Забросив рюкзак за спину, я уже спокойно допил остатки воды из ведра, тихонько повесил его назад на гвоздь и уде собрался было снова нырнуть в спасительную траву, как вдруг со стороны помоста послышался свистящий шепот.

– Друг… Эй, друг… Да, ты! Я же знаю, что ты меня слышишь! Подойди… Подойди сюда, умоляю!

Сердце от неожиданности подпрыгнуло и пропустило удар, а я, сжав винтовку, резко развернулся, готовый стрелять на звук. Однако в направлении, откуда он раздавался, никого не было.

– Подойди! Пожалуйста! Прошу! – снова послышался шепот. Я, наконец-то понял, откуда он доносится, и замер, не веря сам себе.

Потому что, кроме освежеванного тела, прибитого к помосту, шептать и называть меня другом здесь было явно некому.

Твою мечту, так он еще живой? Охренеть можно…

– Да будь же ты человеком! Подойди! Пожалуйста! – снова зашептал несчастный незнакомец, и я, выругавшись, и взяв винтовку наизготовку, медленно пошел в его сторону, оглядываясь по сторонам.

А как тут иначе поступишь? Не хватало еще, чтоб он тревогу поднял…

Ладно, сейчас выясним, что здесь вообще происходит…

Подбирался к распятому я долго, медленно и осторожно. В то, что это ловушка, я не верил: слишком уж сложно все и изощренно. Не будут же местные каждые пару дней нового соплеменника свежевать и прибивать к кресту, только для того, чтобы однажды тот ввел в заблуждение случайного путника, забредшего в их деревню? Думаю, что нет. И все равно не по себе. Кто знает, что на уме у умирающего человека…

Приблизившись к помосту и хорошо разглядев бедолагу, я сглотнул. Да уж, поиздевались над парнем качественно. С явным знанием дела… Кожа на верхней половине торса была аккуратно срезана и спущена вниз, до самого пояса, откуда спадала вниз безумной набедренной повязкой. Причем сделано это было невероятно искусно: неведомые палачи не повредили ни одного крупного кровеносного канала, за счет чего бедолага и оставался до сих пор жив. Ну, и за счет невероятно высокого болевого порога. Нельзя даже представить, что он чувствовал во время экзекуции…

– Все совсем плохо, да? – пробормотал несчастный, увидев, с каким выражением лица я его разглядываю. Морт, невероятно крутой парень: он даже усмехнуться умудрился. Правда, выглядела эта улыбка пугающе. На лице кожа оставалась, ее снимали, начиная от шеи, но какая же мука на этом лице была написана!

– Хорошего мало, – пробормотал я.

– Ну да. А еще куча переломов и отбитых внутренностей, – бедолага продолжал ухмыляться. – Слушай, друг, добей, а?

– Что? – сначала даже не понял я.

– Добей. Я не жилец. Они меня отваром каким-то напоили, чтобы боль снять, боюсь, когда вернутся – продолжат. Добей – и беги. Лучше тебе с ними не пересекаться. Это психи. Ну, точнее, главный – псих. Остальные – так, зомби… – Теперь было понятно, почему парень не только жив, но и в сознании. Обезболили перед операцией, гляди ж ты… Правда, полагаю, доза «анестезии» была выбрана так, чтобы жертва копыта не откинула в процессе, но ощущала весь, так сказать, спектр эмоций. Что ж это за садисты такие?

– Что значит «зомби»? – мозг зацепился за знакомое слово. Жаль парня, безусловно, но мне нужна информация. Особенно – такого рода.

– Слушают его, делают, все, что скажет. Болванчики, – незнакомец качнул головой и тут же зашипел от боли.

– В лагере сейчас никого нет? – я посмотрел на бедолагу.

– Несколько человек. Спят, скорее всего, всю ночь вокруг меня плясали. Остальные ушли в лес. Говорят, там где-то глайдер упал недавно. Искать пошли.

Я сглотнул. Прекрасно, твою мать, просто прекрасно! Если эти психи хотя бы на четверть так же хороши в чтении следов, как в пыточном мастерстве… Надо валить. Как можно быстрее.

– Это твой глайдер, да? – понимающе кивнул незнакомец. – Сочувствую. Не трать время. Добей меня – и уходи. Если окажешься на Фронтире, найди Бродягу Эдварда, скажи, что со мной произошло, а главное – где. Эта тварь должна быть наказана… Эдвард щедро тебя вознаградит… – шепот парня стал прерывистее, появились паузы между словами, а пару раз он замолкал, прикусив губу. Кажется, действие отвара, которым его опоили, заканчивалось и боль постепенно возвращалась.

– Ну же! Давай! – резко вскинулся незнакомец. – Или я закричу – и тебя обнаружат! Давай, быстрее! – голос его стал громче, того и гляди, действительно закричит. Ох, как же хреново сейчас бедолаге…

– Сейчас, – хмуро кивнул я, и достал гвардейский нож – ухватистую боевую штуковину с длинным и широким лезвием. Таким хорошо и проволоку резать, и землю копать, и вражескую глотку перехватить… Ну, или… Оказать последнюю милость, да. Очень не хотелось пускать в ход именно нож, муторно, грязно и неприятно это, но вариантов нет. Не стрелять же в бедолагу! На выстрел вся округа сбежится. Я и так тут наслежу сейчас. Или… Хм, да… Лучше по-другому. Я подумал и убрал нож обратно в ножны.

– Эй, ты чего! – увидев, что я убираю оружие, незнакомец выкатил глаза. – Я же серьезно! Я закричу!

– Тихо, – прошептал я. – Сейчас все будет. Только… По-другому. Я тебя услышал. Фронтир, Бродяга Эдвард, сказать, где тебя встретил. Как тебя зовут?

– Райан. Райан Крысолов. Скажи, что Райан Крысолов нашел Дудочника. И обязательно скажи где!

– Бродяга Эдвард. Райан Крысолов. Дудочник, – я кивнул. – Запомнил, – помолчав, я вздохнул. – Бывай, Райан. Ты крутой мужик. Жаль, что могу помочь тебе только так, – не давая себе времени на раздумья, я скользнул за щит, взялся одной рукой за челюсть Крысолова, другую положил сбоку на темя и резко дернул. Послышался хруст ломающихся шейных позвонков, и бедолага обмяк. Я отпустил руки, голова Райана Крысолова упала на грудь под неестественным углом. Все. Больше я тут ничего не сделаю. А теперь нужно сваливать. Как можно быстрее и дальше. И – готовиться к бою. Если этот Дудочник, кем бы он там ни был, со своей оравой пошел к упавшему глайдеру, он обязательно найдет наши следы, которые, рано или поздно приведут его к нам. И лучше бы, чтоб мы были готовы к этой встрече. Ужасно не хочется закончить, как Райан…

Ну и еще кое-что нужно сделать. Не могу сказать, что мне этого очень хочется, но так будет правильно.

Вернувшись в кусты, я нашел вырубленного часового и перевернул его на живот. От этого парень начал приходить в себя, заворочался, но я навалился коленом ему на спину, зажал ладонью рот и, достав свободной рукой нож, быстрым движением перехватил горе-сторожу горло. Неприятно, но что поделаешь? Оставь я его в живых – и через пять минут на его вопли сбежится все население. А мне это вовсе не нужно.

Я вытер нож об одежду убитого, сунул его обратно в ножны, и, оглядываясь и пригибаясь, поспешил туда, где меня ждала Фина.

М-да. Нормально так за водичкой сходил, ничего не скажешь…

Вернувшись к Фине, я приложил палец к губам, предваряя вопросы, сунул ей фляжку с водой, и, не дожидаясь, пока девушка напьется, потащил за собой, прихватив под локоть. Сейчас, зная, что почти все местные отправились на охоту – охотиться на нас, черт раздери – я не особенно скрывался, хотя совсем внаглую и не пер. Фина, вынужденная утолять жажду на бегу, не протестовала. Я остановился только когда мы вышли к самому первому, полностью разрушенному зданию.

– Что там произошло? – девушка еще разок приложилась к фляге и повесила ее на пояс. Молодец, понимает, что экономить надо.

Я в двух словах пересказал ей диалог с Райаном Крысоловом, и госпожа капитан нахмурилась.

– Не знаю, кто эти психи, – проговорил я, – но встречаться с ними у меня нет никакого желания. Мы оставили кучу следов, я убил их часового и бедолагу, которого они собирались пытать дальше… В общем, я бы предпочел оказаться от этого места как можно дальше.

– То есть ты хочешь идти дальше без ночевки? – Фина как-то очень странно на меня посмотрела.

– Именно так, – я кивнул. – Возвращаемся, отпаиваем ребят – и вперед.