– Петя… туда пилить задолбаешься. Расстояние немаленькое. Пешком минут тридцать. Не меньше. А то и побольше.

– Поверь мне, эта – доберётся. И дойдёт. Даже добежит. Мы бы с тобой не дошли, а Дашка даже не заметит. У сестры Ванечкина на лице написано, она просто как самый настоящий хулиган. Девочка, которая ведёт себя, будто очень плохой мальчик. Точно тебе говорю. Но чтоб не случилось реальной беды, мы отправим за ней того же особо умного человека, который расскажет ей про море. Чтоб он топал следом и приглядывал. Мать хватится, мол, Дашка пропала. В лагере начнется суета. И тут на сцену выходим мы. Ищем ребёнка, по уликам определяем, что она ушла на море. Бежим за ней. Потом спасаем. Но спасать необходимо именно в тот момент, когда она будет тонуть. Это тоже надо проконтролировать. И таким образом убиваем двух зайцев. У Ванечкина стресс – это первое. Он, чтоб спасти сестру, снимает блок с моих способностей. Второе – нас прощают за предыдущие косяки. Потому что мы, вроде как, герои. Класс?!

– Ну, не знаю… – Маша по-прежнему смотрела на меня с недоверием и даже с настороженностью. – Как-то все сложно… И очень относительно. В любой момент наш план может превратиться в реальную проблему.

– Ты не понимаешь? Если нас сегодня турнут из лагеря, мы до конца жизни останемся в этом чертовом времени! Причем, до конца очень короткой жизни. Хочу тебе напомнить о данном немаловажном факте. Псионики живут значительно дольше обычных людей. А сейчас мы – обычные люди. Меня могут отправить в деревню. Тебя – еще куда-нибудь. И потом, а что если спустя время, процесс станет необратим? Мы ведь этого не знаем. Что если через пару месяцев сосуд срастётся с нами намертво.

– Черт… ты прав… Мы ни хрена не знаем и можем только предполагать. – Фокина скривилась. – Тогда вопрос… Ванечкин получит стресс и возможно… я повторяю, возможно, мы сможем вернуть твои способности. А я? Со мной что? Ты очень красиво все расписал, однако, в твоем плане фигурирует только Петя Ванечкин.

– Ну, с тобой мы разберемся, когда получится у меня. – Я напрягся, стараясь не поддаться эмоциям и не отвести взгляд.

– Да ладно! – Фокина усмехнулась. – Ты думаешь, все так просто? Не забывай, кем я являюсь на самом деле. Слово дай. Слово – твое. Настоящее. Что даже когда ты получишь обратно способности, не бросишь меня гнить в этом месте и в этом теле.

Я помолчал несколько секунд. Жаль, что ей недостаточно честного пионерского, как Селёдке. Вот тут с удовольствием дал бы именно его.

– Хорошо. Мое слово у тебя есть. Обещаю, что ни при каких условиях не брошу тебя здесь.

– Отлично… так. Значит, ты останешься с матерью. Кто проводит девчонку на море?

Мы с Машей посмотрели друг на друга, а потом хором произнесли одно и то же слово.

– Мишин!

– Тук-тук… – Раздалось прямо над нашими головами.

Мы с Фокиной вылезли из листвы. Рядом с кустами стояли ее родители.

– Машенька, мы очень соскучились, но если у тебя такие важные, срочные дела, давай пока пойдём в корпус. Посмотрим спальню. Мама соберет вещи, которые нужно отвезти домой.

Маша с уважением посмотрела на отца, говорившего все это. Черт… мне нравятся данное семейство все больше и больше. Значит, в этом времени есть нормальные, разумные, очень приятные люди.

В общем, коллективным решением предложение Машиного отца было утверждено и родители Фокиной исчезли в направлении корпуса нашего отряда. А мы с девчонкой отправились на поиски Толстяка. Оказалось, найти его вообще не сложно, сложно – оторвать от еды.

Во избежание столкновения с матерью Васи, подобрались со стороны очередных кустов, и принялись активно привлекать его внимание. Просто я сразу сказал Фокиной, пока рядом сидит эта женщина, в открытую не пойду.

В итоге, промучившись минут десять, поняли, счастья не видать. Вася ничего не видит и не слышит.

– Так… ну, я попробую. – Маша выбралась задом с противоположной стороны зарослей, выпрямилась, одернула футболку, поправила шорты, а затем решительно направилась к семейству Мишиных.

Я наблюдал за происходящим со стороны. Просто в данную минуту точно не решился бы сделать две вещи. Это – оторвать Васю от курицы и оторвать гражданку Мишину от Васи. Она с таким умилением совала ему в руки еду, будто Толстяк здесь все дни умирал от голода.

Фокиной потребовалось несколько минут, представить не могу, что именно она сказала, и они с Толстяком уже трусцой бежали в сторону зарослей, где прятался я. Бежать было недалеко, но Вася даже эти пару метров преодолел с выражением страдания на лице.

Я выбрался из засады и мы отошли подальше от родителей Мишина. В двух словах объяснили Толстяку суть предстоящего мероприятия. Поначалу он пытался брыкаться, постоянно оглядывался назад и явно хотел обратно воссоединиться с курицей. Но Фокина, раскусив его план, сообщила, если мы сейчас же не совершим героическое спасение ребенка, то скоро неминуемо состоится встреча Элеоноры с родителями Мишина. И тогда ему эта курица встанет поперек горла. Причем, вовсе не в переносном смысле.

Доводы, озвученные Машей, оказали чудотворное воздействие на Василия. Он сказал, что согласен полностью с нашим планом, поэтому прямо сейчас отправится к выходу из лагеря, где будет ждать Дашку. А если получится, даже по дороге захватит Ряскина. Вдвоем они провёрнут это дело на отлично.

– Вот и прекрасно… – Я довольно потер ладоши, глядя на удаляющуюся спину Толстяка. – Слушай… А что ты сказала его родителям?

– Ой, да ничего. – Маша отмахнулась, – Сказала, что Вася всю неделю готовил для них сюрприз. Номер-выступление. И прямо сейчас это номер надо репетировать. Генеральный прогон.

– И что будет, когда они поймут, что ты их обманула? – Я оглянулся в ту сторону, где осталось семейство Мишина.

– Ванечкин, очень скоро они забудут обо всем. Если наш план удастся. Ну, а если не удастся… Тогда какая разница? Нам все равно – мандец. Шуруй к матери. Я буду рядом, ждать знака. Твоя задача ее отвлечь, чтоб девчонка сбежала.

Я кивнул Фокиной и потрусил в сторону беседки, где осталась семья Пети. Меня переполняли эмоции и самой главной из них была – надежда.

С первого дня, как только я оказался в теле Пети Ванечкина, частенько смотрел на пионеров и думал, это не люди, это просто какие-то землеройки. Вот такие ассоциации вызывали у меня подростки. И между прочим, вовсе не с пустого места.

Они постоянно наступают на одни и те же грабли. Что-то делают, отхватывают звездюлей, а потом снова идут и делают то же самое. Так вот… Похоже, заразная это хрень. Потому как я сам превратился в землеройку. Доверил участие в столь важном деле Мишину и Раскину. Хотя, кому, как не мне, знать, все, за что берутся мои товарищи, как правило, по итогу обретает совсем не те черты, которые планировались изначально. А иной раз, вообще превращается в сумасшедший дом.

Я отчего-то напрочь выкинул эту простую истину из головы. Впрочем, как оказалось, дело было доверено не только этим двоим, но об увеличившемся количестве участников нашей операции я пока не догадывался. Свято верил, все пройдёт отлично. Сейчас подтолкну Дашку к побегу, а судя по ее наглой, хитрой физиономии, это вообще не сложно. Мишин с Ряскиным проводят девчонку до пляжа. А там и мы с Фокиной нагрянем. Спасители херовы…

Но тут, конечно, надо по порядку. Ибо, как говорится, даже самая отличная идея может быть испорчена ее исполнением. А у нас и идея была – такое себе, и исполнение, прямо скажем, рукожопое.

Сначала все шло хорошо. Относительно хорошо. Мы разошлись в разные стороны и приступили к реализации задуманного.

Мишин убежал искать Антона, с которым они должны были встретить Дашку у ворот лагеря, когда та отправится в путешествие.

Я рысью рванул к беседке, справедливо полагая, что мать там, наверное, уже в панике. Сын пропал и не возвращается.

Фокина сидела в засаде, неподалеку, ожидая, когда я отвлеку родительницу Ванечкина, чтоб сестрица сбежала и пришел наш звёздный час. Начнется паника, мы кинемся на поиски ребенка.