Французский биограф Кемаля Шахинлер так писал о его ливийской командировке: «Офицеры-младотурки, среди которых были Мустафа Кемаль и Энвер-паша, тотчас же добровольцами ушли на фронт сражаться против итальянской армии. В этой войне турки потерпели бесславное и безнадёжное поражение. Однако мужество Мустафы Кемаля в военных действиях против итальянцев было отмечено присвоением ему 14 ноября 1911 года звания майора (сагколагасы)». На самом деле в майоры Кемаля произвели в самом начале ливийской кампании. И связано это было не с какими-либо подвигами на поле боя, а с теми функциями, которые Кемалю предстояло играть в Ливии. Фактически там он играл роль, близкую к роли командира дивизии, и естественно было повысить его в звании, чтобы уменьшить разрыв между званием и должностью. И насчет того, насколько война с итальянцами была бесславной для турок, тоже можно поспорить. Все-таки они действовали против значительно превосходящих сил противника, поскольку итальянцы, господствуя на море, всегда могли перебросить войска в тот пункт, где они собирались наступать, и создать там подавляющее превосходство в силах и средствах. Кроме того, ливийские племенные ополчения не имели никакой боевой ценности в полевых боях против итальянских регулярных войск. Тем не менее немногочисленные турецкие войска и их ливийские союзники, возглавляемые Энвером, Кемалем и другими турецкими офицерами, смогли навязать итальянцам изнурительную партизанскую войну, нанося противнику существенные потери и постепенно изматывая его. В результате турки смогли продержаться в Ливии вплоть до заключения мира. И неизвестно еще, чем бы закончилась итало-турецкая война, если бы не нападение на Турцию ряда Балканских государств. В октябре 1912 года, когда Кемаль все еще был в Ливии, Черногория, Болгария, Сербия и Греция, сформировав Балканский Союз, напали на Османскую империю. Через месяц войска коалиции стояли у Чаталджи, в 60 километрах от Стамбула.
Поэтому 18 октября 1912 года турецкое правительство вынуждено было подписать мирный договор с Италией, чтобы сосредоточиться на Балканской войне. Благодаря этому стало возможным отозвать из Ливии Энвера, Кемаля и других турецких офицеров. В ноябре Кемаль вернулся в Стамбул. На опыте ливийской войны он пришел к выводу об эффективности партизанской войны в пустыне, а также заключил, что небольшие группы вооруженных людей с высокой степенью моральной мотивации могут совершить многое.
Надо сказать, что еще в преддверии надвигавшейся Балканской войны Кемаль советовал отвести турецкую армию с линии Монастир – Салоники, где она была очень уязвима в случае совместного наступления противников Турции на Балканах. Но идея отвода войск противоречила кодексу чести турецких офицеров, и предложения Кемаля, которые позволили бы избежать многих тяжелых поражений в Первой Балканской войне, не были приняты.
21 ноября 1912 года Мустафа Кемаль был назначен начальником оперативного отдела военного округа Дарданелл и готовил к обороне Галлиполийский полуостров, изолированный болгарами. В ходе Первой Балканской войны греки захватили его родную Македонию вместе с Салониками. 28 ноября его произвели в старшие майоры (бинбаши). Кемаль строил укрепления на перешейке Булаир. Положение усугублялось эпидемией холеры в турецкой армии. 2 декабря было подписано Чаталджинское перемирие, фактически признававшее все завоевания противников Турции, а 26 декабря 1912 года в Лондоне открылась мирная конференция. Там переговоры затянулись. Турецкая делегация не хотела подписывать мир, который лишал Османскую империю почти всех ее владений в Европе. В Турции 22 января 1913 года был созван специальный совет, где обсуждалось обращение великих держав с требованием скорейшего заключения мирного договора.
23 января 1913 года в Стамбуле, запруженном толпами беженцев, Энвер в сопровождении нескольких преданных ему офицеров прорвался в канцелярию великого визиря, убил военного министра и «выбросил в окно текст с условиями перемирия, а заодно и нескольких упрямцев». Великим визирем стал Махмут Шевкет-паша. Перемирие было разорвано. 3 февраля боевые действия возобновились. Турки начали 10 февраля наступление на болгар в районе Шаркой. Корпус Болайыра, в котором служил Кемаль, а его друг Али Фетхи был начальником штаба, получил приказ провести вспомогательное наступление против хорошо укрепленных болгарских позиций на перешейке Булаир. Здесь болгары, имевшие много пулеметов и артиллерии, отразили натиск турок, потерявших 6 тыс. убитыми и 18 тыс. ранеными. Успешное осуществление операции было возможно лишь при поддержке 10-го корпуса, где Энвер был начальником штаба. Но корпус Энвера, по мнению Али Фетхи, не оказал никакой поддержки. При обсуждении провала операции высшее командование поддержало 10-й корпус, а Энвер должен был получить назначение в Стамбул. Али Фетхи и Кемаль подали рапорт об отставке, но затем забрали его, когда узнали, что повышение Энвера отменено.
Борьба на Галлиполийском полуострове продолжалась. В конце апреля 1913 года было заключено второе перемирие, завершившее Первую Балканскую войну.
29 июня 1913 гда, не добившись удовлетворительного для себя раздела Македонии, Болгария напала на своих бывших союзников, начав Вторую Балканскую войну. Турки же начали наступление, чтобы отбить Адрианополь (Эдирне). Армия, в которой служил Кемаль, состоявшая из двух армейских корпусов, во взаиодействии с Чаталджакской армией 22 июля заняла Адрианополь (Эдирне). Кемалю пришлось координировать преследование отступающих болгар. Общее руководство войсками, захватившими Эдирне, осуществлял Энвер-паша, который и пожал все плоды этой единственной на тот момент турецкой победы.
Кемаль вернулся в Стамбул и остановился в доме своего друга и покровителя Али Фетхи, видного члена «Единения и прогресса», который уволился из армии, чтобы стать генеральным секретарем младотурецкой партии. Как считал Кемаль, недостатки турецкой армии, проявившиеся в Балканских войнах, были связаны прежде всего с плохой логистикой.
27 октября 1913 года Мустафа Кемаль был назначен на пост военного атташе в Софии. Это была почти ссылка, поскольку он не поладил с Энвером, произведенным в генерал-майоры (мирлива) и ставшим 5 января 1914 года военным министром и членом правящего триумвирата вместе с Талаатом-пашой и Джемалем-пашой. Произошло это назначение благодаря тому, что осенью 1913 года Али Фетхи, давний друг Кемаля по совместной учебе в Монастире и Стамбуле, был назначен послом в Софию. Для него это тоже был род ссылки. Он стал жертвой интриг Энвера. Али и Кемаля связывали прочные узы дружбы. Будучи военным атташе в Париже, Фетхи приглашал Кемаля на большие маневры в Пикардию, организованные французской армией в сентябре 1910 года. И на этот раз Али, как новый посол, протягивает руку помощи Кемалю, предложив ему сопровождать его в Софию в качестве военного атташе. Кемаль согласился и прибыл в Софию 20 ноября, но его пребывание в Болгарии не доставило ему много радости.
Кемаль любил общество красивых и раскрепощенных женщин, воспринимавших западный стиль жизни. В Стамбуле еще во время учебы в академии он частенько наведывался в дом мадам Корин. Эта овдовевшая итальянка жила в Пера – европеизированном районе города. Когда Кемаля назначили военным атташе в Софии, он ей часто писал, уверяя, что в Болгарии нет настоящих красавиц, в отличие от Стамбула. При этом письма изобиловали именами встреченных там женщин, и в каждом случае обязательно подчеркивалось, что его новая знакомая ничего из себя не представляет. В числе прочих упоминалось имя немки Хильдегард, работавшей медсестрой. Уехав из Болгарии, он стал переписываться с Хильдегард. А с Корин у Кемаля первое время были не более чем отношения романтической дружбы.
После Балканских войн в Стамбуле он встретил 16-летнюю красавицу Фикрию, с которой поддерживал интимные отношения на протяжении 12 лет. Она неплохо играла на фортепиано, прекрасно умела поддерживать беседу и была искренне предана Кемалю. Фикрия могла бы стать его женой, если бы против не были его мать и сестра. Кемаль помирился с матерью, когда она порвала со вторым мужем. А Фикрия как раз приходилась отчиму Кемаля младшей сестрой. После смерти отчима Фикрия стала любовницей Кемаля. Но мать Кемаля никоим образом этого не одобряла. Она считала, что Фикрия недостаточно хороша для ее сына.
