При таком понимании становится понятно амбивалентное влияние характера социально-политической системы. Здесь ключевым критерием становится ее возможность выявлять и решать сложные проблемы и противоречия развития. Переход к демократическому порядку на первых порах повышает легитимность системы, но далеко не всегда позволяет вырабатывать адекватные меры по решению структурных проблем, затрагивающие политически активные и легко мобилизуемые группы.

Эти примеры показывают, что для поисков выхода из «ловушки» нужны более «понимающие» характеристики.

Выше уже было отмечено влияние «кризиса ожиданий». Соответственно, «ловушка среднего уровня дохода» становится триггером социально-политической нестабильности. Этот ее эффект можно назвать «законом де Токвиля». Результат – целый комплекс вызовов: наряду с социально-политической напряженностью возникают снижение эффективности институциональной системы, рост оценок влиятельными акторами рисков социально-политической ситуации и снижение инвестиционной и иной социально-экономической активности.

Здесь велика вероятность запуска нисходящей спирали нарастания всего комплекса социальных, политических и экономических проблем, «схлопывания ловушки».

В этом контексте важно увидеть непосредственные социально-экономические последствия «ловушки», стимулирующие рост «кризиса ожиданий».

Замедление темпов экономического роста ведет к еще большему замедлению темпов роста бюджетных расходов, или же в популистском сценарии поддержание этих доходов поддерживается ростом бюджетного дефицита и, соответственно, национального долга. Так, впечатляющим примером роста национального долга в результате долговой «накачки» бюджетного дефицита является рост национального долга США почти до 34 трлн долл. в 2023 году, т. е. 124 % к ВВП, тогда как в начале века он составлял лишь 55 % ВВП[55]. Но рост национального долга способен лишь отсрочить влияние «ловушки», т. к. его обслуживание быстро приводит ситуацию к финансовой пирамиде и еще более жесткому финансовому дефициту[56].

Соответственно, бюджетные ограничения лимитируют социальные расходы и, следовательно, стимулируют противоречия между ожиданиями роста благосостояния, сложившимися в предшествующий период благоденствия, с одной стороны, и стагнацией, если не сокращением бюджетных расходов, с другой.

Еще более значимым стимулом «кризиса ожиданий» являются структурные экономические изменения, которые приводят к «ловушке».

В период, предшествующий «ловушке», основными факторами экономического роста развивающихся стран были относительно образованная и дисциплинированная рабочая сила; приток внутренних или привлеченных инвестиций, трансфер массовых технологий и адекватный менеджмент[57]. В результате конкурентоспособность поддерживается в секторе low cost: низкие издержки, абсолютно низкая цена (а не соотношение цена – качество).

Следует отметить, что этот «стандартный» рецепт, характерный для уходящей в прошлое модели глобализации, обусловил длительный экономический рост Китая, преодоление чудовищной бедности в ряде стран Юго-Восточной Азии и Африки.

В экономиках, развивающихся по этой «стандартной» модели, быстро растут сборочные производства, которые являются «дочками» иностранных концернов, владеющих интеллектуальной собственностью на продукцию и технологию и зачастую производящие ключевые компоненты[58]. Главное, им достается основная часть маржи от производимой продукции.

Далеко не все эти страны обладают политико-экономической мощью Китая, который долго (чрезмерно долго, по мнению Д. Трампа) противостоял иностранным компаниям в их стремлении к репатриации прибыли и извлечению технологической ренты.

В результате страны, избравшие «стандартную» модель развития, практически обречены на низкую маржинальность основных секторов своих экономик. Невозможен рост оплаты труда в ключевых отраслях: сразу теряется конкурентоспособность, и в этих секторах начинается спад.

В условиях все более открывающихся международных рынков и тем более глобализации на положение различных секторов также начинает оказывать влияние межстрановая конкуренция. В тех секторах национальных экономик, которые не обладают эксклюзивными преимуществами, прежде всего интеллектуальной собственностью, под влиянием конкуренции со стороны стран с меньшими издержками, прежде всего стоимостью трудозатрат, начинает падать маржинальность[59]. Ограничивается рост зарплат, спрос на квалифицированную рабочую силу, и, соответственно, стимулируется «кризис ожиданий».

При этом не растет налоговая база и ограничены возможности бюджета для повышения уровня оплаты бюджетников, расходов на науку, образование и здравоохранение – необходимые источники роста на новом витке экономического развития.

Такая модель экономики не создает также спроса на высококвалифицированных работников и, соответственно, на «продукцию» системы качественного образования. В ней достаточно низка мотивация к росту квалификации. Создается замкнутый круг, собственно и составляющий социальное измерение «ловушки»: структура экономики не создает спрос на качественное образование, науку и здравоохранение. Экономика, загнанная в «ловушку» из-за нехватки бюджетных средств, не может стимулировать эти социальные отрасли для создания опережающего спроса.

Формируются структурные барьеры для выхода из «ловушки».

«Ловушка» создает предпосылки для сужающейся «воронки», в которую затягиваются и экономика, и общество. На «дне воронки» видна национальная катастрофа.

Этот эффект можно проследить на примере производства бытовой электроники и мобильных телефонов. Все хорошо помнят лидерство голландского Philips в производстве телевизоров и финской компании Nokia в производстве мобильных телефонов. Но снижение цен на эту продукцию, падение ее маржинальности в условиях растущей глобальной конкуренции, прежде всего со стороны Китая, вынудило голландцев перенести производство в Малайзию, а финнов – расстаться с сектором экономики, который ряд десятилетий был драйвером роста.

Аналогичная ситуация и с производством чипов. Эта высокотехнологическая продукция под влиянием конкуренции уже утратила высокую маржинальность в приложениях, связанных с массовым потреблением. При этом мало кому известно, что основную маржу на рынке чипов собирает нидерландская Advanced Semiconductor Materials Lithography – ASML – почти монополист на рынке оборудования для производства чипов с высоким уровнем разрешения[60]. Но понимание правительством США значения этой проблемы для национальной безопасности и рисков логистики обусловило создание серьезных стимулов для того, чтобы новый завод по производству чипов по технологии ASML с разрешением 2НМ строился уже в Америке.

В этой связи следует подчеркнуть, что сам по себе высокотехнологичный характер производства не гарантирует высокой маржинальности и, соответственно, преодоления ограничений «ловушки». Ключевым фактором здесь является доступность технологии и связанный с ней уровень маржинальности соответствующих секторов, которые, в свою очередь, способны финансировать бюджет и стать драйвером для преодоления барьеров «ловушки».

Соответственно, важным структурным источником «ловушки» является высокая доля секторов с низким уровнем маржинальности. Эти сектора не только не обеспечивают рост доходов своих работников, но не способны абсорбировать приток выпускников вузов с их притязаниями (часто к тому же и непомерными). Выход же из «ловушки» в условиях глобальной конкуренции предполагает рост доли секторов с высоким уровнем маржинальности.

Имеются и альтернативные взгляды на преодоление, точнее, избегание «ловушки». Их объединяет стратегия автаркии или социально-экономического изоляционизма[61]. В этой позиции, как представляется, содержатся вполне рациональные оценки последствий сильной технологической и социально-политической зависимости для суверенного развития[62]. В то же время при оценке такого рода стратегий следует учитывать и существенные, возникающие в этой связи ограничения и последствия.