Соседние два дома, братья –близнецы нужного нам, тоже были погружены в темноту.
— Свет, что ли отключили? Тогда откуда электричество на третьем этаже? — я вертел головой, пытаясь понять, отчего мне категорически не хочется заходить на «адрес».
— Эти дома расселили… — из кабины высунулась голова водителя: — А эти, на третьем этаже, уперлись и требуют у администрации квартиру в этом районе. Наверное, им в очередной раз застройщики какую-то пакость сделали, вот они милицию и вызвали. Я здесь с участковым уже раз пять был — им то дверь подожгут, то провода перережут…
— Паша, пошли скорее…- Вероника распахнула дверь и поежилась — августовские ночи уже прохладные. Я подал ей руку, она оперлась о нее и, ловко выскочив из высокой кабины «дежурки», зябко обхватив себя руками, зажав папку под мышку, быстро и решительно двинулась в сторону приоткрытой двери подъезда, над которой висела очень тусклая лампочка, «свечей» на двадцать пять, не больше. За спиной, из магнитолы. Кустарно закрепленной на панели «УАЗика», тут-же раздался чей-то мужской хрипатый голос, что настоятельно просил вышить ему белую рубаху.
Когда я, в долбаным «экспертным» чемоданом, вскарабкался по узкой деревянной лестнице, Вероника уже стояла на лестничной площадке третьего этажа и вела переговоры с хозяевами квартиры через закрытую дверь.
— Сука, терпеть ненавижу…- я привалился к деревянной стенке, держа чемодан перед собой двумя руками. Если Вероника зябла от ночной прохлады, то я вспотел, пока волок эту экспертную бандуру наверх. Мало того, что таскаю этого пластикового уродца, так еще сегодня, в ожидании какой-то супер-пупер проверки, весь суточный наряд службу нес строго «по форме». Судя по форме, которую мне принесли из моего бывшего кабинета в подвале, одевать ее мне приходилось не часто, или кто-то за время моего отсутствия ее сильно разукомплектовал. Звездочки в погонах отсутствовали, рубахи с коротким рукавом не было, поэтому пришлось натягивать «длинный рукав», в комплекте с дурацким галстуком на растянутой резинке и зажимом из дюралюминия. Ботинки натирали ступню, а пистолет не хотел выниматься из «деревянной» кобуры, которую мне дал Снегирев, несмотря на специальный ремешок. В общем, к вечеру свою форму я ненавидел самой лютой ненавистью, а каждый лишний шаг был для меня пыткой, физической и моральной.
— А что за мужчина за вашей спиной стоит? — судя по голосу, за дверью стоял молодой парень: — Вы нас тоже поймите, мы с женой тут вообще одни остались, а на нас несколько раз уже нападали…
— Это тоже сотрудник милиции… — Вероника повернулась ко мне: — Паша, покажи им удостоверение, а то они всего боятся, ничему не верят…
— Слушай, Ника, не хотят запускать и не надо — поехали в отдел…
— Эй, куда поехали… — за дверью всполошились: — Мы вашему начальству позвоним, что вы нам помочь отказались…
— Паша, ну покажи ты им удостоверение, Господи ты Боже мой! — следователь шагнула в сторону, освобождая мне место у двери.
К моему удивлению, из старой, облезлой двери, выглядывал могучий, выпуклый объектив новенького дверного глазка, вполне современный, дающий чуть ли не круговой обзор, «рыбий глаз», кажется, такие называются… Хотя, может быть, это помогает парочке за дверью выживать в их не равной борьбе с хищниками-застройщиками?
— На, смотри… — я приложил раскрытое удостоверение к выпуклой поверхности линзы.
— Громов…Павел…Николаевич….старший оперуполномоченный…. — чуть ли не по складам, зачитал персонаж с той стороны дверной филенки: — Подождите секундочку, я штаны одену…
Мне показалось, или в его голосе зазвучали какие-то гнусные нотки, не характерные для человека, который ждет помощи от приехавших милиционеров.
— Бля… — не знаю почему, но мне было невероятно тоскливо в этом старом доме, и я малодушно начал ныть: — Ника, поехали отсюда? Давай скажем, что нам дверь не открыли…
Девушка улыбнулась мне уголками губ, а я, маясь от давящей тоски, прижал чемодан к животу и отошел в сторону, привалившись к прохладной стене.
— Проходите! — дверь с пронзительным скрипом распахнулась, и высокий, вертлявый парень, изобразив приглашающий жест, двинулся по темному коридору, в сторону освещенной, судя по наличию старого, пожелтевшего от времени, корпуса холодильника, кухни.
Вероника фыркнула и двинулась за хозяином, который вошел в кухню и… просто протянул руку в бок и щелкнул выключателем.
— Вали их, пацаны! — в наступившей темноте завизжала и замолкла Вероника, со всех сторон мелькнули какие-то тени, скрипнуло несколько дверей, якобы расселенных квартир, а на плечах у меня кто-то повис, обдав меня смрадной вонью. Я успел только опустить подбородок, и чья-то рука заелозила по губам и подбородку, пытаясь нащупать шею, а вторая тень из темноты, практически прижавшись ко мне спереди, стала, с частотой отбойного молотка, долбить чем-то металлическим по прижатому к животу чемодану. Я понял, что еще пара мгновений и мой чемодан, мгновенно ставший мне родным, не выдержит и то, чем его безжалостно долбят, воткнется мне в живот.
— Ы-ы-ы! — я зарычал, что-то невразумительное, и оттолкнувшись от тени, что упиралась в мой чемодан спереди, навалился на существо, карабкавшееся на мою спину. За моей спиной, очевидно, была распахнутая дверь с высоким порожком. Я сделал один шаг, второй, запнулся и полетел назад. Вырываясь из захвата передней тени.
— Еб…- упал я на что-то мягкое, но вот голова ударилась о твердое и руки, продолжавшие рваться к моей шеи, мгновенно ослабли.
Надо мной нависла черная фигура, небрежным пинком отбросила в сторону чемодан, который я давно уже не держал.
Чемодан был большой, и с первого раза он с меня не слетел. Моему противнику пришлось трижды пнуть ногой по моему защитнику, чтобы он наконец скатился слева от меня.
— Пиф-паф. — сказал я и нажал на курок. Очень жить захотелось — пока мой потенциальный убийца сбивал с меня криминалистический портфель, я успел вытянуть пистолет из жесткой кобуры и передернуть затвор. Но вот только, боек щелкнул вхолостую.
— Что? Не стреляет? — темная тень присела надо мной на корточки, в темноте светлели только белки глаз, зубы и лезвие ножа: — А ты попробуй еще раз, вдруг получится?
Я, не веря тому, что слышу, передернул затвор и потянул спусковой крючок, но боек вновь ударил впустую.
— Ну все, ментенок, хватит, давай прощаться…- человек ловко ударил ногой по моей руке, и пистолет, с бессильным лязгом, отлетел в дверной косяк.
Человек вновь присел, придавив мою грудь коленом, наклонился, покачав лезвием ножа перед моим лицом, задумался, очевидно решая, куда ткнуть, чтобы получить максимальное удовольствие….
В следующее мгновение черная тень надо мной, с изумленным вздохом схватилось за лицо, попыталась встать, но сил не хватило, поэтому человек осел на задницу, что-то невразумительно сипя и суча ногами — из-за сомкнутых на лице ладоней потекло что-то темное.
Я вскочил, не глядя пнул в голову человека, которого я придавил собой при падении и, потянув на кожаный шнурок, как рыбку из пруда, подтащил к себе, подведший меня в минуту смертельной опасности, неверный «Макаров».
Человек, с залитым кровью лицом, продолжал скулить и сучить ногами, как будто пытался отползти от меня подальше. Второй, после удара казенным ботинком в голову, не шевелился, только сипло дышал. В глубине квартиры, куда я так и не попал, шла какая-то нехорошая возня, а с улицы доносились приглушенные звуки «Пацанам красивых слов, падшим –неба царского» — водитель «дежурки» доблестно охранял служебную машину.
Я снова, уже особо не веря, передернул затвор и поднял пистолет к потолку. Грохот выстрела был неожиданным и оглушительным, вкусно запахло сгоревшим порохом, и выброшенная гильза зазвенела по ступенькам, а я уже, с условно боеспособным, пистолетом входил в квартиру, где я последний раз видел Нику. Быстро пересек коридор, вытянул руку и нащупав выключатель на стене, включил свет и шагнул в комнату. В полумраке увидел белеющие женские ноги на полу и три изумленных лица, глядящие на меня.
