Она рассмеялась.

— Ты боялся ее?

— Очень, — ухмыльнулся я. Я рассказал Елене, как ее мама смотрела на меня в ее последний год. Ходило так много слухов о том, почему она была в такой депрессии, но я знал, что это потому, что ей пришлось отдать Елену, когда я увидел ее в первый раз.

— Что она хотела, чтобы ты делала в этих снах?

— Отправилась в Аккерский лес. Я просто тогда этого не знала.

— И ты действительно понятия не имела, почему она тебе снится?

— Нет, так что я понимаю, что значит «бояться ее», Блейк. Она была просто отвратительна по отношению ко мне. Заставляла меня идти в тот лес, но теперь я знаю, что она только хотела, чтобы я узнала, кто я такая, и что должна делать. После того, как я обнаружила это, мне приснился последний сон о ней. Она больше не была такой страшной.

Слезы задержались в ее глазах, она сделала глубокий вдох, и они исчезли.

— Жаль, что ты не узнала ее.

— Я часто задаюсь вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы Горан не предал их.

— Ты была бы избалованным ребенком, это точно.

Она игриво хлопнула меня по плечу.

— Ты этого не знаешь. Я могла бы быть такой же, как мой отец. Каким он был, кроме как просто Величайшим королем?

— Величественным, Елена. — Я усмехнулся. — Он всегда был в нашей жизни. Я помню, каким добрым он был, всегда улыбался и гладил меня по голове, часами смотрел, просто играл со мной. У него было большое сердце. Трудно по-настоящему нарисовать тебе картину того, кем был твой отец. Он был похож на дракона во многих отношениях. Он сильно любил свой народ, он проявлял сострадание, он справлялся с вещами таким образом, что все просто влюблялись в него как в своего короля. И мой отец всегда был рядом с ним. Твой отец во многом повлиял на моего. Мы потеряли моего отца, когда умер твой. — Что ж, он этого не сделал. Она поняла, что я имел в виду.

Мне хотелось спросить ее, почему он не хотел, чтобы мы его спасали.

— Раньше мне тоже снился Брайан, — сказала Елена. — Я принимала форму другого Солнечного Взрыва и убивала его в своих снах. Я всегда просыпалась как раз в тот момент, когда Джордж разрывал меня на части.

— Тебе это снилось?

Она кивнула.

— Это всего лишь сон, Блейк.

— Именно так умер Брайан, Елена. Другой Солнечный Взрыв убил его, а потом Джордж убил ее. Она была женщиной.

— Правда?

— Срань господня, ты могущественна. Видишь вещи, о которых не должна иметь ни малейшего представления. Что еще тебе снилось?

— Только Саадедин. Они были такими милыми, когда мы за ними присматривали, а теперь мы должны убить монстра, которым они стали. Это несправедливо.

— Знаю. Элементали не узнают, что это ты, Елена, так что, что бы ты ни замышляла в своей голове, пытаясь очаровать их, не делай этого, пожалуйста.

Она снова рассмеялась.

— Это было просто так, никаких других снов, — сказала она.

— Ты должна сказать мне, если у тебя появятся другие, пожалуйста. Это может что-то значить.

— Вещие сны? — Она улыбнулась.

— Да, вещие сны.

Молчание затянулось, и я задумался, стоит ли мне рассказать ей о моем собственном вещем сне.

Я вздохнул.

— Что?

— Раньше ты мне тоже снилась. Ну, ты не была похожа на себя в моих снах, но ты была там.

— Что? — Она пошутила, и я усмехнулся.

— Я ничего не выдумываю. Ты выглядела совершенно по-другому. Это началось задолго до того, как Мэтт привез тебя сюда. Сначала я понятия не имел, кто эта девушка. Честно говоря, это меня пугало. И потом, чем больше я грезил о ней, тем больше понимал, что это значит. И тем больше мне хотелось видеть ее во сне. — Я посмотрел на нее.

— Ты уверен, что это была я?

— Да, — улыбнулся я.

— Когда ты пришла, я был таким идиотом. — Я покачал головой. — Это было сразу после того, как я выбросил Люциана из окна, еще больше погрузился в свою тьму и больше не хотел иметь ничего общего со светом. Тьма вызывала привыкание. Она больше не снилась мне так часто, как я хотел, но когда снилась, — я вздохнул, — это чертовски сбивало меня с толку. — Я полуулыбнулся. — Это был путеводный сон, похожий на то, как твоя мать пыталась направить тебя к поиску истины. Она тоже помогла мне открыть глаза и перестать быть слепым. Она серьезно разозлилась на меня во время стадии тупика.

Елена рассмеялась.

— Ладно, теперь я знаю, что это была не я.

— Ты была более чем зла на меня, Елена, на том этапе.

— Не по этой причине, Блейк.

— Тогда почему ты хотела, чтобы я был твоим драконом?

Она фыркнула.

— Думаю, это было потому, что все этого хотели. Когда твой отец выполнял твои обязанности, часть меня видела в нем своего дракона. Было приятно быть частью чего-то. И думаю, это передалось по наследству. — Она усмехнулась.

— Я бы легко освободила тебя, но они все снова и снова останавливали меня.

Я вздохнул.

— И я продолжал настаивать, ты, наконец, сделала это, и теперь я не слышу твоих мыслей.

— Я рада, что ты не можешь, — тихо сказала она.

Я усмехнулся.

— Ты действительно это имеешь в виду?

— Да. На данный момент все еще немного запутано, и все, что произошло за последние несколько месяцев, я боюсь, что если ты свяжешься с этим, то снова можешь погрузиться во тьму.

Я улыбнулся.

— Не думаю, что это больше возможно. Я стал слабаком.

Она рассмеялась.

— Сомневаюсь, что они сказали бы это тебе в лицо.

— Это была ты в том сне, Елена. Тогда я просто не мог этого видеть из-за своей тьмы, но когда ты освободила меня, сны изменились. Девушка ушла, та, которую я привык видеть, и ее заменила ты, во всех снах.

Я снова прикоснулся к ее руке и мягко потер верхнюю часть.

— Я тебе действительно снилась?

— Да, я был просто идиотом или недостаточно умен, чтобы понять это.

— Итак, мы не так уж сильно отличаемся друг от друга, когда нам обоим снятся вещие сны.

— Не все твои сны являются вещими, Елена. Саадедин посвящен будущему, как и Брайан. Даже если они снились после того, как это произошло. Думаю, дар Лунного Удара проснулся в тебе быстрее, чем во мне.

— Это один из способов взглянуть на это.

— Другого выхода нет, — сказал я.

— Есть. — Она улыбнулась. — Я первоклассный урод.

Я усмехнулся.

— Если ты урод, то и я тоже. И обещаю тебе, что я не урод. Так что и ты тоже.

Потом мы говорили об Эмануэле. Я рассказал ей все о том, как мы проводили время вместе, разыскивая ее.

— Я обнаружил, что могу забирать боль у другого дракона и исцелять ее сам с помощью Эмануэля. Однажды он был серьезно ранен. Его чешуя сгорела, когда он пытался угнаться за мной, и он разбился. Я нашел его, и левая сторона его тела была полностью изуродована. Я знал, что это из-за меня, поэтому пожелал этого. Если бы я знал, что боль будет такой сильной, я бы не перенес ее, но я исцелился.

— Ты сделал это и для Эмануэля тоже?

— Да, после всего, что он сделал для меня, это было самое малое, что я мог сделать для него, Елена. Он столько раз спасал мне жизнь.

Затем мы заговорили о моем отце, и она слушала с нетерпением. Я рассказал ей все о Лиге Драконов и о том, что он собирается начать снова.

— Ты когда-нибудь бывал на другой стороне?

— Когда был маленьким. Китай был неравнодушен к Рубикону и до сих пор неравнодушен.

— Они знают?

— Как думаешь, Елена, почему мы так хорошо разбираемся в их культуре? Они выросли на историях о Пейе.

Я сказал ей, как это было потрясающе, настоящий стимул для самомнения, и пообещал однажды, что вернусь к ним в своей человеческой форме, но так и не сделал этого.

Ночь пролетела так быстро, и мы говорили обо всем. Я не хотел, чтобы это заканчивалось.

Молчание затягивалось.

— Елена, мне нужно знать о том дне, когда ты подумала, что убила меня?

— Я была так не в себе, Блейк. Мой ковер был залит твоей кровью, и я знала, что совет собирается устроить день открытых дверей. Поэтому я сделала то, что всегда делаю, когда что-то случается, — я убежала. Знаю, шел дождь, но, кроме этого, я действительно не могу вспомнить. Я даже не могла вспомнить, слышала ли я лианы. Единственное, что у меня осталось, — это смутные воспоминания о том, что было внутри. Я увидела эти прекрасные розовые и пурпурные цветы. А потом я очнулась в сарае.