«Все равно глава охраны получает золото первым, – подумал он, и про себя добавил: – Наравне с тумаками».

***

Еще на подходе к домену он разглядел бегущую навстречу фигурку. Меж полей по дороге несся бородатый мужичок в зеленом джеркине, оставляя за собой пыльный шлейф. Грог и Бод сразу узнали правую руку Орвальда. Джагинс считался самым грамотным крестьянином в долине. Говаривали, что его отец был алхимиком в кеновии и обучил сына всему, что знал, кроме сакральных формул, поскольку тот был слишком беспечен и во время экспериментов с огнем спалил собственную мать. Грог в это не верил. Крестьянин был слишком глуп, чтобы проводить какие-то эксперименты, а умение читать и писать еще никого не делало мудрецом. От капитанов кораблей он слышал, что в джунглях водились диковинные птицы, способные подражать человеческому голосу. Алмеры и велинкронцы называли их «сулатами». Джагинс ничем не отличался от такой птицы. Обыкновенный исполнитель и притворщик, повторявший слово в слово приказы сюзерена.

– Эй! Вы что себе позволяете? Грог! Я с вами разговариваю! – вопил мажордом, сбавив ход.

– Тебе чего? – огрызнулся Бод.

– Кто разрешал вам уводить охрану со двора?! Балдур и Кант всегда должны быть в распоряжении его милости! Минимум десять ратников и половина двойников всегда должны быть на холме! Вы оставили домен без защиты. Знаете, что вас теперь за это ждет?

– Жалование? – с усмешкой предположил Скиф, шедший следом за Балдуром.

Джагинс выпучил на рыжебородого воина мутные глаза. Сейчас он пятился от них, повернувшись лицом к наемникам, при этом шаг за шагом возвращаясь к холму.

– Чего хотел, Джинглс? – еще раз спросил Бод.

– Джагинс. Его милость требует главу охраны домена к себе. Немедленно!

– Я буду, – произнес Грог, глядя в сторону.

– Не-мед-лен-но! Никакого жалования, пока не поговорите с его милостью.

Усмешка на широком лице Балдура погасла. Развернувшись, Грог плюнул мажордому под ноги, но тот ловко отскочил, продолжая пятиться.

– Что все это значит, Грог? Я потребую от вас объяснения в письменной форме и лично вручу их Орвальду!

– Я писать не умею.

– Тогда я напишу за вас.

Грог и Бод переглянулись. Джагинс как всегда многое себе позволял. Любой пахарь на его месте давно схлопотал бы по лицу, но трогать мажордома запрещал барон.

– Ну-ка подожди. – Бод запустил руку куда-то в штаны и извлек плоский предмет. – Смотри, что у меня есть? – Голос его прозвучал таинственно, как у отца, рассказывающего сказку ребенку на ночь. – Старинная монета. Сохранилась со времен Регара Почтенного. Символ народного единства и рухнувших надежд. Сокровище, ставшее свидетелем рассвета новой эпохи и заката Темных веков!

– Ар-р-р, – только и выдал крестьянин, потирая руки.

Глаза его загорелись драконьим огнем. Бод покрутил старую монету меж пальцев и подбросил в воздух. В тяжелые времена, когда истощились прииски и шахты с драгоценными металлами, только такие монеты и были в ходу. Люди называли их «ступками». Железные или оловянные, ступки считались единственной твердой валютой королевства, а время их использования по праву получило название «Золотой кризис».

Сейчас эти болванки попадались во всех частях Дунлага. Грог часто видел похожие безделушки на блошиных рынках Готфорда, находил на кладбищах и даже в пещерах. На аверсе монет были выгравированы меч и серп – символ воинов и крестьян, упорством и трудом положивших конец Темным векам. Взамен за спасение королевства Регар II пообещал подданным невиданную свободу, а когда началась чеканка золотых монет и подъем хозяйства, подло обманул их. С тех пор старые монеты служили скорее символом лживости королевской власти, нежели напоминанием о труде и мужестве. Справедливо, что в городе на них невозможно было купить и глоток вина.

– Чего хочешь за нее? – облизнув высохшие губы, прошипел Джагинс.

– Чтоб ты убрался к Ниргалу на рога!

– Идет.

Получив в дар сокровище, мажордом умчался прочь, оставив за собой клубы пыли. Грог знал, куда тот побежал. За усадьбой был спрятан клад. В яме с травой Джагинс хранил сундучок полный таких монет. Втайне от всех чудаковатый крестьянин постоянно его навещал, пополнял и ласкал. Грог не сомневался, что в глубине души бородатый человечек мечтал походить на своего благодетеля. Без золота, без мозгов, зато с «сокровищем», прям как мерзавец Регар в годы страшной нищеты, когда даже королевская чета ела из глиняных тарелок.

– Когда-нибудь проткну этого болтливого слизняка, – пожаловался Бод, доставая из штанов еще несколько монет.

– Валяй. Сам потом жалеть будешь.

– Мда… С другой стороны, Джагинс единственный идиот на острове, от которого можно откупиться таким барахлом.

Грог коротко кивнул, забрав у товарища две монеты. Многие наемники поступали так. Совершив какой-нибудь проступок, они могли умаслить проныру ступкой.

Добравшись до господского холма, Грог и Бод подошли к одной из дозорных башен, кольцом окружавших домен, на самой мощной из которых сидел арбалетчик. Наблюдая с высоты своего укрытия, он пил вино из деревянной бутыли и посмеивался над уставшими товарищами.

Косматый стражник с черными волосами до плеч поприветствовал главу охраны кивком. Высокий ящик, поставленный у основания башни, служил ему столом. Сидя на бочонке, человек в кожаных доспехах вынимал из холщового мешка тафтяные мошны и аккуратно раскладывал их перед собой. Грог умиротворенно вздохнул, глядя на тугие кошельки. После полудня он обязательно поедет в город и потратит золото с пользой. К тому же приближался день рождения отца. Грог подумывал купить Рудольфу пиратскую курительную трубку с головой какого-нибудь диковинного зверя.

– Извини, дружище. У меня приказ, – пробасил косматый наемник. – Хозяин хочет тебя видеть.

– Брем, я похож на того, кто получает жалование последним? – с нотками угрозы в голосе переспросил Грог. – Сначала деньги. Я их заслужил, Ниргал тебя разорви!

– Ничего не знаю, Грог. У меня приказ, – запротестовал Брем и, перегнулся через стол, заслонив черными космами кошельки. – Все равно мне сказали, что твоей доли здесь нет.

Грог посмотрел на товарища круглыми от удивления глазами. Бод в ответ лишь провел пальцем по горлу. В этот раз привычной улыбки у него на лице не было. Воины за спиной уже стали выказывать недовольство. Очередь растянулась от башни до самого поля. Некоторые стояли прямо на солнцепеке, держа в руках оружие и доспехи. Грог не стал спорить и зашагал вверх по склону.

– Хочешь, я с тобой пойду? – прокричал вослед Бод.

– Нет. Свидимся у Риллы, – вполоборота ответил Грог, указав на старую таверну.

Вся надежда была на то, что это просто недоразумение. В конце концов, он не слуга, работающий за еду и кров, не беспомощный крестьянин, которого легко обсчитать, и не бродячий подёнщик, которому можно вовсе не платить. Он сын йомена и профессиональный воин, который, согласно договору о найме, обязан получать жалование за выполненную работу.

Поднявшись на холм, Грог направился к хозяйской усадьбе в обход главной улицы. Встретив на пути угрюмых подёнщиков, Грог поприветствовал их кивком. Судя по лицам, эти жалования тоже не видели. С батраками такое часто случалось, но наемников Орвальд не обсчитывал. Он крепче стиснул кирасу и ножны, широким шагом достигнув большого амбара, за которым возвышался кирпичный ярус усадьбы. В тот же миг на него набросился некто и потянул в сторону. Грог опомниться не успел, как оказался в крепких объятиях. Стройная девушка с вьющимися рыжими волосами притянула его к себе и стала яростно целовать.

– Не здесь! – шепнул Грог, потеснив озорницу локтем.

– Ночью ты не такой робкий. В чем дело? Папу испугался?

На него устремились два зеленых глаза, полные притворного возмущения. Девушка убрала упавшие на лицо локоны и посмотрела на него с вызовом. На ней была просторная серая юбка ниже колен и салатового цвета дублет, какие обычно носили мужчины.