— Невероятно, — признался он задумчиво, — если бы не знал тебя близко, то не поверил бы. Хотя я и сейчас, честно говоря, не верю. Не могу! Смотрю на твою внешность и вижу племянницу, нежную, боязливую девочку, а рот открываешь и передо мной другой человек. Даже взгляд совсем другой, а еще, по ауре вижу, что магия у тебя не родовая, непонятная какая-то. Да, странная история.

Решив не оправдываться и не давать никакой лишней информации человеку, не заслужившему доверия, Надежда дернула плечом неопределенно и фыркнула раздраженно.

— Меня все устраивает, — сказала она глухо, — а по поводу нежной и боязливой девочки… не выжила бы она с тем, с чем мне пришлось столкнуться, так, что и лучше возможно, что память утеряна.

— Не обращая внимания на подобравшуюся от ее слов компанию — детям то она тоже не обо всех приключениях рассказывала, Надежда подобрала полотенца, что обтирала болезного и, угрюмо глянув на компанию, направилась в сторону кухни.

Остановил ее тихий вздох и неожиданный вопрос мужчины.

— Что с тобой случилось? Что последнее ты помнишь? — спросил он хмуро и озабочено.

33. Важный разговор

Разговор с Петром Васильевичем вышел вроде и интересным, но тяжелым, можно даже сказать тягостным. Оказалось, что является он для Надежды дядькой двоюродным, но в силу слабой магии и невысокого происхождения большого влияния в клане не имел.

— Я же двоюродный брат твоего батеньки — по общему деду у нас родство кровное, и сын временной наложницы, что договор на три года заключила, а потом, получив плату, покинула клан, не оборачиваясь. У папаши моего нас таких семеро было, а для Манилы я всего лишь обязательство, что она отработала, но к себе не приближала, — вздохнул мужчина устало, — вот и получилось, что рос я со всеми, но и сам по себе вроде как. А потом, когда ты родилась да подросла меня тебе в охранники и приставили. Хорошее время было. По годам то я тебя почти на двадцать пять лет старше, но жениться в свое время не получилось, а тут ты такая маленькая и ласковая дядюшкой звала, а я и таял. Вроде как семья у меня появилась, а потом вдруг рухнуло все.

Пётр Васильевич отвел повлажневшие глаза, вздохнул рассеяно и стал рассказывать свою версию случившегося.

— Жадность, неосмотрительность и вера в свою исключительность твоего папеньку подвели, — скривился он неодобрительно, — не знаю уж что случилось, но почему-то Константин Валентинович решил урезать содержание других Родов в клане. Плохое решение, учитывая, что те привыкли жить на широкую ногу, есть, да спать сладко, — покачал он головой эмоционально, — вот все и взбрыкнули.

Дядька, помолчал немного, словно мыслями собираясь, а потом хлебнул из чашки и откинулся на пристроенную под спину подушку.

— Сначала — то скандал большой был, — продолжил он негромко, — с битьем ваз, да посуды, под руку подвернувшейся. Кажется, даже угрозы в сторону Главы Клана летели, а потом, батенька твой всех в кабинет загнал и что-то долго решал. Я тогда не присутствовал на собрании, но помню, что выходили все смурные, да растерянные. Не знаю, чем он их припугнул, но выход из Клана все четыре Рода одновременно затеяли, имущество делить начали, но и Константин Валентинович не лыком шит оказался. Уже при оформлении бумаг и имущественном споре выяснилось вдруг, что все клановые предприятия и рудник с кристаллами, что у поместья расположен, он на себя лично и род Иворовых оформил, а в Клан не доходы реальные, а лишь проценты на содержание этих бездельников перечислял. Скандал знатный тогда вышел, еще хлеще, чем тот, первый, а батенька твой ухмылялся, да на своем стоял. Не клановые, мол, предприятия, а родовые — на личные, скопленные деньги рода Иворовых куплены пока другие Рода на драгоценности да балы все тратили. В общем, стали обязательства, что при вступлении в Клан подписывались искать, а по ним, по бумагам — договорам двухсот летней давности, сказано, что при выходе из Клана, все, на что мог претендовать любой выходящий Род, это на два миллиона обычных рублей компенсации, что при вступлении вносились. Даже поместья, отходили лишь те, что фактически за этим Родом записаны, кроме столичных домов естественно.

Вот тут-то Главы выходящих Родов масштаб катастрофы в полной мере осознали и за головы-то и схватились. Два миллиона то вроде много, но в Родовые поместья обветшали уже, поскольку туда давно не вкладывался никто — все в столичных особняках на всем готовом проживать изволили, тех самых, что освободить теперь требуется. А ведь и не это самое страшное. До всех сразу дошло, что источник дохода в виде Рода Иворовых закрылся и теперь что-то самим им решать надо — либо новые производства начинать, либо искать, куда начальный капитал инвестировать, а тогда на тот уровень на жизни к которому они привыкли денег точно не останется. Некоторые даже задний ход дать пытались — отозвать прошение о выходе из Клана, но Константин Валентинович странную фразу тогда выдал. Что- то вроде " по заслугам и пряничек к празднику". Не знаю, что он имел в виду, но Главы побушевали еще, угрожать пытались, да так и затихли, смирились, как мы подумали. Морщились только, словно кислого фрукта заморского объелись, но после очередного выступления батюшки твоего, молчали.

Петр Васильевич скривился, смочил горло, хлебнув остывшего отвара из кружки и, ухмыльнулся невесело.

— Не знаю уж что случилось, и почему Константин Валентинович так поступил, — повторил он хмуро, — но то, что разозлил всех знатно, как светлый день ясно, от чего и поплатился головой своей, да и род весь загубил. Не зря же все поместье в тот момент вырезали, когда другие Рода из Клана вроде вышли, но десятидневный срок на вступление соглашения в силу еще не закончился. Вот и получилось, что Клан уже распался, но наследниками другие рода еще числились. Главой-то клана никто из них стать не смог, поскольку документы официальные на право и личное боярство все в имении, под защитой остались, но все остальные предприятия эти рвачи поделили между собой споро. Разорвали империю Иворовых на части, — с тягучей, неугасающей ненавистью выплюнул мужчина, а внимательно слушавшая Надежда задумалась крепко.

Не то, чтобы она доверяла новоявленному родственнику, да и история рассказанная Петром Васильевичем выглядела странно, но с другой стороны, объясняла она многое. Хоть причины такого поступка отца Надежды неизвестны и были, но вот последствия выглядели логично, хоть и страшно. Интересно, что же произошло, что Константин Валентинович практически выгнал, а точнее вынудил остальные рода клан покинуть? Можно, конечно подумать, что чувствуя опасность так он защищал остальных, но интуиция яростно вопила, что развалил устоявшийся Клан, предпочитая потерять вес в аристократическом обществе, мужчина неспроста. Словно поймал соклановцев на чем-то нехорошем и поспешил избавиться от них, откреститься. Одного только не учёл Константин Валентинович, что загнанная в угол крыса в сто раз опаснее становится, чем и поплатился в итоге.

Тягостное молчание затягивалось.

— Да, кажется, придется с этим вплотную разбираться, — вздохнула Надежда рассеяно, — не сейчас, конечно, но и откладывать, надолго не получится.

Поджав губы недовольно, девушка перевела взгляд на молчавшего и до сих пор и тяжело дышавшего после всплеска злости родственника.

— Значит, получается, что род Иворовых нищий теперь? — задала она вопрос с любопытством, — а как же я и ты? Мы же тоже фамилию Иворовых носим, разве нам не положено было в наследство вступить? Да и тетка моя, Марья Варфоломеевна, та, чей муж опеку надо мной оформлял, а потом отказался, браслет все мой родовой забрать хотела. Значит, есть еще что-то кроме поместья? Да и судя по ценам на кристаллы, рудник, что тоже под защитным куполом оказался немало стоить должен.

Пётр Васильевич уже отошедший от вспышки злости хмыкнул и неодобрительно покосился на так и продолжавших слушать их разговор подростков. Впрочем, перехватив серьезный, предупреждающий взгляд Надежды, гнать детей не посмел.