– Ты меня слышишь?
Голос пробил меня, желание разговаривать не имелось, самолёт уже близко, зачем тратить остаток утра на беседу, когда предстоит навсегда покинуть квартиру. Я знал сегодня последний день, когда мне удастся побыть здесь.
– У тебя срочное дело, или это просто дружеский визит?
– Я хотел поговорить.
– Так и знал, что по делу, ты никогда не приходил просто так без договорённости.
Я понял, что так и было, ведь и правда, мы не навещали друг друга без повода. Да, иногда проводили семьями уикенд, но это не было настоящей причиной, именно собраться вместе, суть-то была в другом не совсем засесть дома, и совершать привычные дела, как и остальные люди. Не могу сказать, что поездки не были приятны, ведь это так и задумано, что люди в жизни нужны, но раз мы виделись буквально пару раз за год, значит нужны, но не настолько, чтобы видеться чаще.
– Прозвучала, как претензия, ты же сам говорил, что мы занятые люди, и не можем позволить себе встречаться чаще.
– Нет, это не претензия, просто констатация фактов. Так зачем ты пришёл?
Я думал, если поскорее перейти к сути, тем быстрее он уйдёт, а я брошу последний взгляд на вещи на полу и со спокойной душой уеду.
– Мне сказали, что ты собрался в путешествие.
– Так и есть.
И тут до меня дошло, он не мог знать об этом, только родители знали об этом факте, так значит это моя мать его подослала. Как умно с её стороны, зайти через друга.
– Подожди, ты что общался с моей матерью?
– Инга Константиновна мне позвонила и попросила, чтобы я узнал, как ты, ведь она не может тебе дозвониться, она переживает.
– А ты у неё кто, адвокат на побегушках? Передай ей, что я принял решение, и ничьи слова на меня не повлияют. Ах, да, и трубку я не беру не из вредности, а потому что просто нет времени, если ей так важно путь позвонит ещё раз, теперь я возьму телефон.
Не знаю, почему в моих словах появились высокопарные нотки, но это показалось даже прикольно, пусть считают, что я совсем спятил и перестанут до меня доматываться. Боже, насколько ещё нужно вырасти, чтобы люди поняли, что взрослый человек не нуждается в указаниях, но похоже если и в тридцать пять до сих пор обнаруживаются такие люди, то и в девяносто ничего не изменится.
– Да пошёл ты! Я же не из-за неё, просто беспокоюсь. Я помню, что тебе не нужны советы, я просто хочу помочь. Извини, что мы так и не сходили, и не выпили пива, ведь я сам предложил, у меня запара по работе, но тебе же теперь не понять будни рабочего человека. Не все настолько преисполнились, что могут позволить себе бросить работу.
– Я не преисполнялся, просто понял, что это не моё вот и всё. И я не в обиде. Хотя теперь мы скорее всего не скоро увидимся.
– Это ещё почему?
– У меня рейс в 13:20, и я не знаю, когда вернусь в город.
Антон верно решил, что мои слова о путешествии всего лишь сказочка, но сейчас он не мог отрицать, что я говорю правду.
– Так это ты серьёзно. Охренеть. А как же всё? Я не понимаю, что произошло… И этот бардак, мне показалось я зашёл в хлев. Я пытался тебя оправдать, убеждал, что тебе не здоровится из-за гибели жены, но это же ненормально.
Что я мог ответить, для меня всё было в порядке, лишь он один считал меня ненормальным. Нет, вру он и моя мать, они оба поверили в моё безумие. Нельзя доказывать другому свою правоту, особенно когда тебя не намеренны слушать.
– И на работе, мне коллеги рассказали, как ты обустроил кабинет перед увольнением, а я ещё не верил.
– Если не верил, почему не зашёл разувериться?
– Если бы я увидел это своими глазами, то уже не мог бы оправдывать тебя. Пойми тебе нужна серьёзная помощь, думаю ни один сеанс с психотерапевтом.
Как он был смешон. Не отрицаю, что некоторые мои действия выбивались из рамок дозволенного, но это же не означает, что у меня не всё в порядке. Я устал быть для всех правильным, надёжным. Пусть увидят и мою другую сторону, что таилась глубоко, кто ж мог знать, что и я сам только недавно узнал о ней.
– Можешь больше не беспокоиться, я здоров, и прошу покинуть мой дом, мне нужно ещё собраться, если ты не против, разумеется. Ведь вам всем нужно давать мне разрешение, если тебе так комфортнее позволь спросить, можно мне уехать?
Как же он встрепенулся, если и есть что-либо прекраснее я и не могу представить, как же весело наконец перестать быть для других комфортным. И если моей матери я и раньше позволял себе говорить не сильно приятные слова, чтобы защитить свою семью, то с друзьями такой опыт был впервые.
Антон встал разгорячённый с красным лицом, и пошёл к выходу, но напоследок бросил последнюю колкость.
– А я-то всё думал, почему Алиса больше не хочет с тобой жить, теперь всё встало на свои места.
Что он имел ввиду? Но уточнить у меня возможности не оказалось, так как друг уже вышел и скрылся за пределами квартиры.
Опять нашёлся человек, который смел вбросить нелепицу и не дать ответа. Первым человеком была Екатерина Сергеевна, но у неё были причины меня ненавидеть, я напоминал ей о кончине дочери, но зачем так поступил Антон, он что видел то, чего мне не удалось разглядеть?
Я тихо встал и направился попрощаться с квартирой, мне некогда было обдумывать бред, видно он просто разозлился на мои слова, и решил ударить по самому больному. Как бы не было печально, но теперь моя жизнь стала ещё на одного человека меньше.
Никогда не было такого, что люди уходили после того, как мы уже настроились на нужный лад, и опять произошла новизна. Да, и, если Алисы больше нет, нужно ли нам встречаться с Антоном и Ритой, они больше выступали как совместные друзья, а не мои личные, хотя с Антоном я и познакомился первым.
Он был первым, кого я встретил только, придя в фирму, Антон старше меня на два года и раньше начал свою карьеру, поэтому именно он помог мне освоиться на работе. Сначала я работал на износ и смог сравняться с ним, а потом и перегнал, хотя Антон прикладывал не меньше усилий. Не люблю хвастаться, но не смотря на весь трудоголизм Антон всегда уступал мне по находчивости, ему и в голову не могло прийти посмотреть под другим углом. Когда-то и я не отличался особым взглядом на вещи, и именно Алиса помогла мне открыть эту черту характера, как оказалось мне не занимать смекалки, если не смотреть тупо прямо, ведь всё и всегда может открыть по-разному, нужно просто распахнуть глаза. Таким образом мне удалось достичь того к чему все были мои устремления, но не добраться цели до конца, а вернуться к началу.
Начало – исход всяких начинаний, и то к чему мы рикошетим, сбившись с пути. В начале заключается основа, и там же заключается главнейшая из ошибок, мы не видим цель, то есть не так, цель-то может и есть, но не та которой на самом деле полагается быть в конце, большинство наших целей не ведут ни к чему, потому что это не истинное желание. Предугадать исход желаний не всегда бывает возможным, ведь для этого нужно обладать поистине даром прорицания. Всё в любой момент может пойти не так, но это никак не означает, что и пытаться не стоит. Просто небольшое уточнение для самого себя. Идти вперёд очень важно, и ждать подвоха не самый лучший путь, но быть готовым ко всему никогда не будет лишним, чтобы при несовпадении реальности и мечты не остановиться насовсем.
Квартира сейчас стала очень пустой, из неё откачали последние остатки жизни. Она будто горевала по владельцам, которые бросили её на произвол судьбы. Мне разбивало сердце представлять, что мой бывший дом придёт в запустение. Никто какое-то время больше не будет ходить по этим полам, сидеть на этих стульях, смотреть через эти окна. Я знал, что нахожусь в пределах этих стен в последний раз. Больше моя нога не переступит порог, и больше здесь не будет моего дыхания. Вот, что будет. А когда наступит момент для продажи, то на месте меня здесь будет ходить риелтор. Довольно абсурдное решение таким образом обрекать квартиру на моё полное отсутствие, но в этом я видел некое таинство. Чтобы покинуть старый этап и войти в новую фазу всегда приходится совершать весьма непонятные вещи, что и происходило прямо в данный момент времени. Шаг за шагом мои ноги переступали очередную комнату, глаза оглядывались по сторонам, а руки закрывали за собой дверь как бы отпуская частицу прошлого. Весь мир был впереди, а то что осталось сзади никогда не повторится. Больнее всего было закрыть две нереализованные детские комнаты. Закрывая двери этих комнат, я будто отрезал свой путь к отцовству. Не знаю почему, но теперь этот путь казался неосуществим. Мои дети ещё могли прийти в мир, но не наши совместные дети, и только мысль об этом становилась сущей пыткой, ранящей душу.
