Поправив на боку, колчан со стрелами и за плечами лук, старый колдун, сверкнув злыми глазами, приготовился произносить свою речь. Он начал с того, что не годами, а веками люди из племени Крепкие Руки съедали своих врагов, родственников, нарушителей законов и табу.
Кроме того, считалось большим почётом захватить в плен чужака и превратить его в… жареное мясо. Разве можно нарушать вековые традиции своего народа? Этого делать ни в коем случае нельзя!
Собравшиеся дружно зашумели. Большинство считало, что во всём абсолютно прав главный колдун Глот. Ведь Эчгура не однажды предупреждали, чтобы он в местах скоплениях людей и в беседах с ними не говорил того, что не положено.
– Разве глупый и смешной Эчгур не помнит, что стало со стариком Пэном, женщиной Квачи и охотником Нкамом? – обратился к Эчгуру колдун. – Может, он забыл об этом?
– Нет, Эчгур ничего не забыл, – спокойно ответил юноша. – Он помнит, что эти люди были съедены в разное время за то, что выступили на общих собраниях племени против людоедов. Их в торжественной обстановке и в жареном виде съели вождь и старейшины.
Подал свой голос, не вставая с места, и вождь Санду:
– Если молодой и глупый охотник, скажет, что он был не прав, навязывая всем своё смешное мнение, то его можно будет пощадить и подарить ему жизнь.
– Нельзя подарить Эчгуру то, что он уже имеет, – уверенно ответил парень. – Он существует и не собирается расставаться жизнью. Эчгур считает, что человек не должен питаться мясом себе подобных!
От этих слов возмутились не только почти все собравшиеся, желающие разорвать самоуверенного нарушителя законов и табу на части. Гнев стоял в глазах главного колдуна Глота. Он крепко схватил за горло Эчгура, но тут же в ужасе отпрянул назад.
На нём мгновенно вспыхнула одежда. Глот скатился с каменной площадки в толпу, в скопление людей, которые успели сорвать со спесивого старика горящую одежду, и этим спасли ему жизнь.
Резво вскочив на ноги, великий вождь Санду сорвал с плеча лук, наложил на тетиву стрелу и пустил её в наглого молодого охотника. Но она, долетев до Эчгура, остановилась в воздухе, потом развернулась и полетела в обратную сторону. Нет, она не пронзила грудь вождя, впавшего в состояние животного страха. Стрела плавно опустилась в его кожаный колчан и замерла в нём.
Ведь программа заложенная в чипе, что был внедрён в тело Эчгура, позволяла кого-то убивать лишь в том случае, если не будет возможности защититься или кого-то защитить другим способом.
Народ от ужаса отпрянул от каменной площадки на несколько шагов назад. Но нашлось несколько десятков смельчаков, которые схватились за дротики и луки со стрелами. Но как Эчгур пожелал, так и произошло. Около тридцати воинов, выронив из рук оружие, словно пушинки, взлетел вверх и оказались на ветвях огромного хвойного смолистого кедра Друг-Нум, который рос в метрах пятидесяти от площадки.
– Эчгур – страшный и злой колдун! – раздался чей-то женский душераздирающи крик. – Он всех людей превратит в камни!
Народ в страхе бросился бежать. Остались только самые храбрые и те, которых обуял ужас. Они застыли, как высохшие деревья на краю обрыва. Поняв, что здесь ему опасно оставаться и что, его всё-таки, могут убить сзади или из засады, или потом. Во время сна, Эчгур, махнув рукой, растворился в воздухе. Точнее, он переместился с каменной площадки на старую заброшенную стоянку племени Протяжные Крики. Он снова был вдали от Фиолетовых Гор.
Эчгур понимал, что должен некоторое время побыть один, вдали от людей, от которых исходит опасность. Благодаря чипу, который находился под его кожей, он мог совершать самые невероятные чудеса. Но он понимал, что даже эти способности не всегда способны укрыть его от бед. Для жилья он выбрал себе не очень просторную, но уютную пещеру. Находясь рядом с одной из пещер заброшенной стоянки пятнадцатилетний Эчгур, жарил на костре мясо четырёх больших Цырьпанов.
Черепахи пришли к нему сами, потому что молодой охотник так пожелал. Так же из чащи леса прилетели сухие валежины и сложились в костёр, и огонь появился из пространства, потому что он всегда там есть. Вокруг людей имеется всё, только надо уметь этим воспользоваться.
Сейчас ему было многое подвластно, и за это Эчгур мысленно благодарил великого Гусева. Ведь если бы ни его помощь и вмешательство в судьбу Эчгура, то юношу уже съели бы самые уважаемые и главные люди племени и тут же забыли о его существовании. Что ж, таков мир людей Панджагии, да и многих других обитаемых планет. Зачастую он безжалостен и жесток. Ссылаясь на волю предков, вождь и старейшины придумывают такие законы, которые помогают им стать ещё богаче и держать в страхе и повиновении всех остальных.
Так уж издавна здесь сложилось. Если человек не в состоянии объяснить каких-то явлений, то он считает их чудесами или проявлением сверхъестественных сил. Но ведь всё, что происходит реально и объяснимо, пусть не сразу, не сейчас. Порой скачкообразно и не так быстро, но наука и техника развиваются и сами творят «чудеса», и дают оценку происходящему. Но она отстаёт от того, что давно уже существует и требует объяснения и применения на практике.
Район, где располагалась бывшая стоянка племени Протяжные Крики, был не активной, но сейсмической зоной. Частые подземные толчки беспокоили людей. Во многом по этой причине они и покинули это место. Пусть ничего не разрушалось и все оставались живыми, но никому не хотелось находиться над самыми головами подземных духов Нандов. Кому такое приятно?
Вот и сейчас и началось лёгкое колебание, трясение земли. Оно не пугало юношу, но мешало ему поддерживать огонь костра.
– Эчгур призывает Нандов, – сказал молодой охотник, – и просит их, чтобы они не шевелили горы, большие камни и деревья. Ведь можно бороться друг с другом и совсем в другом месте. Ведь Панджагия велика, на ней места хватит всем.
После этих слов толчки прекратились, и огонь костра запылал ярче, прожаривая мясо Цырьпанов. Похоже было на то, что даже неведомые злые силы прислушивались к пожеланиям юноши.
Вдоволь насытившись и соорудив внутри пещеры лежанку из части старых, но ещё пригодных к применению в хозяйстве шкур диких зверей, Эчгур блаженно уснул, и привиделся ему непонятный сон. Будто пришёл к нему в пещеру вождь племени Крепкие Руки Санду и, наклонившись над ним, спросил:
– Величайший из великих желает узнать по-прежнему ли глупый и совсем молодой и неумелый охотник считает, что люди не должны питаться человеческим мясом?
– Да. Эчгур так считал, когда был и малым ребёнком, – ответил, вскакивая со шкур юноша, – и сейчас он думает точно так же.
– Почему же так считает, недавно осиротевший, очень молодой человек?
– Потому Эчгур считает так, что вокруг много и другой пищи. Только зверь может есть мясо человека. А сейчас Эчгуру ведомо то, что знают небесные боги и духи? Они против людоедства, и очень скоро это будет известно не только в племени Крепкие Руки, но и всем жителям Панджагии.
– Напрасно Эчгур считает себя умным. Даже самые мудрейшие люди огромного мира не могут быть мудрее великого вождя Крепких Рук Санду. Так решил Санду! И никто не может думать иначе!
– Незаметный и обычный человек племени Эчгур больше не собирается спорить с самым великим из великих. Он будет верить только своим мыслям и мудрости Гусева. Он – бог, но очень просит, чтобы его так не называли.
– Совсем ещё молодой Эчгур ошибается. Нет такого бога и великого Гусева. Он приснился юному охотнику. Пусть лучше юноша заботится о себе, учится умело метать дротики, хорошо бросать камни в цель или изготавливать каменные топоры. Ещё нескоро к нему придут мудрость и сила. Ещё нескоро поймут его люди племени. Пусть он становится мужчиной. Но пока он слишком много говорит и мало делает.
