– Русские! Боже мой! Сколько их!

– Марта дави на газ!

– Они убьют нас… О Небеса! Мы сейчас разобьемся об этот проклятый танк!

– Прекратите истерику! Иначе я вас огрею по голове!

– Сворачивайте же скорее! Они сейчас будут стрелять!

Жаркое апрельское солнце освещало огромные сосны справа, ровную нитку шоссе впереди и перекресток, на который выкатилась русская «тридцатьчетверка», перекрывая дорогу… Зеленые гимнастерки русских, казалось, были повсюду… «Мерседес» здесь, видимо, поджидали, хотя по уверениям человека из аппарата Бормана, напутствовавшего их команду перед выездом, шоссе оставалось свободным и «красных» здесь быть не могло.

Винтовочная пуля пробила стекло и чиркнув по стальному шлему Ленца, проделала вторую дыру в стекле, уже со стороны Марты. Раздался громкий хлопок близкого выстрела… Управляемый Мартой автомобиль в последний момент избежал столкновения с танком, и русские, которых Ленц первый раз в жизни видел так близко, принялись отчаянно палить из самого разного оружия.

Летчица, управлявшая «мерседесом», вела себя, как и положено, представительнице арийской расы! Губы ее, правда, вытянулись в бледную нить, а красивое лицо побелело как мел. Она не бросила руль, умудрилась удержаться от опрокидывания, когда съехала на обочину и снова ловко и лихо выскочила на асфальт, при этом едва не сбив какого-то фанатичного русского комиссара.

Комиссар, умудрился проделать в лобовом стекле два новых отверстия, стреляя из своего нагана в упор. Истошные крики, державшего на коленях портфель, сотрудника «SP» в тот же миг прекратились.

– Черт! Он убил его! – Крикнул сзади офицер армейской разведки. – Но нам, кажется, удалось прорваться!

Ленц оглянулся и увидел стремительно удалявшиеся фигурки русских, которые размахивали руками, видимо, упрекая друг друга… Только теперь майор осознал, что чудом избежал гибели.

– Точно меж глаз! – осмотрев убитого, хладнокровно заметил фронтовик, выдергивая из рук погибшего заветный портфель.

– Кажется бак пробит, стрелка стремительно приближается к нулю, – не менее спокойно сообщила мужчинам Марта.

– Сворачивай влево… Вот на эту дорогу! В лес…

Отозванный с фронта разведчик, водил пальцем по карте, пытаясь понять, как действовать дальше.

– Переоденемся в штатское и попробуем, продолжить наш путь пешком! – сказал наконец Феликс Ленц и почувствовал жжение в левой руке. – Черт подери… Я, по-моему, ранен…

Вечером, переодетые в штатское, оставившие при себе лишь портфель и карту, компас и минимум оружия и патронов, майор и его сослуживцы выбрались на окраину небольшого провинциального городка. Продырявленный русскими пулями «мерседес» был покинут ими в, полном тихой печали, сосновом лесу… Отдать последние почести, погибшему было некогда, ведь русские наверняка организовали преследование…

– Видите церковь? – спросил фронтовой разведчик, которого, как выяснилось, звали Карл Фейгенбаум.

– Предлагаете укрыться в церкви? – спросила Марта, как оказалось, носившая звание гауптмана и служившая раньше в особом летном отряде, созданном для испытаний новейшей реактивной техники.

– Разумнее использовать ночь для передвижения, а днем укрываться? – предположил Феликс Ленц.

Майор не знал еще, как его новые знакомые отнесутся к идее, добраться до американской оккупационной зоны, а там, смешавшись с беженцами, благополучно разойтись по домам. Попасть в плен к русским, чтобы, как выразился фюрер на одном из совещаний, пешком, под конвоем, побрести в сибирскую тундру, казалось Феликсу не лучшей перспективой.

– Вы ранены, Ленц, и все мы здорово выбились из сил… – Сказал Фейгенбаум голосом заботливого отца. – До места назначения, нам предстоит еще долгое и опасное путешествие… Идемте, узнаем, удастся ли нам получить ночлег в этом городе… Но прежде всего, предлагаю, попробовать найти приют в церкви. А утром разыщем здешнего бургомистра, покажем подписанный Геббельсом документ и потребуем новый автомобиль!

– Если к утру не выяснится, что здесь уже обосновались русские, – ответил на это майор.

Уже поздно ночью, когда Марта и Фейгенбаум забылись в объятиях Морфея и видели, наверное, не первый сон, Ленц сидел в маленьком церковном флигеле в компании местного пастора, пил с ним суррогатный кофе и предавался философской беседе.

– Несмотря на тот факт, что при Гитлере ни один немецкий епископ не был брошен в концлагерь, а те из моих собратьев, что были схвачены гестапо, скорее пострадали за антифашистскую пропаганду, а не за христианские убеждения, я уверен, что фюрер ― это и есть антихрист! – говорил пастор, отхлебывая из чашечки. – Его чудовищные преступления носят настолько глобальный характер, что у меня нет в этом сомнений.

– Антихрист?! – мрачно усмехнулся Ленц. – Никогда до конца не понимал, следует ли из этого, что он против Иисуса Христа, или данный термин, надо понимать, как попытку заменить собой сына божьего в сердцах и умах людей?

– И то и другое, разумеется, – живо среагировал пастор, подвигая майору блюдце с печеньем. – Вы ешьте, не стесняйтесь…

– Я видел фюрера относительно недавно, – Ленц сказал это, пристально наблюдая за пастором. – Мне представляется, что вы преувеличиваете его мировое значение… Для Гитлера война была прежде всего статистикой о потерях, движениями линий на картах, о разрушениях городов и о мучениях народа, по-моему, он никогда не задумывался… Сам он, конечно, уверен в своей гениальности… Но достаточно ли этого, отче, чтобы претендовать на роль врага самого Господа?! Не слишком ли масштабно?

– А что вообще нашим предкам было известно об антихристе, если обратиться к первоисточникам? – заметил на это пастор, откинувшись в кресле и, в свою очередь, изучающе глядя на Ленца. – Подлинного имени его они не знали… Рождение и ранняя биография, согласно пророчествам, должны быть загадкой… Известно, что воспитан он будет тайно, а после, внезапно вдруг возмутится и воцарится! Внешности он будет человеческой, ведь в его планы входит выдавать себя за Мессию… Если посмотреть на фюрера с этой точки зрения, то прослеживаются прямые аналогии, естественно в извращенной, кощунственной форме! Были у него и свои лжепророки и свое «крещение», апостолы, проповеди, влияющие на массы людей с мистической силой! Добавим борьбу с установившейся на данный момент в обществе официальной религией… Сюда же следует отнести и веру в свое великое предназначение… Желание повлиять на весь мир и на все человечество, изменив устоявшиеся традиции до полной неузнаваемости! Открыть новую эру в конце концов! Наводит на мысль и сходство исторической ситуации, которая наблюдалась в Иудее, накануне рождения Христа и той, что сложилась в Германии после первой мировой войны…

– Хорошо, что гестапо нас не слышит! Допустим, вы меня убедили, падре, но, что у нас выходит с, предсказанной великими умами, датой явления «врага рода человеческого» в наш мир?

– Дата, когда антихрист объявится на Земле неизвестна, но есть некоторые признаки… И первый из них ― падение веры!

– Тут я могу удостоверить, что фюрер как-то обмолвился, будто в церковь теперь ходят одни старухи! – кивнул пастору Феликс Ленц. – А христианские обряды он сравнивал с тем, что делают восточные дервиши и африканские колдуны!

– Второй признак «темных времен» ― это падение нравственности… Что мы тоже наблюдаем…

– Если по мне, так падение это наблюдали еще древние греки, – негромко рассмеялся Ленц. – Простите, что перебил вас, отче… Каков следующий признак?

– Не расшифрован богословами и по сей день! Сказано, что возьмет антихрист от среды удерживающего и держащего… После чего, наш мир непременно покатится в пропасть… Видимо, подразумевается, что будет предпринята попытка изменить христианский закон…

– Идеологическая атака на слово Божие и учение Христа! – поддакнул пастору майор Ленц. – О, теперь я понимаю, что вы отчасти правы, отче… Но ведь целью фюрера было улучшить этот мир, заменив в нем все низшее на высшее… Человеческие расы, культуру, искусство!