В инсценировке или способе убийства нет ничего, что указывало бы на современного или викторианского убийцу. Мне придется провести более тщательный анализ, когда у меня будет бумага и ручка. Я не привыкла к мысленному анализу.

Что насчет пыток? Тоже нет. Старое доброе «шило под ногти» датируется, по крайней мере, тринадцатым веком, судя по книге, которую мне одолжил Грей. И я расследовала дело шестимесячной давности, где использовали такую пытку. Это не дает зацепку относительно того из какого века убийца. Хотя…

Я сажусь в постели.

Вода, обнаруженная Греем в легких Эванса, в сочетании с повреждением легких и следами фиксации предполагает пытку водой. Я такое видела, да и знакомые копы говорят, что в основном это началось после новостей о таких пытках в заливе Гуантанамо. Это бескровный и эффективный метод пытки. Один только МакКриди рассмеялся. Лить воду на лицо? Каким образом это могло быть пыткой? Любой, кто хоть раз попадал под воду, знает насколько это ужасно. Даже если ваш мозг понимает, что вы не утонете, ваше тело реагирует первобытной паникой.

Грей не закатывал глаза так сильно, как МакКриди, но тоже отмахнулся от этого предположения. Означает ли это, что пытка водой является современным методом пыток? Почти наверняка нет. Если и есть способ устрашить другого человека, то кто-то нашел его тысячелетия назад. Тем не менее, недоверие Грея и МакКриди в сочетании с мнением всех, кто искал в интернете «пытка водой» после инцидента в заливе Гуантанамо, говорит мне, что это не то же самое, что втыкать щепу под ногти. Это не то, что они могли бы прочесть в книге или новостной статье. Но если вы современный убийца, ищущий бескровных пыток? В этом случае пытка водой заняла бы первое место в вашем списке.

Если это тот же самый убийца, то мне нужно подумать о другом. О кое-чем, что я забыла, будучи захваченной вероятностью того, что я доставила современного убийцу в викторианскую Шотландию.

Я попала в тело Катрионы, когда ее душил потенциальный убийца. Логично предположить, что мой потенциальный убийца оказался там же?

В теле убийцы Катрионы.

Найди его, кем бы он ни был, и ты поймаешь убийцу-ворона.

Следующее утро начинается, как и ожидалось. Алисе поручено отнести Грею завтрак, то есть я остаюсь в своей собачей конуре, как провинившийся щенок. Затем он уходит на работу, а я убираю его спальню. Айла уходит еще до завтрака на какое-то мероприятие.

Я убираюсь в спальне Грея, в голове прорабатывая последствия моей теории, когда безошибочно распознаю его шаги на лестнице. Он торопится, и я оглядываюсь по сторонам, чувствуя странное желание спрятаться, как будто меня собираются поймать там, где я не должна быть. Но я все же продолжаю вытирать пыль, предполагая, что он забежит, схватит то, что ему нужно, и снова выбежит. Вместо этого он останавливается в дверях.

— Ты, — говорит он.

— Да, я вытираю пыль в вашей комнате, сэр. Мне не сказали, что мне не следует…

— Я тебя везде искал. Идем.

Он нетерпеливо взмахивает рукой в сторону двери. Я колеблюсь секунду, но этого достаточно, чтобы заставить его крикнуть:

— Катриона!

— Иду, сэр.

Он почти сбегает по лестнице вниз, и я думаю, что мы идем в похоронное бюро, но вместо этого он открывает заднюю дверь. Я ломаю голову, пытаясь вспомнить, что могла забыть сделать во дворе, но этой частью занимается Саймон и садовник, работающий неполный рабочий день, мистер Талл.

Когда из конюшни появляется карета, Грей ворчит и машет мне рукой.

— Сэр? Если мы уходим, мне нужно сменить сапоги и надеть пальто.

Его взгляд я читаю как: «Только не это». Не то, чтобы меня слишком волновало то, что я запачкаю грязью домашнюю обувь. Меня пугает волнует предчувствие, холодком пробегающее по моей спине.

Айла уехала, а Грей вдруг захотел прокатиться со мной в карете. Неужели он уволит меня, пока сестры нет дома, а сам скажет, что я уволилась?

— В карету, Катриона, — это явный приказ, — сейчас же. У нас мало времени.

Мало времени до возвращения Айлы?

Я хочу настоять на том, чтобы все-таки надеть пальто, в надежде потянуть время, но Грей уже держит дверь кареты, и его выражение лица говорит о том, что даже двухминутная задержка выведет его из себя.

Я забираюсь внутрь. Грей называет адрес Саймону, и мы уезжаем.

Когда мы съезжаем с Принсес-стрит в узкие переулки Старого города, я с тревогой смотрю на Грея.

— Могу я спросить, куда вы меня везете, сэр?

Он не отвечает. Кажется, даже не слышит. Он смотрит на улицу и хмурится. Затем обращается к Саймону, сообщая ему, где нас высадить.

— Доктор Грей? — я вновь делаю попытку.

Он резко поворачивается ко мне.

— Опиши человека, который напал на тебя, пожалуйста.

— Ч-что?

Его бровь выгибается, указывая на нетерпение.

— Нападение прошлой ночью. Ты думаешь, что это мог быть тот же человек, который напал на тебя в первый раз?

Я колеблюсь. Да, это тот же самый нападающий, в каком-то смысле, но я уже говорила, что не помню своего нападающего в первый раз. Я хочу сказать ему, что это тот же самый парень, чтобы он знал, что преступления связаны. Но что, если он проверяет меня? Проверяет, изменю ли я показания о первом нападавшем?

Я медленно отвечаю.

— Если в тот первый раз и видела нападающего, то я этого не помню.

Он наклоняется вперед.

— Это может быть один и тот же человек?

— Я… я не исключаю такой возможности, сэр. На меня напали в переулке и душили. Этот человек пытался сделать то же самое, но с помощью веревки. Если это был тот же убийца, он мог понять, что это более эффективно, чем душить руками.

Он откидывается на сиденье и погружается в свои мысли. Проходит не менее двух минут, прежде чем он резко спрашивает:

— Опиши последнего нападавшего.

— Он был одет полностью в черное, включая какую-то маску.

— Как театральная маска?

Я качаю головой.

— Это была черная ткань прорезями для глаз и, предположительно, для рта, хотя было слишком темно, чтобы я могла это разобрать. Из-за темноты я не смогла разглядеть цвет его глаз. На нем была черная маска, пальто, похожее на плащ, черная рубашка и брюки. Мужчина. Рост от пяти футов восьми до пяти футов девяти дюймов. Одиннадцать или двенадцать фунтов.

— Это довольно точно.

Проклятье. Меньше полицейского, больше домработницы.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить:

— Я уверена, что это тот человек, которого вы ищете. Убийца-ворон.

Я ожидаю, что он начнет спорить или обвинять в обмане, но не собираюсь сдаваться. Я скорее нанесу ущерб своим отношениям с Греем нежели поврежу расследованию.

Но он не обвиняет меня, только что-то ворчит себе под нос. Затем говорит Саймону остановить карету у обочины, и мы выходим.

Я оглядываюсь вокруг. Это оживленная улица, замок возвышается над скалистым холмом позади нас. Слева от себя я вижу вывеску, которая заставляет меня остановится, потому что вижу на ней свою собственную фамилию. Это вывеска Джеймса Аткинсона, столяра, рекламирующего свои услуги по изготовлению столярных изделий. Это грубое каменное здание кажется полуразрушенным, но с новой крышей. Рекламные листовки покрывают одну часть стены.

Я все еще разглядываю окрестности, когда понимаю, что потеряла своего хозяина. Он быстро идет по узкой дороге, и я бросаюсь к нему. Как только догоняю его, он говорит, словно не заметив моего исчезновения.

— Опиши перо.

— Какое…?

— Павлинье перо, — нетерпеливо уточняет он.

— Точно. Оно выглядела как…, - я замолкаю, прежде чем сказать, что оно выглядело как павлинье перо. — Оно было коротко обрезано. Чтобы поместилось в пиджак, я полагаю. Меньше фута длиной. В основном это был глаз, и он было немного потрепанным. Но цвета были очень яркие.

— Опиши.

— Цвета? — я вспоминаю образ. — Зеленый и синий с оранжевым глазом. Это выглядело лишком красочно. Неестественно.

— Павлиньи перья обычно такие и есть.