Внутри как всегда царило спокойствие. В воздухе стоял терпкий запах смолы. Почти все скамьи в питейном зале были пусты.

– Что за нечисть ты у себя принимаешь? – произнес он, сбрасывая с плеча мешок.

Широкоплечий мужчина в белой рубахе возился за стойкой, напротив полого бочонка. В руках крепыш держал котелок и длинную кисть.

– Куда они пошли? – спросил хозяин таверны, обмакнув кисточку в смоляной отвар.

– В долину. Должно быть, на виноградники. Они спросили ночлега?

Хозяин угукнул, продолжая самозабвенно смолить бочонок. Обычно Гриффин слыл болтливым малым, любил выпить и выкурить трубку, но сегодня из него трудно было вытянуть лишнее слово.

– Ворвим меня выгнал, – пожаловался Бунт, доставая мошну с монетами.

Гриффин только плечами пожал.

– Я хочу наняться к другому арендатору. Может быть даже к Роберту. Не знаешь, в долине кому-нибудь нужен…

– Кто нужен? Еще один батрак?

У входа заскрипели доски. Вошел чумазый мальчишка в сером переднике. Поставив топор у двери, он окинул питейный зал утомленным взором. Бунт жестом указал на лафеты за стойкой, где хранились бочонки. Наблюдая за тем, как юный помощник Гриффина откупоривает пробку и наливает вино в деревянную кружку, он подумал о том, что и впрямь никому не нужен. Как он выглядит, когда идет по дороге с мешком за плечами? Обыкновенный оборванец, заросший с ног до головы, в потертой куртке и кожаных штанах с кучей заплат.

– Спасибо, Кай, – поблагодарил его Бунт, вручив юноше монетку.

Помощник спрятал серебро под стойку и поднялся на второй этаж. Трое постояльцев с длинными луками за плечами в этот момент выходили наружу, по пути засмотревшись на черную массу над входом.

Изначально таверна называлась «Окольные врата», но местные окрестили ее «Упокойкой». Бунт проследил за взорами охотников и поежился. В полумраке могло показаться, что под потолком висит чучело какой-то птицы, вот только Крэйн не носил перьев и от земли отрывался только, когда падал вусмерть пьяный. В то, что сын высушил тело собственного отца и повесил под потолком таверны, верилось с трудом, но еще труднее было поверить в то, что это была просьба самого Крэйна. Таверну в лощине тоже построил он, а затем расширил ее до удобного постоялого двора с жилым этажом на тридцать спальных мест. С тех пор как год назад старик расстался с искрой здесь начал заправлять Гриффин. Он же распорядился пригвоздить старика к потолку.

– Слетай к Фридриху, – предложил Гриффин. – Ему нужны лесорубы. В этом году обещают знатный урожай. Роберт обязал фермеров построить новые склады.

– Спасибо, старина. Я твой должник.

Осушив половину кружки, Бунт задумался о том, где будет ночевать, если Фридрих ему откажет. Просто шастать по срединной долине и стучаться в дома фермеров было глупо. Так можно только по спине дубиной получить. Гостеприимных мест на Миркхолде было немного и большинство находилось за горами на юго-западе, рядом с морем. Попасть туда можно было двумя путями. Ближайший, по торговой дороге, занимал весь день, и пролегал через Готфорд, куда оборванцев не пускали. Обойти город он не мог из-за пропасти, которую местные окрестили «Глоткой Ниргала». Широкая трещина длинною в несколько миль тянулась к городской стене с востока и была отделена от нее отвесной грядой. Другой путь вел через горы за тропой рудокопов, с которой он недавно сошел. Эта дорога занимала два дня и сулила немалые опасности одинокому путнику.

Хорошенько все обдумав, Бунт признал, что крепко влип; застрял в центральной части острова, и все по вине мерзавца Ворвима.

– Слушай, Гриффин, а тебе не нужны работники?

– Нет.

Глупый вопрос. Все равно, что подойти к рыцарю и спросить, не нужен ли ему оруженосец. Бунт поднес кружку к устам, но запах смолы невольно вернул его взор к телу Крэйна. Черный скелет, обтянутый жилами и кожей, прекрасно сохранился. Кое-где из головы даже торчали пучки волос. На шее мертвеца висела связка ключей – то, чем при жизни дорожил покойный. Раньше они были золотыми, но после того как их украли, Гриффин повесил восемь стальных дубликатов.

– Нисманты тебя не беспокоили?

Гриффин на него даже не взглянул. Он отложил котелок и налил себе вина из соседнего бочонка.

– Беспокоили, еще как. На неделе заявились Торакс и Тамадан. Принесли обвинительный акт. Я его так и не смог прочесть. Уж больно мудрено пишут.

– Торгрима лучше не злить, – предупредил Бунт. – Сказывают, что он может взглядом людей сжигать.

– Старый черт обещал сгноить меня в тюрьме! Говорит, у меня дурная кровь. Я, с его слов, продался Ниргалу.

– Аббат Торгрим боится за твою душу. Странно, что ты до сих пор на свободе. Нельзя обращаться с человеком, словно он трофей. Так делают некроманты и туземцы.

– Я на свободе, потому что на моей стороне закон, болван. Отец выразил окончательное желание и заверил его по сатуту в ратуше. Пока идет расследование, судья запретил прикасаться к мертвецу даже мне.

Хозяин таверны залпом опрокинул кружку. Бунт сделал то же самое, и хотел было заказать еще одну, но вовремя опомнился. В мошне лежали двадцать пять монет. Этого могло хватить на несколько дней, если не заказывать по вечерам жаркое.

– Странно, что этот черный ключник не распугал твоих постояльцев, – произнес он, стряхнув последние капли из кружки на язык.

– Как ты сказал? – с ухмылкой переспросил Гриффин, и о чем-то крепко задумался. – А что, звучит получше, чем «Упокойка».

Он осушил еще одну кружку, посмотрел на него и лукаво улыбнулся в бороду произнеся:

– А ты, поди, хочешь еще винца?

– Не откажусь, – встрепенулся Бунт, не понимая, с чего такая щедрость.

Гриффин взял его кружку и демонстративно убрал под стойку. Разговор сам себя исчерпал. Крепыш в белой рубахе вышел в зал и стал убирать со стола, за которым недавно обедали охотники. Когда кто-то заходил в таверну, хитрец сходу понимал, кто перед ним и сколько денег будет потрачено. Когда же на пороге появлялся он, Гриффин на него даже не смотрел.

– Чтоб ты провалился, – сквозь зубы прошептал Бунт.

Он взял мешок и вышел наружу, напоследок еще раз удостоив вниманием Крэйна. Если Торгрим не доберется до Гриффина, это сделают крестьяне. Такие «украшения» пугают людей сильнее войны и мора вместе взятых. В любом случае потеря будет невелика. Гриффин был алчным подонком и заслужил хороший укол вилами в задницу.

Со двора Бунт зашагал прямиком к скалам. Там он срезал ножом десяток еловых веток и забрался на каменную террасу. Обустроив лежанку на каменной полке, он укрыл ветки лоденом, свернулся калачиком и закрыл глаза. На высоте было относительно безопасно, по крайней мере от ползучих гадов. Бескрылые птицы с острыми клювами и хищные жуки, обитавшие в глубине острова, не умели лазать по скалам.

Проклиная все на свете, Бунт положил под щеку кулак и задремал, а когда открыл глаза, увидел алеющий небосвод. Солнце стало заходить, и через несколько часов должно было скрыться за морем. В еловой роще стало темнее. Лес уже наполнили тревожные звуки, возвещавшие о пробуждении ночных насекомых.

Быстро смотав плащ, он закинул мешок за спину и спустился вниз. Перспектива провести ночь под открытым небом, да еще рядом с кладбищем, его не радовала. Оставив лощину, Бунт вышел на широкую дорогу и по ней спустился с холма к болоту, за которым начинался простор. Впереди до горизонта раскинулись пшеничные поля. Дорога уводила влево, к утесам, окружавшим срединную долину кольцом. Земля здесь была не такой плодородной, как на высокогорных пастбищах, зато возделывать ее крестьяне могли в безопасности. В гигантской каменной полости жили самые богатые фермеры на острове, и именно сюда стремились попасть все подёнщики, не нашедшие работу в Готфорде.

Ступив на торговый тракт Бунт решил идти так быстро, как только сможет, пока не дойдет до фермы Фридриха, а если арендатор все-таки откажет, напроситься на ночлег. Преодолев несколько миль, он хотел срезать путь через пашню, когда услышал за спиной стук копыт. Со стороны болота к нему во весь опор мчались три всадника. Их остроконечные шлемы сверкали на солнце. Кольчатую броню каждого закрывало голубое сюрко с белыми полосами.