– Я же той розой палец уколола. И она сказала: «Пусть роза вас свяжет. Кто так же до крови уколется ею, тот и примет тебя в свою семью». А старик себе шипом руку чуть не насквозь проткнул!

– Эй, ну вот, только успокоились – и опять плакать. Может, фея как раз пожалела вас, что пожилого жениха вам сюда приманила?

– Пожалела?!

– Ну, да! Старики-то в этих делах зрячее молодых. Они жили достаточно долго и знают, что не след судить по лицу. Авось, как раз он-то и сумеет разглядеть за обликом вашим…

– Няня, а я?! Я же молодая! Что сумею разглядеть за обликом мерзкого старикашки я?

В столовую робко заглянул привратник и позвал:

– Виллеми́на!

– Что случилось, Ка́рел?

Увидев госпожу, он смутился:

– Всадник у ворот. Пущать?

– Старый? – обернулась к нему заплаканная Руз.

– Отчего же старый, госпожа? Молодой.

– А… собой хорош, или так себе?

– Хорош! Весь белый, ни пятнышка, а грива…

– Да не конь, всадник!

– Ну, я в этих делах не смыслю! – развёл руками Карел.

– Ишь, побежала! – проворчала старая Анук, неся поднос с нетронутыми булочками обратно на кухню. – Почтенный человек ей, видите ли, «мерзкий старикашка». Сама-то давно в зеркало на себя глядела? Надо, кстати, ему булочек послать. Андрис!

– Чего тебе, Анук?

– Отнеси-ка булочек в башню.

– А сама чего?

– Мне ещё ужин готовить, а ты хочешь, чтобы я по лестницам бегала? Или чтоб почтенный человек от голода мучился, потому что тебе лень лишние две-три ступеньки пройти?

– Почтенный? Госпожу ограбить хотел. Где ж почтенный?

– Да откуда ему было знать, что роза волшебная? Сорви он цветок с любого другого куста, ни тебе, ни самой госпоже и дела не было бы. Разве ж это воровство? А за факелы он и вовсе денег оставил.

– И то верно. Ладно, Анук, давай булочки, отнесу. И это… винца бы бутылочку, а? Сколько страху человек натерпелся!

– А донесёшь винцо-то?

– Да ты что, Анук, меня не знаешь?

– Вот то-то и оно, что знаю.

~~~

Благородный Зэоду́р, сын королевского советника Коенрада, начинал терять терпение. Мало того, что отец неправильно объяснил, как доехать до запретного замка, и Зэодур полдня проплутал по лесам, пока нашёл дорогу, так ещё и обратно придётся ехать в кромешной тьме. Сколько он уже стучит в эти треклятые ворота? Видно же – замок заброшен. Нет там никакой принцессы. И вообще никого нет…

– Иду, иду! Кто вы, господин мой? Зачем к нам пожаловали?

– Меня зовут Зэодур. Я приехал спасти принцессу Руз от заклятия злой феи.

– Отворяю.

Зэодур гордо въехал во двор, ловко соскочил с коня и небрежно бросил поводья старику, открывшему ворота.

Навстречу ему кинулась Руз.

– Ты правда ко мне? Как же это замечательно! Я…

Переменившийся в лице красавец Зэодур отступил на полшага и ошарашенно спросил:

– Ты Руз?

– Да, но если ты слышал о заклятии, то должен знать, что как только ты меня поцелуешь…

– Я… прости!

Отобрав у Карела поводья, Зэодур вскочил в седло и пришпорил коня. Скакать ночью по лесной дороге уже не казалось ему таким ужасным.

~~~

Услышав стук в дверь, Джорен удивился. А ещё больше удивился вопросу:

– Можно?

– Давно это тюремщики спрашивают у пленников, можно ли им войти?

– Ну, какой же я тюремщик? – ногой придерживая полуоткрытую дверь и поднимая с пола поднос с ароматными булочками, бутылкой вина и двумя кружками, сказал Андрис. – Перекусить вот принёс.

Андрис назвал себя, разлил вино по кружкам и спросил, как звать-величать новоиспечённого пленника.

Но только они собрались выпить за знакомство, как замок затрясло от оглушительного рева. Джорен вздрогнул и чуть не уронил кружку. Андрис же лишь вздохнул и посмотрел на Джорена с одобрением:

– А ты смелый! Я когда первый раз это услышал, штаны обмочил. Только ради Гра́тии и согласился здесь остаться.

– Извини, я здесь никого не знаю. Кто такая Гратия?

– Жена моя. Личная горничная госпожи. Они с Виллеминой, нянькой госпожи то есть, с пелёнок с ней возятся, и когда несчастье случилось, так и не захотели с ней расстаться. Ну, и я с Гратией остался.

– А кто ваша госпожа?

– Принцесса Руз, конечно!

– Она жива?!

– Ещё как жива. Да ты ж и сам её видал!

Всё ещё ничего не понимая, Джорен покачал головой.

– Никого я здесь не видал, кроме тебя и чудовища, которое меня сюда приволокло.

Отхлебнув из кружки добрый глоток вина, Андрис повёл рассказ.

– Давай-ка я тебе лучше всё по порядку поведаю. Любили нашу принцессу в детстве. Все любили. Для отца с матерью долгожданное дитё единственное. Для Виллемины – воспоминание о том, какими были её собственные дочери, пока были малы. Для Гратии и вовсе единственная отрада. Нам-то с ней Господь детей не дал… Ну, в общем, любили они принцессу Руз так, что избаловали хуже некуда. В десять лет девчонка была своенравной и капризной. Чуть что не по её – в крик. А как-то раз, когда король Ди́дерик и королева Алеи́да приехали с дочерью отдохнуть в этот самый замок, явилась к ним в гости крёстная королевы, самая настоящая фея. И привезла в дар розу, какую ты сегодня срезал. А принцесса увидела розу, да как схватит! И укололась об острый шип. Девчонка в рёв, Виллемина с королевой запричитали, а король растерялся, глянул на фею, да по её лицу и понял, что проколотый палец – ерунда, по сравнению с тем, что сейчас может быть. Отстранил он и королеву, и Виллемину. И говорит, строго так: «Благодари за подарок, дочь!» А та ни в какую! Как пошла обзывать фею грязными словами – откуда только нахваталась? Вот фея её и наказала. Обратила в… то, что ты сегодня видел.

– Это чудище… – ахнул Джорен.

– И есть принцесса Руз, – кивнул Андрис. – А розу, уколовшую принцессу, фея воткнула в землю у ворот и сказала, что на этом месте вырастет куст и принцесса будет жить до тех пор, пока остаётся хотя бы один живой лепесток хотя бы на одной розе с того куста.

– Он больше цвести не будет, – нахмурился Джорен. – Я потому и срезал с него розу…

– Да зачем тебе вообще эта роза понадобилась? Для дочки что ли?

Сговорились они все? Опять дочка!

– Садовник я. Хотел у себя в саду вырастить такие розы.

– А! Ну, тогда понятно, – протянул Андрис. – Но всё равно бы ничего не вышло. Куст-то волшебный. И цвести будет ещё. Один, последний раз. В первый год он дал восемь цветков, во второй – семь. Сейчас, стало быть, два, а на будущий год останется один. И когда он под своим колпаком уронит последний лепесток…

– Каким ещё колпаком? – не понял Джорен.

– Тем, что фея оставила. Стеклянный такой колпак. А откуда, ты думаешь, у него зимой живые лепестки? В конце осени Карел, привратник наш, срезает одну розу, и госпожа ставит её под колпак, а к весне, когда у ней последний лепесток опадает, как раз новые бутоны и распускаются. Ну, и выходит, что ты дней на пять раньше срока розу срезал. Если она дольше обычного не простоит, или если последний бутон весной раньше не зацветёт, то принцесса до лета не доживёт. А тогда и нам всем конец. Король Дидерик хоть и добр, но за единственное дитя всех нас палачу отдаст. Впрочем, годом раньше, годом позже – какая разница?

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.