При этих словах Камилла встрепенулась и жадно всмотрелась в лица баронов. Правда, уже в следующее мгновение едва сдержала стон разочарования. На нее лорды не смотрели, вместо этого о чем то шептались и указывали на лучащуюся довольством Розу.

«Они меня даже не заметили!» – с горечью осознала девушка.

– Я вынужден оставить вас на какое-то время, но надеюсь, что вы не будете скучать и ничто не отравит вашего настроения в этот день, – виновато улыбнувшись, ардек поднялся с дивана и такой же ленивой походкой направился к двери.

Вид у Ильшениса был такой, будто он просто желает сменить наряд на что-то еще более вычурное и дорогое, а вот поспешивший за ним светловолосый мужчина явно нервничал.

Впрочем, Камилле было все равно, по какой причине ушел ардек, главное, чтобы надолго! В его присутствии девушка никогда не решилась бы на столь сумасбродную выходку, сейчас же терять было нечего.

– Я обещала танец нашим гостям! – громко воскликнула она. – Надеюсь, он порадует ваш взгляд и заставит сердца биться чаще!

Сверкнувшая глазами Роза кинулась было схватить ее за руку, но Камилла мгновенно выскочила в центр.

«Всегда танцуйте Танец. Пусть ваше тело скажет то, о чем думает душа», – вспомнился совет Сахима.

И Камилла танцевала именно так. Сейчас девушка забыла о своем происхождении, забыла о том, что в зале полно людей. Это был Танец-Надежда и девушка полностью отдалась ему. Разведя руки, кружилась и изгибалась огненным пламенем и морской волной.

«Мало. Этого мало!» – молоточками стучало в голове.

Лорды громко хлопали Камилле и сопровождали особо эффектные движения восторженными возгласами, но в их глазах девушка читала только вожделение. Несомненно, ей удалось изрядно затмить Розу, вот только бароны еще не увидели ничего, что заставило бы их пожелать заполучить наложницу не на одну ночь, а на долгое и долгое время.

«Я должна удивить их чем-то. Поразить», – вспышкой сверкнула мысль.

Кроме ардека, остальным запрещалось иметь оружие при себе на балу. Исключение сделали только для иностранных гостей. По примеру Ильшениса они прицепили подаренные кинжалы к подаренным поясам, сабли же положили на пол.

Продолжая призывно улыбаться, Камилла подошла к лордам. Изогнулась, выписывая бедрами очередную восьмерку, а потом подалась вперед и схватила два кинжала.

Очарованные танцем, бароны даже не сразу заметили «кражу». Девушка же продолжила танец с оружием в руках. На корабле Ильшенис лишь рассмеялся с угроз Камиллы, но девушка действительно умела управляться с холодным оружием. И теперь всячески демонстрировала это.

Подкидывала кинжалы, выписывала ими восьмерки, прижимала к себе, а потом принималась кружиться. Мелодия вздрогнула и Камилла упала на пол, расположив платки вокруг себя и продолжая крепко сжимать кинжалы.

Наградой ей послужили аплодисменты. К тяжело дышащей девушке подскочила калфа, что-то зашептала. Вот только в ушах стучало так, что Камилла не могла разобрать ни слова. Все силы ушли в танец и сейчас ее колотила мелкая дрожь.

– Встречайте ардека Ильшениса! – громко объявил вернувшийся блондин.

Все еще не в силах собраться, Камилла не успела вовремя среагировать и невольно поймала взгляд Ильшениса. Сейчас его глаза казались ярко-желтыми и очень холодными. Мужчина улыбнулся и обратился к гостям с очередной речью, но девушку не покидало ощущение, что все это очень умелая игра.

– Смею надеяться, красота моих цветов не оставила вас равнодушными. Какие из них вы пожелаете сорвать?

– Ее! – бароны одновременно указали на задержавшую дыхание Камиллу. – Ардек, вы говорили, что продадите любую наложницу. Сколько стоит эта?

– Вы уверены? – Ильшенис также покосился на Нориту.

Девушка выглядела взбудораженной, грудь судорожно вздымалась, а идеально уложенная прическа растрепалась. Бахайса при виде такого непотребства недовольно кривила губы, но Ильшенису перемена пришлась по вкусу.

Так Норита выглядела собой – была дерзкой, дикой и гордой. Разве что взгляд продолжала прятать.

– Иначе мы не стали бы просить, – теперь Барри изобразил обиду. – Заберу этот цветок домой, пусть продолжает радовать меня своими танцами. Давно я не испытывал ощущения, будто по моим венам вместо крови бежит огонь. И не прочь испытывать это чувство вновь и вновь!

– Хм-м-м, – Ильшенис нахмурил лоб, окончательно перестав что-либо понимать.

Не стоило отрицать, танец Нориты был неплох, но слишком уж сдержан и спокоен. От девушки буквально веяло холодом, и никакого желания наблюдать за ней ардек не испытывал.

– Мое слово также твердо, как земля, по которой мы ступаем, – между тем заверил он. – Я люблю цветы, но считаю, что каждый ценен по-своему. В моем саду есть место только самым изысканным, ароматным и пышным цветам. Две Розы мне ни к чему. Ту, что выбрали вы, я назвал Норитой, самым редким и капризным цветком среди всего семейства роз.

Рошан при этих словах сдавленно охнул, Ильшенис же коварно усмехнулся. На рыжую Розу они покосились одновременно. Было опешившая девушка уставилась на Нориту с такой ненавистью, что даже свечи вспыхнули ярче.

«Наверное, происходи все в гареме и бросилась бы с кулаками», – лениво отметил ардек.

Раньше ему действительно нравилась Роза. Безудержно манил ее темперамент, а горящие глаза неизменно разжигали костер желания. Правда, сейчас Ильшенис прекрасно видел, что просто принял бахвальство за гордость, переменчивые же желания были обычными капризами ощутившей власть девушки.

Наблюдать за Норитой оказалось еще любопытнее. Из рассказа Рошана нетрудно было понять, как унизительно девушке признавать себя вещью и как отчаянно она цепляется за остатки былой свободы. И тем приятнее оказалась назвать ее своей у всех на глазах. Это ощущение власти над другим и способности заставить склониться пьянило лучше самого дорогого вина.

Брюнетка вздрогнула, как от удара. Перестав рассматривать пол, гордо задрала подбородок, одарив Ильшениса взглядом, которого он так долго ждал. О, в этом взгляде бушевала гроза и сверкали молнии, изумрудные глаза потемнели и теперь мужчину захлестывали волны ненависти.

«Дикая свирепая кошка», – с любовью подумал Ильшенис.

Ненависть Нориты нравилась ему куда больше безразличия. Ведь когда человек горит, неважно, от злости или страсти, он становится мягким и послушным в чужих руках. Его можно подтолкнуть, можно заставить, с ним можно бороться. Но тот, кто опустил руки, и вяло плывет по жизни, не представляет интереса.

– Я мог бы продать этот цветок за десять тысяч золотых, – медленно, краем глаза наблюдая за реакцией Нориты, произнес Ильшенис.

Теперь девушка, сама не осознавая этого, подалась вперед, жадно ловля каждое его слово. Пожар во взгляде потух, и теперь в глазах сияла надежда. Ардек выдержал паузу, дождавшись, пока лорды потянутся за кошелями и, позволив Норите ощутить себя свободной, и только потом затем лениво продолжил.

– Но я приобрел ее за тридцать тысяч золотых. Пришлось потратить время, чтобы добиться разрешения заполучить этот цветок и расстаться с ним я готов за сорок тысяч.

Лордов перекосило. Возможно, выпей они поменьше, то сумели бы сдержать лицо, сейчас же эмоции буквально захлестывали через край.

– Как сорок тысяч?! Не слишком ли большая цена за какую-то наложницу? – возмутился Альпин. – Да я целый гарем купить смогу!

– Покупайте, – пожал плечами Ильшенис. – Но второй такой Нориты там не будет.

– Что в этой девушке такого особенного? Вы сами сказали, что купили ее недавно, значит, не успели толком обучить. Выходит, мы получим не столь качественный товар. Не очень честная сделка, не находите? – решил зайти с другой стороны Барри.

– Я не намерен превращать свой дом в базар и торговаться, как последняя торговка. На сегодня праздник окончен, – процедил ардек.

Услышав ледяные нотки в его голосе, Рошан мгновенно сообразил, что к чему и дал слугам знак выпроваживать гостей.

Калфа закудахтала курицей-наседкой, собирая своих цыплят-наложниц и также спеша увести их назад в гарем.