Падение Поток страстей, сметая разум, нахлынет, упираясь в страх, и бездны запредельность разом в твоих распахнутых глазах. Стоящему на переправе осталось сделать только шаг, но лодочник, который правит, весла не удержал в руках… Пусть рухнет разом и плотина, коль поздно думать о мостах — над головою гильотиной мгновенье отсекает страх. И дух, томимый смертной мукой, из плена вырвется тогда — ступенью за ступень – к разлуке. Разлука эта навсегда. Одиночество
Одиноким от Одиночества отвернуться так страшно к себе — зеркала перебить захочется отраженьям, снующим в толпе. И пророками без пророчества от рожденья до судного дня, друг без друга задрогшим корчиться, у снедающего их огня. Пусть Гордыня – Ее Высочество, — Пренасытившись властью во-сласть, разобьется об одиночество: – «…отраженья взлетают, чтоб пасть…» Престол одиночества Здесь стол нам накрыт одиночества пирный… Кто зван, но не избран, тот ждет до поры. И вот я увенчан короной порфирной, блакитные мне преподносят дары. Расставлены в круг дерзновенные свечи, и свет посвященья престол озарил — свершается царственно таинство встречи, и свитки времен прошептали – «Бери!» Сломать в исполненье Закона печати послал мне надежду архангел любви… утешила скорбью… омыла печалью и чашу терпенья дала: – «Пригуби!» – С тобой неустанно я буду молиться о том сокровенном, что в сердце храним. Поверь! Есть любовь, что безмерно томится среди одиноких пред Вечно Одним… Скит Скитаясь в поисках приюта, стучимся в двери, где не ждут. Кричим глухим: – «Откройте, люди!» Слепые дверь не отопрут… И, оказавшись за порогом с душой пустою и сумой, бредем, скитаясь, по дорогам, сменяв на корку компас свой. Кто проклял души в одночасье, в скит одиночества собрав, мир грешный разделил на части и части эти разметал? На перекрестках двух желаний, на перепутье трех дорог, из невозможных сочетаний то зданье выстроить кто смог — из сочетания Надежды, что мертвой тенью у Любви с незрячей Верой?.. – «Пусть невежды сбивают ноги до крови!» Так, мы, невольники свободы, обетованной ждем земли, гордыни груз неся сквозь годы: – «Вот скарб сей жалкий… Донесли!» Цикута Вкусив в цикуте времени забвенья скорый яд, свободные от бремени теперь как брату брат. Их лица отрешенные спокойствия полны — ведь памяти лишенные пред судьями равны. И потому, как ангелы, и в помыслах чисты, что писаные набело страницы книг пусты. В юдоли безысходности затихнут их шаги — в одеждах белых полностью одетые наги. Но ветром занесенные за грань добра и зла, там, огнем опаленные, расправят вновь крыла… Оставленный до времени да расцветает сад — свободные от бремени вернулись… Кто им рад? Упованье От свитка к свитку в океане света средь зыбких волн стремит свой бег волна — неразличимы Бога письмена, и тайне этой не найти ответа. Извне войдя, вовне нести отметы в грехе рожденных – смертных бремена… В плероме вечности все сущи имена — дай Бог вернуться в белое одетым! И если есть иные берега, обереги нас, Отче, от греха, в мир огненный направь сердец желанья! Мятежный дух, очищенный огнем, в тебе пребудет присно вся во всем — сна утлый челн, хранимый упованьем… Благодать Рвут небеса смятенья грозы, сомненья боль саднит занозой — взыскуя веру, должно ждать… Прольются благостыни слезы — очес превоплотятся грезы и явят Веры благодать. Не отводи от неба взгляда огнем терзаемый, иль хладом — дождись – забрезжит свет… как знать — когда и звать уже не надо, когда нет даже тени рядом, придет Надежды благодать. Во мраке воспылают свечи — душа к душе летит навстречу, стремясь и время обогнать. Надейся! Верь! Свершится встреча — ей будет каждый миг отмечен, — прими Любовь, как благодать!.. …Когда нас трубный глас разбудит, душа с душой вовек пребудет — нам не дано час оный знать… Любовь по вере всех рассудит — когда и времени не будет, смиренья примем благодать… |
