Зоя. Ты имеешь в виду – семейную жизнь? Но для этого надо найти подходящего мужа.
Мама. А это разве так трудно? Вокруг тебя столько умных, интересных мужчин! Например, Мухин.
Зоя (с раздражением). Про Мухина, мама, ты забудь и не напоминай мне о нём!
Мама. Почему, доченька! Ведь как он ухаживал за тобой! Почему ты его отвергла?
Зоя. Во-первых, он был женат, а во-вторых, я его не люблю. А сейчас просто ненавижу! Мама, мне пора, поговорим вечером, когда я вернусь с экзамена. «История КПСС!». Боже, зачем это нужно знать учёным для открытия нового гена, например?
Мама. Не шути этим, дорогая. Для нас с папой это – святое!
Раздаётся звонок по телефону. Зоя берёт трубку, слушает. Постепенно на её лице появляется гримаса ужаса. Трубка выпадает из рук, Зоя опускается на диван. Её трясёт, она задыхается. Мама. Зоя, что с тобой, тебе плохо?
Зоя (с трудом выговаривая слова). Он убил!
Мама. Кто убил?
Зоя. Мухин! Убил! Убил… вместо меня!
Мама. Боже, что ты говоришь?
У Зои разыгрывается истерика. Мама старается привести её в чувство.
40. НОЯБРЬ 1971 ГОДА.
Загородный дом Ларисы. За окном ветер раскачивает голые ветви деревьев. Моросит дождь. В комнате тепло и уютно. За столом сидят Лариса и Зоя. Пьют вино, курят. У Зои растерянный, мрачный вид.
Лариса. Вот как он тебе отомстил: из-за него ты не поступила в аспирантуру.
Зоя. Я после этого жить не могу, не то, что аспирантура! Мне страшно. Я смотрю на свою руку, и мне кажется, что она отделяется от меня и куда-то уплывает. Всё моё тело распадается на части. Я просто схожу с ума.
Лариса. Всё пройдёт, нужно время, чтобы восстановиться после такого потрясения. Но пойми, что ты здесь не причём. Это просто совпадение.
Зоя. Да, я знаю. Но моё воображение рисует страшные картины, как будто всё это было со мной.
Лариса. Давай выпьем за то, чтобы ты скорее избавилась от этого наваждения!
Входит Альгис, весь мокрый от дождя.
Лариса. Алик, ты опять не взял зонтик? Мокрая курица!
Альгис. (смеется) Не курица, а петух! Ну, что вы такие не весёлые? А бутылку почти что приговорили! Но я принёс на всякий случай для подкрепления.
Достаёт бутылку, ставит на стол.
Зоя. Мне уже ничего не поможет.
Альгис. А вот сейчас мы посмотрим! Этот коньяк кого хочешь поставит на ноги!
Лариса. Да, сейчас это-лучшее лекарство. Понимаешь, эта история с Мухиным…
Альгис. Надо всё забыть, как страшный сон. Зоенька, мы – твои друзья, и тебе нечего бояться. Уж я тебя никому в обиду не дам. Тем более, что уже и некого бояться!
Смеётся. Зоя закрывает лицо, всхлипывает, плечи её трясутся. Она плачет как ребёнок, безутешно, горько. Лариса и Альгис её успокаивают, наливают коньяку, она выпивает. Вскоре голова Зои падает на плечо Ларисы, она засыпает. Альгис уводит Зою в спальню, Лариса стелет постель. Зою укладывают, закрывают дверь. Супруги возвращаются в гостиную.
41. ТА ЖЕ ГОСТИНАЯ.
За столом – Лариса и Альгис. Курят, тянут коньяк.
Лариса. Ты что-нибудь узнал нового? Кажется, сегодня был очередной суд? Даже Би-Би-Си передают об этом деле: чем, якобы, у нас занимаются учёные…
Альгис. Да, был суд. Мой знакомый там был.
Лариса. Ну, рассказывай! Это в голове не укладывается! Убийство века!
Альгис. Ну, вот что выяснилось, наконец. Главное, что на Зою никто и не думал покушаться.
Лариса. В этом я и не сомневалась! Просто совпадение и её больное воображение.
Альгис. Картина выяснилась такая. У начальника Мухина, доктора наук, а ныне убиенного и упакованного по всем правилам…
Лариса. Перестань паясничать, говори серьёзно!
Альгис. Да, буду серьёзно. В общем, так: этот доктор наук, приезжий светило из солнечного Баку, получил квартиру. Решили это дело отметить. Собрались у Мухина: доктор наук, его подчинённый ст. научный сотрудник Мухин и аспирант, тоже приезжий, татарин. В общем, такая «святая» троица.
Лариса. Алик, опять ты шутишь, это неуместно и глупо! Почему собрались у Мухина, а не у начальника?
Альгис. У него ещё ремонт не закончился, а у Мухина после развода квартира пустует. Стали пить. Выпили много. А потом началось! Этот «айзик» оказался ещё и гомиком!
Лариса. Первый раз слышу, чтобы у нас были гомосексуалисты!
Альгис. Есть, только у нас о них мало говорят. Вот этот гомик стал приставать к Мухину, а тот, будучи спортсменом и боксёром, не рассчитал удар и свалил его насмерть. Когда Мухин это понял, то разбудил аспиранта, они посовещались и решили скрыть следы преступления самым, что ни на есть, научным образом.
Лариса. Опять ты за свое! Ну, хватит тебе острить, будь человеком!
Альгис. Я и есть человек! Настоящий мужчина, а не эта мразь, от которой тошнит. Это надо же: променять женский прекрасный пол на скотское убожество!
Лариса. Уж это тебе не грозит, это точно! Мне только от этого не легче.
Альгис. Ну, Ларочка, тебе разве плохо от моей ненасытности, кто бы тебя любил ещё так, как я? Да, ревнив, но это же лучше, чем быть гомиком?
Лариса. Опять ты за своё! Ну, говори серьёзно, наконец!
Альгис. Так, дальше…. Давай сначала выпьем, а то боюсь, ты грохнешься в обморок. Выпивают.
Альгис. Они аккуратно расчленили тело бедного учёного, уложили в чемодан все части оного, а голову поставили вариться в кислоте на огонь. Представляешь: большая такая кастрюля, а в ней голова. Закрыли кастрюлю крышкой и пошли спать. А утром пришла бывшая жена Мухина. Ей понадобилось что-то забрать из своих вещей. Открывает дверь, всё тихо: Мухин с аспирантом спят как дети мирным сном. Из кухни чем- то попахивает. Заходит, видит, на плите что-то варится, булькает в кастрюле. Открывает крышку и видит….
Лариса. Всё! Мне плохо. Это невыносимо! Похоже на какой-то фильм ужасов! Ты это сочинил?
Альгис. Ну, Ларик, всё это произошло буквально так, как я говорю тебе, и это отражено в судебном протоколе за подписями свидетелей и потерпевших.
Лариса. Кто свидетели? Убийцы? А потерпевшие? Голова убитого, она что, ещё могла говорить?
Альгис. Да нет, не голова, а жена, которая эту голову засвидетельствовала.
Лариса. Что же жена потом сделала?
Альгис. Она разбудила спящих праведным сном расчленителей, и те с повинной пошли в милицию.
Лариса. Это какой-то кошмар! И что на суде? Что им дали?
Альгис. После предварительного следствия, когда ещё не были ясны причины убийства, т. е. гомосексуальные притязания потерпевшего, их приговорили к смертной казни. Но после пересмотра дела они получили по 20 лет тюрьмы и поселения где-то в дальних краях нашей необъятной Родины. Ну, всё, Ларик! На этом я закончу, и пойдём спать.
Ремарка: некоторые сцены из рассказа Альгиса показываются «вживую».
42. ВЕСНА 1972 ГОДА.
Комната Эммы. За столом сидят Эмма и Зоя. Эмма разливает шампанское.
Эмма. Дорогая моя! Давно мы с тобой не виделись. Я плавала по морям-океанам, у тебя тоже были свои плавания, и пострашнее, чем мои: со штормами и ураганами. Слава Богу, всё теперь успокоилось. Давай выпьем за встречу в нашей мирной гавани, где нас любят, и ничто нам не угрожает.
