В далёкие времена, когда огромные материки ещё были единым целым, а в пучинах тёмных вод обитали морские гиганты, на клочке земли, почти у самого края света, опутанное холодными льдами, жило и процветало одно маленькое поселение. Здесь все знали друг друга буквально с пелёнок. Даже странники не забредали в столь суровые места уже много десятилетий. Ни плодородных земель, ни драгоценных металлов не было в этих краях, поэтому и не было нужды иноземным кланам стремиться сюда на разведку. Десять месяцев в году тут царила зима, и далеко не каждый пришелец осмелился бы остановиться в этой ледяной пустыне даже на одну ночь. На всю деревню имелась лишь одна широкая каменистая дорога, ведущая от хижины старейшины и до седых равнин, недалеко от которых возвышался спящий вулкан. Его кратер уже тысячу с лишним лет был завален снегом. Здешние охотники часто поднимались на нижние его ярусы в поисках пушного зверя. Оттуда одинаково хорошо просматривалась и снежная пустыня, и худой лесок, раскинувшийся неровной полосой близ селения. А у самого его берега, если хорошенько присмотреться, виднелся частично утопавший в холодной воде большой каменный идол. На его вершине, скрытое от любопытных глаз, было высечено лицо. Кто был этот человек? И человек ли? Никто уже не помнил. Теперь местные рыбаки использовали древнюю статую лишь для привязи своих лодок. Однако вечерами, когда солнце, редкий для этих мест гость, бросало на каменное изваяние бледные лучи, глазницы, обычно холодные и бесстрастные, приобретали несколько иное выражение. Взгляд идола становился осознанным, словно указывая на чудесные сокровища, запрятанные далёкими предками много веков назад в снежной пустыне. Так, по крайней мере, фантазировала одна маленькая девочка, часами бродившая вдоль берега. Она знала все местные легенды наизусть. И самой её любимой была история о первых людях.

– Много веков назад, – с выражением шептала она себе по нос, – на месте поселения расстилалась безжизненная пустыня, и не было ей конца. Холодный северный ветер был единственным её хозяином. Но в одну ночь всё изменилось. Разверзлись небеса, и на промёрзшую землю спустилось невероятной красоты сияние. Оно не было ни Солнцем, ни Луною, не имело чёткой формы и цвета. Сияние двигалось, словно живое. Переливающиеся цветные лучи пульсировали, будто вдыхая и выдыхая морозный воздух. Это магическое облако опускалось всё ниже и ниже, к самой земле. И вдруг, сверкнув яркой вспышкой напоследок, растаяло, словно его и не было вовсе. А на том месте, где исчезло оно, остались, держась рука об руку, два человека.

Много счастливых часов провела эта малышка, рассматривая с берега загадочный древний камень. И, как часто это бывает с детьми, она мечтала. Мечтала ярко и смело, как, пожалуй, не умел этого ни один здешний ребёнок. Жизнь вокруг вообще казалась ей весьма унылой и однообразной. Куда больше её впечатляли легенды о древних людях-гигантах, под чьими сильными ногами трескалась промёрзшая земля. Все эти истории когда-то она узнала от старейшины Дис. Обладавшая непререкаемым авторитетом, та лечила больных, проводила большинство священных обрядов, а порой вытворяла такое, чего никто из очевидцев даже и пересказать толком не мог. Поговаривали, что этой шаманке даже под силу лишить рассудка здорового человека, если тот убьёт или причинит вред кому-нибудь из близких. Никто точно не знал, сколько ей лет. Сухая и сморщенная, Дис походила на дряхлый пень и на старого филина одновременно. Ещё от птицы у неё были огромные светло-карие глаза и крючковатый нос. Фрейя, так звали девочку, испытывала по отношению к старухе смешанные чувства. С одной стороны, она была для неё настоящим кладезем легенд и древних сказаний, с другой – её старческая немощь, морщинистое лицо и хищный взгляд попросту пугали. Поэтому по дороге домой, проходя мимо хижины старейшины, девочка всегда невольно ускоряла шаг.

Раз в год, в день зимнего солнцестояния, совершалось паломничество, для которого отбирали девять здоровых и хорошо сложенных детей. Нарядно одевшись, они, под предводительством мудрейшей Дис, отправлялись в священную пещеру, чтобы поднести духам оленьей крови в благодарность за процветание и защиту деревни. Пещера эта находилась как раз на одном из низших выступов вулкана. В год, когда Фрейе исполнилось десять лет, она оказалась в числе таких счастливчиков и впервые отправилась к загадочной пещере. Вместе с ней были избраны: соседский мальчик Кари, здоровяк Бард, красавица Мани, зеленоглазая Эрла, тройняшки Лофт, Лави и Локи, а также тихоня Лейви. Последний являлся внебрачным сыном Лодина от Лильи. Хоть в здешних краях подобное и не принято, однако исключения всё же случаются. Тихий, почти незаметный Лейви был середняком во всём: в учении, по физическим параметрам, в природных дарованиях. Таких обычно не замечают и никаких выдающихся свершений от них не ждут. Лишь его присутствие в числе избранных вызывало у Фрейи вопросы. Озорники тройняшки были законнорожденными сыновьями Лодина от Льот и приходились ему сводными братьями. Ребята практически не общались и вообще старались держаться друг от друга подальше. Они были ровесниками, да ещё к тому же все четверо сильно походили на отца, поэтому их родство ни для кого не являлось секретом, хоть в открытую это и не обсуждалось. Однако Лейви достались мамины глаза и характер, что выгодно выделяло его среди детей Лодина.

– Раньше, когда даже ваших родителей ещё не было на свете, – неспешно начала свой рассказ Дис. – Я точно так же отводила в пещеру детей, а возвращалась одна.

– Но почему? – потупившись, спросил Кари, идущий в паре с Фрейей.

– Потому что раньше в дар духам подносили вовсе не оленью кровь.

Среди детей началось взволнованное перешёптывание. Несколько ребят с надеждой оборачивались в сторону деревни, которая ещё виднелась сквозь пушистые ели.

– Нечего бояться, – вновь заговорила старуха. – Мы оставим кувшины у заваленного камнями входа и разведём священный огонь, чтобы почтить их память.

– Кого? Детей? – раздался с конца колонны робкий голосок Мани.

– Духов!

Но, вопреки всем ожиданиям, священная пещера жестоко разочаровала Фрейю. Никаких разбросанных костей или кровавых отпечатков рук на камнях, которые она себе так живо представляла всю дорогу, не было там и в помине. Взглянув на пещеру один раз, девочка тут же потеряла к ней всякий интерес. Тем более что вход действительно был доверху завален большими камнями. Окажись она здесь по своей воле, никогда бы не подумала, что перед ней та самая, всеми почитаемая, пещера духов.

– Рассаживайтесь вокруг кострища, – велела Дис.

Не мешкая, дети послушно уселись на девять поросших мхом камней. Огонь зажёгся будто сам собой. И лишь от внимательного взгляда Фрейи не ускользнуло едва заметное движение костлявых пальцев старейшины.

– Слышите? – начались перешёптывания. – Что-то бурлит!

Но прислушаться как следует детям так и не удалось, поскольку Дис, накинув на себя капюшон в виде птичьей головы, начала древний ритуал. Описывая один круг за другим, старуха без остановки выкрикивала непонятные слова. И, проходя за спинами ребят, глухо ударяла в бубен. Наконец бурлящий звук стал настолько громким, что даже крики шаманки не могли его заглушить. Затем, содрогаясь от ужаса, дети увидели, как к их ногам подползают маленькие ручейки крови. И хотя никаких конкретных указаний Дис им не давала, они попросту боялись обернуться на пещеру, чтобы удовлетворить любопытство. Дети не видели даже друг друга. Жаркое пламя увеличивалось с каждым ударом бубна и уже достигло невиданных размеров. Оно росло ввысь, постепенно заполняя всё небо. Кругом витал неприятный запах нагревшейся крови и копоти. От него жутко клонило в сон. Последним, что запомнила Фрейя, стала её собственная тень, которая, напитавшись жертвенной кровью, отделилась от тела и птицей взмыла ввысь.       О том, что случилось потом, поведать не так-то просто. Хотя бы потому, что все дети запомнили разное. К примеру, Бард утверждал, что побывал в сказочной красоты замке, богатого убранства которого хватило бы на всю деревню. Мани и Эрла поведали о чёрном дереве, ветви которого были кривые и цепкие, словно когти хищного зверя. Из-за их сбивчивого рассказа было трудно определить: то ли дерево гналось за ними, то ли они за деревом. Шумные тройняшки наперебой тараторили про какую-то диковинную игру, но в чём она конкретно заключалась, никто так и не понял. Кари вообще не смог вымолвить ни слова, захлёбываясь слезами, он беспрерывно звал мать. Один лишь Лейви по-настоящему поразил всех, сказав, что вообще ничего не увидел. Фрейе же почудилось, словно она летела, стремительно рассекая белыми крыльями снежную пустыню.