, и требовал от дипломатического работника ответственного за проведение тайных операций голову Иоанна Тёмного.

– Когда, вы принесёте мне известие о его смерти? Мне надоел этот наглый и вонючий негр! – орал он на своего подчинённого. В ответ, он слышал только молчание. Не мог же ответственный работник, открытым текстом сказать, что их лучший агент, давно работает в этом направлении, но тщетно.

Палач этим временем докладывал Мамбе об уничтожении группы наёмников, заночевавших на одной из почтовых станций, и прикрывавшихся легендой о желании наняться к известному чёрному королю.

Внимание на себя они обратили, очень хорошим вооружением, профессиональными навыками и постоянными расспросами о жизни короля. Да они особо не скрывались, обсуждая наедине между собою свои планы, когда не было рядом никого из случайно попавших в Африку европейцев.

Но Палач, после всего произошедшего, развил бурную деятельность и внедрил на станции наспех собранных агентов. Были там и бывшие афроамериканцы, владевшие английским языком, а точнее афроамериканочки, главной деятельностью которых было слушать и запоминать, а потом докладывать, всё услышанное и всё увиденное.

Были на станциях люди, владевшие и русским, и арабским, и французским, и португальским, но появились они не сразу, а постепенно, и дело своё делали хорошо.

Рано поутру, заночевавший на одной из почтовых станций отряд убийц, был захвачен врасплох и уничтожен воинами одной из сотен подчинённой лично Палачу. Мамба, отказался от голов этих убийц, после того, как допросил одного из них. Они были ему не нужны. Всё равно, тот кто его заказал и так был ясен, а цепочка посредников, не вызвала у него никакого интереса.

Головами несостоявшихся убийц, украсил ограду своей хижины Палач, как напоминание о том, что враг не дремлет, и враг многолик. В центре импровизированного «сборища» красовалась голова его личного врага Раббиха-аз-Зубейра отданная ему Мамбой, лично им засмоленная и высушенная. Враг не дремлет – враг не спит, враг везде, враг – всегда, не думай о нём хорошо никогда.

***

Есаул Пётр Миронов двигался с небольшим отрядом из тысячи бойцов при четырёх орудиях и четырёх пулемётах сквозь джунгли. Вся пулемётная и орудийная прислуга за исключением подносчиков снарядов, состояла из оставшихся в Африке казаков, остальные же были неграми. Орудиями командовал Семён Кнут, уже имевший немалый опыт пушкаря.

Сплавившись по реке, насколько это было возможно, они обогнули Леопольдвиль и направились к порту Матади, у пирса которого спокойно дремали на речной воде обе канонерки, не ожидающие ничего для себя плохого.

Тиха африканская ночь, но канонерки треба было убрать. Ранним утром, когда полоска на горизонте, только-только начала сереть, предвещая скорый рассвет и яркий солнечный день. Ночную тишину реки, нарушаемую только всплесками сонной рыбы, вознёй крокодилов и шуршанием прибрежной растительности, сквозь которую пробирались представители ночной фауны, разорвал грохот горных пушек, высунувших жала своих стволов с противоположного берега.

Пристрелочные выстрелы подняли фонтаны воды, переполошив, как охрану, так и обитателей реки. Панические крики людей и животных всколыхнули предрассветный воздух.

Пристрелявшись, четыре горных пушки, стали ввинчивать снаряды в корпуса канонерских лодок, пользуясь внезапностью. Мелкие щепки корпуса стали лететь в реку и на берег. Сквозь пробитые снарядами борта ниже ватерлинии, стала поступать вода, постепенно затапливая небольшие боевые корабли. Начались пожары. Боцманы изо всех сил били в корабельный колокол, объявляя боевую тревогу.

Метавшиеся по берегу солдаты, а на кораблях – матросы, никак не могли сообразить, кто же на них всё-таки напал. В том, что это были негры Мамбы, никто не верил, особенно после того, как по скопившимся на деревянном пирсе людям хлестнули длинными очередями пулемёты.

Люди гибли, расстреливаемые с расстояния пятисот метров, но 7, 62 мм пуля с лёгкостью преодолевала это расстояние, не уменьшая своей убойной силы. Разобравшись, откуда идёт нападение, капитаны кораблей, стали командовать матросами на канонерках быстро разворачивая на врага кормовые и носовые орудия.

Внезапно, один из снарядов пробив ничем не защищённый борт французской канонерской лодки, попал в пороховой погреб и подорвал его. Мощный взрыв разметал корпус корабля, и выбросил на берег вторую канонерку, перевернув её набок.

Дальнейший огонь окончательно довершил разгром морского отряда и обратил в бегство, немногих оставшихся в живых. Есаул, наскоро осмотрев в бинокль поле битвы, решился на переправу.

Оставив на своём берегу пулемёты и орудия, пять сотен негров вооружённых винтовками переправились на плотах на противоположный берег, немного ниже по-течению.

Быстро преодолев джунгли, находившиеся на пути от места переправы до Матади, он обрушился вместе со своими солдатами на деморализованных врагов. Мелькая между деревьями и убогими тукулями, непрерывно ведя огонь, они бросились в штыковую атаку, взяв на штыки всех, кто не успел разбежаться.

Пара пулемётов бельгийцев на время ослабила атаку, но их обошли с других сторон и, прикрываясь деревьями и зданиями, уничтожили. Речной порт Матади в очередной раз перешёл в другие руки, став очередным трофеем в карьере старого есаула.

Пётр Миронов, придерживая рукою бесполезную сейчас саблю, орал во всю силу лёгких на суахили, размахивая револьвером. «Вперёд», «Вашу мать» – (это по-русски). Вперёд, эбеновые чурки, взять их в штыки. Аааа.

Впереди него бежал высокий худой воин с матовой и блестящей от пота кожей. Приостановившись, и прицелившись, он выстрелил. Впереди раздался вскрик. Передёрнув винтовочным затвором, он дослал очередной патрон в патронник, но из-за плохой чистки патрон не желал входить, застряв в ржавчине и пороховой копоти, это почти стоило жизни этому воину.

Из-за полуразрушенного тукуля, который здесь заменял обычную хижину состоящую из навеса и столбов, выскочил бельгийский унтер-офицер и, размахивая саблей ринулся на негра, пытаясь отрубить ему что-нибудь ненужное.

Вытянув руку с револьвером Миронов, нажал на спуск. Щёлкнул курок и боёк, наколов капсюль патрона, воспламенил порох. Разогнавшаяся от пороховых газов пуля, покинула короткий револьверный ствол и, ударив в грудь атакующего бельгийца, отшвырнула его прочь.

Подчинённый есаула, даже не обернувшись, засунул свой заскорузлый указательный палец в отверстие патронника и, поковырявшись там, он извлёк из него, комок жирной пороховой копоти смешанной с ржавчиной и илом.

Выкинув грязный катышек, он сразу же сунул туда мизинец, желая окончательно очистить винтовку от грязи. Вытащив из патронника мизинец, с глубокомысленным видом оттерев свой чёрный палец с невидимой на нём копотью о своё потное тело и засунув в патронник многострадальный патрон, он задвинул затвор, приготовив винтовку к очередному выстрелу. И побежал с нею дальше, как ни в чём не бывало.

Миронов, в очередной раз подивился такому отношению, как к огнестрельному оружию, так и к собственной жизни в бою, в частности и, выкинув всё из головы, принялся командовать своими полудикими воинами, крича команды на смеси русского, суахили, диалекта банда и ещё бог весть каких языков.

Собрав трофеи и сняв с канонерок весь металл, боеприпасы, и любое полезное имущество, они переправились снова на свой берег и отправились в сторону Леопольдвилля, который начали тревожить партизанскими вылазками.

Больше есаул сам переправляться не стал, заняв оборону, прямо напротив Леопольдвилля, и время от времени, постреливая в его сторону из орудий, пока небольшие группы его воинов, переправившись в разных местах, атаковали партизанскими рейдами, расквартированные по окрестностям города пехотные части бельгийцев.